Проза

      Мы забурились с Тёмой в подвал подышать клеем. Разлили «Момент» по пакетам, уселись поудобнее – я на трубу, Тёма на бетонный порог на полу. И уже через несколько минут погрузились с ним в бессознательное состояние, вдыхая через рот пары токсического вещества. А ещё через некоторое время очнулись от странного звука, исходившего из соседней комнаты подвала. Там кто-то пел грустным детским голосом. Свет, падающий от небольшого подвального окошка на улицу, стал таинственным образом затемняться.

- Тёма, посмотри кто это там?

Он сидел ближе к проходу в другую комнату. 

      Пожалуй, ещё ни разу галлюцинации у меня не были такими реальными. Я был очарован красивым пением, и в тоже время мне было как-то не по себе. Я осознавал, что существо, от которого исходил звук – было явно не из этого мира. Тёма заглянул в другую комнату, но видимо ничего не увидев, продолжил вдыхать клей. Голос исчез, свет вернулся в своё естественное положение. Вернулся и я к своему пакету, чтобы опять забыться в сладком наркотическом сне.

      Прийти подышать клеем именно сюда – была моя идея. Когда-то здесь мы с пацанами содержали собственный подвал, оборудованный металлической дверью с замком и выстланным украденными досками полом. В плане ещё было сделать лежак, но всё то время, которое должно было уйти на его изготовление – мы тратили на поглощение клея. Теперь от того бравого зодчества ничего не осталось – ни двери, ни пола. Всё растащили.

      Об этом укромном месте в подвале нам рассказал Мазик, он был самым старшим из нашей компании. Мазиком мы его называли, потому что у него была фамилия Мазняк. Ходили слухи, что здесь он ставил опыты на кошках. Наш район был самым больничным в городе. И между туберкулёзным и венерологическим диспансерами мы облюбовали больничную помойку, добывая оттуда кучу шприцов и упаковок неиспользованных ампул. Мы взрывали эти ампулы на костре, а Мазик наверное вкалывал их пойманным животным.

      Тогда-то примерно всё и началось. Мы стали дышать клеем постоянно. После каждого такого токсикоманского захода меня мучила головная боль, а привкус клея во рту мог держаться несколько дней подряд. Иногда клей попадал мне на руки и лицо, и тогда я стирал его с лица вместе с кожей – отчего появлялись огромные болячки.

      Каждый раз, когда я начинал дышать, я представлял как ухудшается моё здоровье. Мне то грезилось, что я проглотил язык, то видел свою собственную могилу посреди подвала. Но обычно мрачные болезненные галлюцинации сменялись галлюцинациями, от которых было очень весело. Однажды, в очередной заход, оторвав лицо от пакета, я увидел, что все мы стали клоунообразами. Мы были одеты в красные обтягивающие костюмы и шапки с бубенчиками. Мазик был нашим папой, а мы его весёлыми сыновьями. Его пакет с клеем внутри превратился в большой разноцветный шарик на верёвочке, который он пускал по потолку подвала. Я был самым младшим клоунообразом, и в мои обязанности входило ржать во весь рот, что я и делал.

      Дышать клеем нам приходилось не только в подвалах – но и на заброшенных стройках, в канализационных коллекторах, а иногда и у себя дома. Конечно, это было интереснее, чем лазить по больничным помойкам и взрывать на костре ампулы. Хороший способ избавиться от безделья, особенно в летние каникулы. Вот мы заходим в полуразрушенное здание, разливаем по пакетам клей – и уже через некоторое время ты слышишь, как глубоко дышат твои друзья и ты сам. И даже дождь на улице начинал звучать где-то внутри тебя.

      Порой в дело шёл не только клей – но и ацетон, бензин и даже газ в баллонах. Как-то у себя дома на кухне я обнаружил несколько баллонов для газовых плит. А когда остался один в квартире, то решил подышать и его. Усевшись на диван, я стал вдыхать шипящий горьковатый газ. На вкус он показался мне менее приятным, чем «Момент». Не знаю сколько времени прошло – двадцать минут или пол часа, но я ничего не ощущал. Не было ни галлюцинаций, ни даже каких-нибудь причудливых мыслей. Я встал с дивана, подошёл к окну и выглянул на улицу. И тут из одного моего глаза вытянулась заточенная по краям монетка на леске. Монетка начала вонзаться в головы прохожим, и острыми краями перемалывать им там все внутренности. Я с ужасом закрыл окно.

       Токсикоманить я перестал по истечении своего подросткового возраста. Вдыхаемые токсические вещества растворили нам мозги и стёрли память. Кто-то умирал от отёка лёгких и внезапной остановки сердца. А те, кто выживал – не могли закончить школу, не могли адаптироваться к дальнейшей взрослой жизни, навсегда оставаясь там – в своём четырнадцатилетнем возрасте. Поколение токсикоманов кануло в небытие, и на их смену пришло поколение курящих траву. Но им повезло больше.

      Но когда мы с Тёмой сидели в подвале и дышали клеем – я ничего об этом не знал, да и не хотел знать. Я оторвал лицо от пакета, и увидел перед собой вместо Тёмы мужика в милицейской форме с погонами. Тут же отбросил пакет в сторону, опасаясь, что сейчас загребут в участок.

- Ты чего? – подал голос мент. – Пакет возьми.

- Это не моё – категорически заявил я.

Но тут мент необыкновенным образом начал перевоплощаться в моего кореша Тёму. Сначала исчезла форма, а потом и лицо стало принимать знакомые очертания. Я с облегчением понял, что это был всего лишь глюк. Тёма, Тёма – как я рад тебя видеть. Близкий мне человек.

                                                                                                                                                                                                                                                              2016