Рейтинг публикаций

Согласно концепции Бергсона, память по отношению к материи обладает самостоятельным и автономным существованием - как некое состояние, как некий процесс, некое явление, и его манифестация объективна.

...рыночные отношения в философии отрицают экономию внутри самой философии – избыток продаётся как ущерб, а недостаток – как излишек...

...современному библиофилу не столько интересно, как говорил Заратустра, и даже не что говорил Заратустра, а – почём говорил Заратустра.

Народы – пока им это не внушили – не то, что на свой-чужой не делили, они вообще знать не знали, что они нации.

На улице видно мельтешение толпы. Люди непрерывно что-то делают и куда-то идут, кто в магазин, кто на митинг или выборы, кто-то с кем-то дерется, а кого-то задерживает полиция. Где-то вывешивают рекламу, или белье для просушки, где-то рекламируется новый политический лидер, и только по прошествии нескольких лет мы соображаем, что все это вместе означало революцию.

Мировой трагический конфликт разрешается в создании и генезисе форм культуры.

Окруженный первозданной природой, американский колонист должен был забыть о морали, в борьбе с природой моралист не выживал. (...)на моральные реминисценции просто не было времени.

Я бы сравнил положение материи в философии (не в жизни!) с бедной Золушкой, правда, вечно бунтующей и, может быть, поэтому обреченной вечно оставаться без принца и, как следствие, без короны.

Гегелевская трактовка человеческого разума как перманентного преодоления помешательства, точнее, неспособности это делать, во многом объясняет (...) странности и даже ужасы человеческой истории...

Человек есть то, что он НЕ ЕСТЬ сейчас, но чем он МОЖЕТ СТАТЬ когда-нибудь. Его возможности бесконечны, перспективы открыты.

Жанр «Доктрины гиперанархизма» восходит к платоновским диалогам, когда все участники действа – это своего рода alter ego автора. Он, как нанайский мальчик, борется с самим собой. По этой причине интервьюер (заметьте: «женского полу») – вовсе не простодушная девица, озвучивающая расхожие мнения о смысле жизни, Боге и т.д., как может показаться на первый взгляд. Она умна, образованна и выражает нравственный стержень автора. Тот стержень, который автор ломает в себе самом, чтобы – подобно имморалисту Ницше – выработать для себя иной, нетрадиционный «моральный кодекс», который бы соответствовал его собственному, очень несчастному и болезненному, переживанию мира в себе и себя в этом мире.