Рейтинг публикаций

Для русского литературного журнала это непривычно: у нас контекст задают объёмные тексты, насыщенные смыслом. Визуальные тексты Митрича, представляют из себя нечто среднее, между уличными граффити и восточными иероглифами. Они выполняют функцию контрапункта, нервного ритма, словно бы это танго, которое танцуют кортасаровские персонажи, блуждающие по Парижу.

…многие великие философские системы были связаны с существованием, если не великой, то, по крайней мере, амбициозной политики. А в наши дни, когда политика стала такой неясной и расплывчатой, и философия переживает глубокий кризис.

Как давно ж всё это было! И сколько с тех пор изменилось! Неизменно одно: с Нового года я очередной раз бросил курить - как в то летнее лето, когда мы с Верой свели скорое свидание, переросшее затем в большую и человеческую дружбу.

Мишель Сюриа - философ, писатель, главный редактор влиятельнейшего среди парижских интеллектуалов журнала , по определению одного из критиков <создатель философии жестокости>...

До этого я много читал и думал о любви. Но мне казалось, что всё это - натяжки. В жизни много чего было, но такого сильного эмоционального напряжения я не испытывал.
- А разве для художника любовь и влюблённость это не главные движители творческой активности?
- До этого меня двигало только честолюбие. Only. Чудовищное, гипертрофированное, болезненное тщеславие. Плюс природная энергия и работоспособность. Всё!
- А любовь?
- Любовь - это огромные силы и средства. Ну, хорошо, я готов тратить и силы и средства, но где ж она есть, эта любовь-то?
Вопрос не в том, что ты влюбился и трахнулся (всякое бывало), просто однажды ты понимаешь в реальности, что же такое есть любовь на самом деле.

...Ленин, в точности как и я, тоже считал себя самым умным, хотя оснований для подобного мнения о себе у него вроде бы было гораздо меньше, чем у меня!

Андрея Левкина представлять не надо. Его надо читать. Его надо спрашивать. Всё равно не ответит.

Анри Годар: «…заслуги Селина в создании нового литературного языка и его вклад в современную французскую и мировую литературу являются более значимыми, чем различного рода побочные темы, которые некоторые люди пытаются всячески муссировать, преследуя какие-то свои цели. Это в равной мере относится как противникам Селина, так и к тем, кто пытается использовать его имя в политических интересах.»

...когда речь направлена к другому – разве мы не проецируем на место другого – себя же?

Продолжаем читать тексты, номинированные на премию <Национальный бестселлер>. Недоразумения. Помнится, однажды кто-то даже сборник стихов Евгения Рейна на Букера выдвигал. Что уж тут удивляться, если на <Нацбест> выдвигаются пьесы, исторические исследования, сплетни и даже матершинки! Если такой широкий подход оказывается легитимным, то странно, что никто не выдвинул сборника Веры Павловой <Совершеннолетие> (<ОГИ>, 2002) - самой веселой и остроумной книжки наступившего года.

Было, кажется, такое произведение в разгар так называемого "застоя" под названием "И это все о нем" - очень, по-моему удачное название, точное. Потому что, как позднее выяснилось, советская литература и была "вся о нем", о будущем вкладчике "МММ".

Шостакович, несомненно, зимний композитор, простуженные альты, разгорячаующая саму себя медь; в морях его симфоний невозможно купаться. Можно только ходить задумчиво вдоль берега, любоваться приливами и отливами. Увидеть вдруг во всеобщем движении единичный объект и замереть на мгновение, удивиться. Ты выпал, приехал к морю в несезон, у тебя есть несколько тактов-дней, чтобы потратить их на мысленные мысли.