Рейтинг публикаций

…не только человек сохраняет книги, но и книги сохраняют человека. И это действительно так, видно даже на примере монстра.

...мы видим в романе две системы кодов. Одна включает в себя подсказки, которые навязчиво бросаются в глаза, встречаются почти на каждой странице и как бы подталкивают читателя к простому, лежащему на поверхности решению. Другая – едва заметна и проявляется то в мимоходом брошенной фразе, то во вскользь оброненной реплике. Первая предназначена для дезориентации читателя. Вторая содержит в себе смыслы, ориентируясь на которые читатель получает шанс разгадать этот удивительный роман-ребус.

Смена ночи и дня, лета и зимы, жизни и смерти, колебательные режимы в химических реакциях - не имеют начала, и когда им придет конец - неведомо; ни женщинам, ни мужчинам, ни детям их...

У поэта в образном ряду: сумерки, старость, смерть дара – сквозным – смерть космоса, как единственной, единой, данной, неразделимой и не отделимой от поэта ценности – ценности его космоса, Я-Космоса.

Словом, история страны, конечно, все эти тетради, иначе как бы мы еще узнали о том, что в 30-е говорили «и в Коктебеле у Габричевского, и в Москве у Нейгауза, и в Переделкине у Пастернака, и у Юдиной в квартире на Дворцовой набережной».

И Лев Гумилёв пишет (...) рьяно и сухо, захлёбываясь и точно, по-разному, всегда оставаясь художником мысли: сильным и смелым: как в науке, так в жизни-стилистике.

В литературе последнее время меня волнуют скорее вопросы философского порядка. Я слишком много ранее рассказывала «историй», «биографий», «историй любви», и в книгах, и в сценариях (этому, среди прочего, был посвящен цикл передач, над которым я работала на телевидении). Осознаю, что человек, особенно легендарные личности, часто переосмысливали «эти истории», переиначивали. Культура часто делала и делает из любви ее антипод.

...«жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». И Виктор Пелевин, следуя этому правилу, даже, можно сказать, – завету, в этой повести, как обычно связывает историю с современностью, включая в повествование приметы и советского времени, и современной постперестроечной России...

...перед вами "Море" Петра Вяземского, способное украсить любую антологию русской поэзии...

Зинаида Гиппиус в работе «Загадка Некрасова»:поэту «был послан великий дар – Совесть, если в песнях его плачет она, и ею терзались его душа и тело. Не она ли подсказала – не уму, а сердцу его, что не нужно оправданья, нужно прощенье?» Пусть не забывают об этом те «радетели», которые даже и сегодня пытаются чернить имя великого Поэта, жонглируя фактами его частной жизни и оставляя в стороне его творческий подвиг…

С чем вообще можно сравнить этот период в области неформальной поэзии, существовавшей в 80-х и массово вышедшей к читателю в 90-х? С географической точки зрения «область» здесь очень даже к месту, и «В преддверии осени» Александра Спренциса – поэта, явно принадлежащего упомянутой поэтике 90-х – яркое тому подтверждение.