Литературная критика

 

 

Возможно, первое, о чём нужно говорить в любом разговоре о художественном тексте, — не приёмы автора (да простят нас формалисты), не структура вещи (да простят нас их наследники), а неудобный вопрос: “Почему такой текст появился?”. Что сделало возможным появление книги С.К.К.? В ней соединяется эстетика эзотерики и техники, как говорится mystic core и tech core. Забавно, ведь для многих сейчас это почти одно и то же. Хотя техника — главная ценность нынешнего общества, а мистика — главное, пожалуй, тайное запретное желание масс, универсальное успокоительное и обезболивающее. 

 

Технологии таро и технологии психологии, давшие инструментарий для формирования индивидуальных гороскопов и других форм коллективного безумия, во-первых, сливаются, слипаются вместе в сознании масс (с одной стороны, техника магична, а с другой, волшебство — это набор инструментов, лишь бы маны хватило), и они не так уж и отличаются от технологий искусства. Есть мнение, что текст любого стиля, если в нём что-то сломать — нарушить, например, лексическую сочетаемость, стилистическую гомогенность или переставить знаки — превращается в художественный, в поэтический. Сколь бы логичной, непрерывной прозой он ни был изначально написан. Для С.К.К. важно понять и прочувствовать иссякание смыслов в обычной речи, нарушить её гладкость, поэтому это не просто жонглирование мемами, а “авангардистское” взрывание языковых пластов: в сборнике есть тексты на многих настоящих и вымышленных языках, слова трансформируются десятком разных способов, перекручивается синтаксис, деконструируются сверхфразовые единства — вместе с деконструкцией культурных кодов и нормативов.

 

Интересно, что, например, в “Астрологической подделке” автор использует тот же ход, что и современные тарологи. Они успокаивают наукоцентричное беспокойство клиентов замечаниями о рекурсивности прогнозов: “если веришь, оно работает, потому что нет предсказания, но есть программирование”. В этом тексте, как и много где в этой книге, есть скромный комментарий-дисклеймер: “// сносный образчик постмодернистского звездочётничества! // Может рассматриваться как переводческая задача”. Так что эта поэтическая система работает, пока в ней находишься, а ещё пока находишься в шумящем и забагованном мире культуры.

 

Галерея приёмов и форм препарирования меметических сопоставлений (как известно, в меме всегда есть коммуникативная ошибка, что роднит его с поэтическим парадоксом) похожа на игру, например, настольную, и автор имеет достаточно сил, чтобы сделать такую игру на самом деле. Варево текстов от этого только выиграет, таким стихам тесно в обычной книге. Игра эта печальна, но она отражает мельтешащую реальность жизни в медиапространстве. Похоже, это сборник дистопической поэзии.

 

Есть ли в этой книге след модернизма? На первый взгляд, взламывание готовых жанровых клише (например, китайского гороскопа или инструкции по сборке, описания оборудования, чит-кодов) — чисто постмодернистский ход. Это подтверждает щедрая интертекстуальность, которая и немецкую философию, и уйгуров одинаково лихо “пакует” в мемы. Но фактура языка и любовь к его мутациям так сильна, что речь обретает вкус нео- или псевдо-авангарда (настоящий авангард невозможен, если все в обществе не поддерживают идею прогресса). По этим страницам будто проехался Шива, очистив от обычной связности все слова, чтобы за ней проступила связность необычная.

 

 

Неверифицированные хакнутые надписи на искажённом

русском.

 

 

А вот модернистского образа автора – неповторимого, непостижимого, интересного и нервного – как будто нет. С.К.К. – исследователь, он не смотрится в зеркало, не предлагает и читателю смотреться в себя как в зеркало. Он хочет быть режиссёром смыслов, а не актёром.

Недавно друзья прислали мне юмористическое вертикальное видео, якобы запись экрана телефона, где прокручивались рекламоподобные объявления, часто абсурдные (штангенциркуль за 324678 рублей, объекты современного искусства, замаскированные под детские игрушки, несуществующие книги и т.п.), и мне подумалось, что сейчас всё что угодно может быть упаковано в мем или рекламу. Захотелось даже таким способом сделать стихи, и они бы, за вычетом рекламного дизайна и иллюстраций, были бы немного похожи на “Эзотопы”. Ведь и поэзия, даже хорошая, может делаться по такому принципу — через сопоставление и пародирование общих мест культуры. Помещаешь мякоть одной вещи в кожуру другой, усилив обе, — и показываешь, как они бессмысленны. Своего рода духовная комбинаторика. Это могут быть и стилистические конвергенции:

 

 

Но тут мы смотрим на поверхность явления, греческий бог и пацанский словарь для нас — одна и та же рябь духовного спама. Смотря изнутри сборника, мы ничто не воспринимаем серьёзно, кроме самого языка и его очищающих возможностей. Меня немного отталкивает то, что в один ряд с эзотерическими штампами попадают и просто религиозные жанры. Православные и любые авраамические тексты для С.К.К. (по крайней мере, их поверхность, их клишированный современный канон, похожий на набор инструментов накручивания социального капитала) — та же бессмысленная рябь, ведь настоящее трансцендентное ухватишь только косвенно, через непрямую, неафористичную поэзию, через окраины языка. Спасибо автору за его стремление, проходя с нервным смехом через заросли постмодерна, расширять поэтический узус. Он пишет об этом и сам: