Рейтинг публикаций

И тут я стал свидетелем следующего: на площадке перед домом стояли 5 (именно: пять) мужчин в белых плащах или накидках с капюшонами. Лиц их я рассмотреть не смог. Я хотел их окликнуть, но не стал этого делать, потому что побоялся.

Здесь ощущение апокрифичности излагаемого в пересыщенных разнообразными сведениями эссе вызывается отчасти подлинностью информации, хотя большая часть ее периферийна или недоступна, а может быть, вообще, сомнительна (но это оказывается не важным).

Но надо, наконец, признать, что человек – это нечто необъяснимое. С одной стороны – это существо, исполненное замыслов, с другой – непонятно что.

На реке Рона, в лесной чаще, расположенной между городами Арлем и Авиньоном, обитал некий дракон...

Ночью меня терзали бесы. Приходил и карлик с целым стадом бесформенных студенистых существ. Все они смеялись, лопоча что-то на неведомом языке, тормоша мое одеяло – словом, подзуживали. С превеликим трудом мне удалось уснуть.

Здесь, однако, нужно сделать одну оговорку. Книги рая – в особенности, книга Катай - пишутся уже после «преображения» рассказчика, т.е. после «победы над болью». В Катае рассказчик находится уже как бы вне досягаемости, т.е. за пределами «мира материи».

Курикрикицын, Чреслов и Голубец поспорили, что такое талант.

Инга Кузнецова - воздушная, светлая, симпатишная. Активистка, спортсменка, комсомолка. Между прочим, единственная представительница женского пола, чьи стихотворения вошли в антологию трдцатилетних <10/30>, выпущенную недавно издательством <МК-переодика>. Плавая в синей воде, радуясь тихой вечности зелёной травы, Инга Кузнецова ненавязчиво общается с традицией, легко развивает русское стихосложение, незаметно преодолевая невеликое место, отпущенное в этом самом стихосложении поэтам с отчётливо гендерным привкусом.

Мы остановились возле великолепного трехэтажного особняка. Окна не горели – и неудивительно: шел второй час ночи. Артель наша принялась готовиться к штурму – некоторые постарались прикрыть лица шарфами, иные уж осматривали окна.

Карина степенно открыла мне дверь, держась за ее ручку обеими руками. Не отпуская ручки, сделала левой ногой «ласточку». Нижняя часть ее лица была скрыта рукавами жакета, верхняя улыбалась. Она простояла в этой позе секунд десять, после чего сказала что-то по-португальски. Нечто гостеприимное, но не общеизвестное. Мы не знали португальского языка. От этого становилось радостнее вдвойне.

Проезжаем городишко Называется Дзержинск Выглянешь – в одном бельишке Кто-то там бежит – Держи!

Он осмотрелся. Кабачишко как кабачишко. Оплывшие, будто догорающие свечки, физиономии обитателей «городского дна».