От музыки тает снег
Татьяна Акимова (06/08/2019)
фанданго для нетанцующих
фанданго – звуки и слова
дрожат под грубыми руками
что толку двигаться кругами
когда не можешь танцевать
от вседозволенности тем
в тебе рождается кручина
ты знаешь веские причины
для неприкаянности тел
сорокопут тебя поймет
тебя осудит трясогузка
когда с особенною грустью
зима выносит первый лед
прикрыть чернеющую плоть
еще живого водоема
и грач похожий на ворону
аккомпанирует кало
и звуки доставляют боль
ты рвешься прочь из хоровода
и тело прячется под воду
и остается под водой
Когда бы в завтрашнюю воду
когда бы в завтрашнюю воду
пустить живых вчерашних рыб
когда бы время оживить
без унизительного ввода
паролей прячущихся цифр
и прочих знаков нездоровья
тогда бы может ни коровы
не заблудилось ни овцы
на тощем склоне бытия
щипая призрачную травку
и не задумал злого брат твой
и ты б себя не потерял
Капустный морок
не думай, что у этих дней
на всех не хватит приговоров,
пока царит капустный морок,
пока мелодия камней
не очевидна, но слышна,
к примеру, каждому из сотни,
и этот каждый приспособлен
к тому, чтоб выйти из окна,
оставив столько за собой
неизрасходованной грусти,
что камень, найденный в капусте,
но тоже с верою в любовь,
такой затеет перезвон,
что даже дуб без оговорок,
взмахнет ветвями, словно ворон,
и улетит за горизонт.
Великий безвоздушный
1.
вот великий безвоздушный
обретенный сдуру путь
можно я сегодня струшу
и останусь за версту
можно я сверну обратно
мне сегодня невдомек
отчего горчит облатка
что скрывает тот дымок
кто за первым поворотом
прячет белое лицо
я труслива отчего-то
словно сорок подлецов
2.
кто не поспеет, тот снесет
яйцо, конечно золотое,
конечно, слава тем героям,
которым кланялся басе
в переизбытке светлых грез,
отведав горестей отшельных,
не колокольчик ли на шее
в кровь кожу нежную сотрет,
не колокольчик ли споет
так тонко, так невыносимо,
что всем окрестным пилигримам
так занеможется в полет,
так закручинится в пути
смотреть на малых птах небесных,
что выбирая неизвестность,
они откажутся идти.
Ночное видение
от версаля до полночи тихо и жутко,
ни фонтана, ни птицы в кустах барбариса,
ничего не случится страшнее капризов,
прорастающих в поле личинок кунжута,
отмирающих бабочек внешнего мира,
каждый день, опускаясь за линию жизни,
солнце не отпускает, а тянет за жилы
первородные грабы, священные мирры,
и других представителей сумрачной флоры
королевского сада, танцующих в свете
одинокой лампады под дудочку ветра,
научи меня видеть, полуночный лори.
Рассчитайся
где светлее, там и лучше,
с наступлением зари
освещают снегири
капеллановые кущи,
обналичивают день,
в снег свои роняя перья,
кто сегодня будет первым,
ипполит, илья, гордей?
рассчитайся на отставших,
на забытых на траве,
на забывших слово "старший",
снег, как старый человек,
не с разбега, не с приволья,
а с усталости и слез,
стелит чистое белье,
засыпает изголовье,
засыпает навсегда,
рассчитайся на счастливых,
на оплаканных под ивой
и отпетых в холода.
Камера-обскура
твоя ли светлость? соловьи
пропели лето и взлетели,
да полно, стало ли светлее?
всего лишь падающий свист,
всего лишь – господи, прости
небесных птах недолетевших,
мой орнитолог безутешный,
непредумышленный артист
трагедий нижних этажей,
задумай камеру-обскуру –
сосредоточенно и хмуро
грачи чернеют на меже,
и ни весенний беспредел,
ни страх червивой подноготной
не гарантируют полета
среди пернатых и людей.
Оттенки тонкого
1.
плачешь или смеешься –
тонко, не обознаться –
чудится птичье царство,
может уже не еж ты,
и на колючий образ,
вросший в тебя с корнями,
не обращать вниманья,
может пилюлю сдобрить
утренним нежным светом,
что тебе этот сумрак?
птицы с тебя рисуют
контуры интроверта.
2.
среди перкуссий и других
невыразимых инструментов
по звукам, прячущим сегментов
незавершенные круги,
по той спектральной чистоте
случайно выпавшего цвета,
недостижимой для оркестров
и музыкальных картотек,
в ночном служении цикад,
непритязательном и тонком,
ждет пробуждения в ребенке
скупое время старика.
От музыки тает снег
от музыки тает снег, доверишься лишь земле,
засыпанный желтизной, привычной осенней пылью,
горчит или нет вино под сенью столетних пиний,
сбываются сны примет, невнятные от замен,
закрытые от весны на сотню холодных слов,
в чарующем танце рук, прекрасном далекой жизнью,
рождается птичий сын и ищет свое тепло,
под снегом и на ветру, в подземном жилище слизня,
в пещере летучих лис, в блуждающем свете дней
от музыки тает снег, стекает куда-то в землю
и будит притихших змей, задумчивых и кисейных,
как сорванный ветром лист в тоске по своей весне.
Знаки над полем
полно тебе, не плачь,
с полем не разминешься,
знает любой толмач –
призрачна венценосность
медных огней луны,
ангельских подаяний,
рядом да не стояли,
только смотрели вниз,
грустный вели подсчет
тихим своим ошибкам,
помнишь ли на отшибе
кто-то водил свечой,
обозначал круги,
только от этих знаков
пуще хотелось плакать,
спрятавшись от других.
Последние публикации:
Из жизни чертополохов –
(15/01/2020)
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
