Комментарий | 0

Любовь зла

 

Вадим проснулся от легкого шороха и открыл глаза. Прямо перед ним была нога. Совершенно чужая.

Почему нога? Откуда?

Нога – он скосил глаза вниз – стояла на цыпочках и тянулась куда-то. Ровные аккуратные ноготки на ней были выкрашены ярким лаком.

Ему захотелось коснуться ее и пробежаться по ней подушечками пальцев – вверх, вверх… Дотронуться до  кружев на трусиках.

Пятка хлопнулась обратно в тапок, и Вадим поспешно закрыл глаза.

Тапочки прошлепали прочь.

Ах, да. Вадим вспомнил, что вчера ему Лерка постелила на кухне. К ней приехала подружка из ее  родимой тьмутаракани на несколько дней.

М-м-м-м… Молоденькая. Такая же, как Лерка.

Молоденькие были его слабостью. Банально, конечно. Гладкая кожа, белые зубки, сияющие глаза…

Лерку он подцепил в кафе. Приземлилась стайка разодетых птичек, студенточек-актрисок, щебетала… Тогда еще редко у кого мобильник был, а у него был, и он девочек на мобильник ловил.

Сидишь, пьешь кофе, потом вынимаешь из кармана, пропиликаешь номер и произносишь что-то вроде:

-        Грузите апельсины бочками.

И любая – твоя. Ну или почти любая.

Сейчас-то у любого мальца-школьника мобила, а  вот тогда…

-Вставай, Вадик, - сказала, входя, Лерка. – Завтракать будем.

Завтракал он в задумчивости, и даже не рассердился, когда Лерка, как обычно, вместо одной ложки сахара, как он не уставал ее просить, насыпала ему в чай две. В другой раз он бы разразился обычной уничтожающей тирадой.

Но не сегодня.

Он исподтишка изучал Леркину подружку, которая, кажется, изредка тоже на него поглядывала.

Или ему только так казалось?

Кто их разберет, этих баб.

Нога, да… Гладкая была, хотелось потрогать…Маленькие пупырышки, из которых торчали совершенно неразличимые пушинки-волоски…

Лерка сполоснула посуду, быстро впрыгнула в джинсы, чмокнула его в щеку.

-        Я побежала на репетицию. На обед есть суп в холодильнике. Ты уйдешь?

-        Не знаю, пока поработаю, - неопределенно махнул рукой Вадим.

Лерка умчалась.

Вадим сел за компьютер, начал писать. Не пошло.

Он оглянулся.

Подружка скромно устроилась на краю дивана и читала книжку. Халатик ее слегка распахнулся, и видна была часть груди и кружевная бретелька лифчика.

Нарочно или нет?

Он встал, побродил по комнате. Может, накинуться на нее? Изобразить животную страсть. Впрочем, и изображать-то не надо будет ничего. Такие сисечки… Халатик ситцевый. Рвануть его с плеча…

Или наоборот – медленно, осторожно…

А вдруг она Лерке расскажет? Или вообще они с Леркой сговорились – ну типа его проверить?

Лерка уж который год снует рядом, терпит его занудство, готовит ему еду, нежно целует, терпит его разговоры о бывших возлюбленных-женах, о матери, которая его не любит, о своей дочке, которую, как она родилась, он вместе с ее мамой отправил в их родной Тамбов – боялся, как бы малышка не помешала ему работать. Квартира-то однокомнатная.

Ну и вообще там, в Тамбове, им лучше… Жизнь дешевле, однозначно. Дача на всё лето самое большее за 100 долларов. А в Подмосковье на эти деньги едва  две недели проживешь…

Отправил их тогда –  и как-то незаметно, потихоньку, в квартиру вселилась Лерка…

Сначала не снимала телефонную трубку. Потом пообвыклась. И теперь постепенно превращалась в очередную невенчанную жену.

У Вадима всегда кто-то поселялся. Квартира-то в престижном районе. А в Москве, как водится, в наличии острый квартирный вопрос. И масса приезжих девочек, желающих покорить Москву…

Вадим опять сел за работу, но ничего не выходило. Он взял трубку, пошел в ванную, пустил воду сильной струей и набрал номер своей однокурсницы Варвары, которая в их

довольно сложных отношениях выполняла роль бесплатного психотерапевта, а иногда, наоборот, мощного раздражителя.

Особенно тяжело Варваре приходилось после очередного его расставания с очередной пассией.

Чуть ли не до утра она сидела с ним на кухне; под конец глаза ее начинали слипаться, но он не давал ей спуску и продолжал мучить своими размышлениями. Бывало, Варвара говорила не то, что ему хотелось бы слышать, и тогда он начинал кричать, и она начинала кричать, тогда просыпался ее муж-профессор и приходил к ним на кухню курить; они продолжали орать друг на друга, и он, затушив бычок и покрутив пальцем у виска, опять отправлялся на покой. Впрочем, в критические моменты очередного высвобождения Вадима из-под ига очередной дамы муж напрягался и начинал отслеживать Варвару – например, когда она отправлялась провожать Вадима до лифта. Несмотря на весь свой лоск и вальяжность, муж высовывался из-за двери и строгим голосом звал Варвару домой.

Вот ее-то номер и набирал лихорадочно Вадим, надеясь, что она дома. Она была такая домоседка… И не работала, блин, везет же некоторым людям… Поэтому Вадим всегда просил ее куда-нибудь позвонить, записать что-нибудь на видео, и вообще поручал ей много-много разных дел, а она почему-то терпела. Неужели только потому, что они когда-то учились вместе?

Время от времени он принимался даже устраивать ее на работу. Но она держалась стойко, не поддавалась. Впрочем, он не оставлял попыток, навещая ее и при случае ведя беседы с Варвариным мужем о необходимости ее скорейшего  трудоустройства. Надо же: ничего не делает человек. И живет! А другой пыжится и работает за двоих! Несправедливость налицо!

Варвара оказалась дома.

-Шилова, - сказал он. – Привет. Слушай, мне тут с тобой посоветоваться надо. К Лерке приехала подружка…

-Молоденькая?

-Ну.

-И что ты от меня хочешь?

-Трахнуть мне ее или нет?

-Ошалел, что ли? Разумеется, нет! Она же всё Лерке расскажет!

-Мне кажется, не расскажет.

-Кажется! Зачем тебе это надо? Что тебе, мало других баб?

-Ну не то чтобы… Знаешь, у нее икры покрыты бесцветным пушком – легким таким.

-К старости будут ноги волосатые.

-Ну?

-Ну.

-Но сейчас-то нет.

-Слушай, не морочь мне голову. Зачем тебе это? Чем тебе Лерочка плоха?

-Да нет, у нас всё нормально. Но знаешь…Чего-то хочется… Новенького. Повседневная жизнь так заедает…И потом, всё время этот компьютер… Надоел до чёртиков…

-Жениться тебе на Лерочке пора.

-Не твое дело, - обозлился Вадим.

-Пойди пройдись. Выпей пива.

-Ну, Шилова, ты же знаешь. Я пива не пью.

-Тогда –  кофе. Вот там какую-нибудь новую пташку и подцепишь…

-Так это искать надо! Силы тратить! А тут – вот она! Готовая! К! Употреблению! Рэди, как говорится, ту ит!

-Вадька, кончай. Ты у меня совета спрашивал – я не советую. Всё. Зачем тебе проблемы?

-Да не скажет она Лерке, чую.

-Почём ты знаешь? Мы, бабы, стервы… Сейчас не скажет, так через месяц. Через год. Уедет – письмо напишет. Прости! Я такая гадина! Но это всё он! Ты Лерочкину реакцию предсказать можешь? Такая хорошая девочка! Стирает тебе, убирает! Еще и подрабатывает где-то в массовке!

-А кто ж убирать должен? Я, что ли? Ты вот что, на своего благоверного не стираешь разве?

-Ну ты даешь, Брагин. Я мужняя жена! У меня ребенок! Я сижу дома, не работаю! Что ты сравниваешь!

-Бог создал баб, чтобы они заботились о мужике, - важно произнес Вадим.

В трубке раздались короткие гудки.

Вадим пожал плечами, закрыл воду, вышел из ванной. Леркина подружка задремала на диване, свернувшись калачиком. Одна пола халата сползла, высоко открыв ногу.

Вадим извернулся, вытянув шею, чтобы узнать, есть ли под халатом трусики. Вроде они были на месте. Но это ничего не значило. Сейчас трусики – одно название. Всё держится на какой-нибудь тесемочке, подденешь одним пальцем…

Рука его приблизилась…

Подружка пошевелилась. Вадим отдернул руку.

Он побрел на кухню, достал из холодильника сыр и помидоры.

Поел. Выпил кофе.

Стал думать.

Пошел в комнату, стараясь тише ступать, по ковру, порылся в столе, нашел старую записную книжку, вернулся на кухню и стал листать.

Лена…Ира…Еще Лена… О! Катя. Что за Катя?

И вдруг возникли в его памяти испуганные глаза, торопливый шепот…

Ну да, это было лет пять назад… Справляли какую-то дату на работе, и он был пьян…

Сначала они с ней покурили в коридоре, потом, по дороге обратно, увидели, что кабинет начальника открыт. Они зашли, ключ торчал изнутри. Он повернул его.

-Не надо, - шептала она, слабо сопротивляясь, - не надо… зачем?

Он помнил, что в углу стояло кресло и попятился туда, не выпуская ее из рук, и, нащупав кресло ногой, рухнул в него, притянув ее на себя. Он вертел ее, крутил, волосы ее взлетали кверху, временами вспыхивая, вместе с лицом, жутковатым зелено-синим пламенем, отражая бегущую строку рекламы на доме напротив.

У нее были тонкие плечи – они смешно тонули в его крупных ладонях – и нежная-нежная кожа.

Потом она почему-то плакала, и ему пришлось провожать ее домой. Дома никого не было – мать ее то ли умерла, то ли уехала, он не запомнил, потому что его это не особенно интересовало, а отец лежал в больнице. Вадим поднялся к Кате, остался до утра. И всю ночь она целовала его и шептала ласковые слова, что слегка утомило его – он предпочитал в кровати слышать что-нибудь позабористее.

Он приходил к ней еще несколько раз, привлеченный странной ее, как будто светящейся, нежностью. Всё в ней было нежным и слабым – руки, хрупкое тело, пальцы…

Это, пожалуй, была у него единственная женщина с квартирой – все остальные приходили к нему и начинали постепенно вселяться; а к ней он ходил сам и однажды взял да не пошел. Он даже и не помнил – объяснил он ей как-то это или нет.

А потом у него появилась Танька. И – ребенок. Который теперь в Тамбове. И понеслось….

Изредка он сталкивался с Катей. Она ничего не спрашивала, только слабо улыбалась ему. Но это продолжалось недолго – он уволился, ушел на вольные хлеба.

А сейчас с какой-то неодолимой силой его потянуло вдруг в Староконюшенный, в тот старинный дом с огромной широкой лестницей, по которой одним махом взлетал он на второй этаж… Огромная комната, похожая на залу, была увешана ее картинами,  она когда-то училась в художественной школе…

Что-то неизъяснимо приятное было в воспоминаниях о ней. И вдруг ему захотелось увидеть ее и снова ощутить ее нежность.

Он набрал ее номер.

-Алло, - сказал женский голос. Ее? Нет?

-Добрый день, - вкрадчиво сказал он специально «припасенным» для этих случаев, обволакивающим голосом. – Можно Катю?

Повисла пауза. Потом женский голос произнес:

-Вадим?  

-Узнала?

-Как видишь. Что ты хотел?

-А у тебя голос какой-то другой стал. Что хотел? Даже и не знаю, что хотел. Почему-то вспомнилось…Может, увидимся? Поболтаем?

-Зачем?

-Ну… Вот так так. Хочется поговорить за жизнь… В конце концов не чужие же люди. Выпьем кофе…

-Что ж, ладно, - сказала она, и он почувствовал, что она усмехнулась, - давай. Когда и где?

-Скажем, в три? В Камергерском, в кафе на углу.

-Нет, это рано. Я убегаю на работу и не смогу так рано освободиться. Давай в шесть.

-Ну давай, - недовольно согласился Вадим. В шесть – это уже оставляло мало простора для действий, Лерка могла вернуться рано… Но что поделаешь, чтобы восстановить отношения, надо для начала подчиниться. Потом он отвоюет исходные позиции.

-О кей, - сказала она и повесила трубку, а Вадим остался стоять с трубкой в руке.

Раньше она никуда не спешила, подумал он. Кем она работала, он, как ни старался, вспомнить не смог. Он-то случайно попал в эту шарашку, перекантоваться надо было несколько месяцев,  денег слегка подзаработать. Он и названия-то точного той конторы не помнил. Только начальника, который относился к Вадиму с глухой враждебностью, подозревая в нем, и не без основания, представителя глубоко презираемого им мира богемы.

Вадим съездил в издательство, где  должна была выйти его первая книга,  пообедал, покопался в книжном магазине. Ровно в шесть он вышел из метро и быстро пошел по Тверской в направлении Камергерского. Было преддверье зимы – она никак не наступала, снег еще не выпадал, но было холодно. Вадим поежился. Он миновал уныло и одиноко торчащего Чехова, вызывавшего у Вадима ассоциацию с узником концлагеря, и устремился вперед по сияющему дорогими витринами коридору, выложенному тротуарной плиткой. Вот если бы Чехова выдвинуть и развернуть, он бы смотрел на это великолепие. Может быть, ему как демократу это было бы противно. А может, нет. Писал же он кому-то: «Сижу без копейки денег. Вчера ужинал в «Славянском базаре»…

Катю Вадим увидел еще издали. Она сидела на высоком стуле  лицом к окну – но не высматривала никого среди идущих мимо людей. Взгляд ее был устремлен в ноутбук. Рядом стояла чашка уже явно остывшего кофе.

Наконец, Катя почувствовала его взгляд и подняла глаза.

-Привет, - сказала она. – Прости, я закончу. Две минуты. Мне надо позвонить. Хочу уточнить у клиента. Насчет имиджа у буклета.

-Ничего-ничего, - замахал руками Вадим. – Я пока возьму кофе.

-Давай, - равнодушно согласилась она.

Когда он вернулся к ней, она уже захлопнула и телефон, и ноутбук. Вадим скосил глаза.  Тыщи две зеленых. М-да… Он давно мечтал о таком…

-Я принес две чашки, - сказал Вадим. – Правильно?

-Молодец. Этот совсем холодный. Никогда не умела делать два дела сразу. И до сих пор не научилась, что совсем уж странно…

Она сделала глоток, потом поставила чашку на стол и спокойно улыбнулась ему.

-Ну вот. Вот и свиделись.

Повисла пауза.

-Ты не изменился, - продолжала она так же спокойно; но внимательный человек, а Вадим именно таковым и был в этот момент, сумел бы различить нотку нетерпения.

-Я скучал, - сказал Вадим. – А ты?

Она ответила не сразу.

-Слово «скучала» не будет адекватно описанию моего состояния тогда, когда ты меня бросил, - спокойно сказала  она. – Но это всё осталось в прошлом, слава богу. Я взяла себя в руки.

-Как я не люблю этого слова, - поморщился Вадим. «Брошенная…какое-то там слово… разве я цветок или письмо?» Чье это?

-Не знаю. Тебе виднее. Ты ж у нас писатель?

-А ты следишь за мной?

Она улыбнулась.

-Я целыми днями теперь на интернете сижу. Иногда, когда выдается свободный момент, я в поисковике набираю твоё имя и фамилию… И он услужливо выдает все новые публикации в Журнальном зале… Но у меня редко выдается свободный момент.

-Завтра вот с утра кровь из носу надо в РАСТ, - удовлетворенно промурлыкал Вадим. – Договор подписывать на книгу…

-Куда-куда? – переспросила она.

-В РАСТ, - гордо повторил он. – А что?

-Так, ничего. Знакомые там есть.

-Ну, а ты как?

-После того, как… В общем, после того как умер отец и я осталась совсем одна, я поняла, что надо что-то делать. Пошла на компьютерные курсы. Потом устроилась в рекламное агентство дизайнером. Потом выросла в арт-директора. Потом стала креативным директором…

-Крутая.

-Угу. Какие еще будут вопросы?

-М-м-м… Может, пойдем к тебе?

Несколько последующих секунд показались Вадиму вечностью. Ну кто его тянул за язык? Блин, вот так всегда. Лерка же, небось, уже пришла, ждет…

Но что она молчит? Как бы в истерику не вдарилась, с опаской вдруг подумал Вадим.

-Пойдем, - сказала она. 

-Возьмем машину? – спросил Вадим, когда они вышли из кафе.

-Не надо, я тут в арке оставила тачку.

Увидев  низкую, по-кошачьи плоско распластавшуюся на тротуаре ярко-алую «тачку», Вадим присвистнул.

-Ну ты даешь, - сказал он. – Погоди, надо купить вина…

-У меня все есть, - сказала она, открывая дверцу. – Не будем терять времени. Ты, наверное, спешишь?

-Да нет, - соврал он, тут же, как обычно, разозлившись, что соврал. – Ну так, в общем, не то чтобы…

-Понятно, - отозвалась она и аккуратно тронула машину с места.

Он не узнал ее квартиру – в ней почти не было мебели, исчезли книги. На белых голых стенах были развешаны картины, много картин.  Дверь в спальню была распахнута. Там по-прежнему почти всё пространство занимал «аэродром».

-        Я тут всё изменила,  –  ответила она на его немой вопрос. –  Я вообще ее продаю, не живу здесь больше.  Но на кухне все осталось, как было. Возьми там коньяк или что хочешь.

-        А ты что будешь?

-        Мне все равно.

Она исчезла в ванной, и он услышал, как она открыла воду. Он прошел на кухню, открыл  шкафчик. Там стояла початая бутылка  Hennessy с красивой этикеткой, несколько бутылок дорогой водки и какое-то вино. Разумеется, он взял коньяк,  достал рюмки и, поставив всё на поднос, притащил в спальню и поставил на покрывало.

Шум воды прекратился, и Катя показалась на пороге.  Она была  закутана в пушистый банный халат. Вадим вдруг почувствовал робость и, как водится, обозлился. Он шагнул к Кате навстречу и медленно сдвинул халат с еще влажных плеч, глядя ей в глаза и ища там… что?

Ее глаза были холодными и слегка насмешливыми.

-Выпьем сначала, Вадик, - сказала она. – После такой долгой разлуки грех не выпить.

 Он разлил коньяк по пузатым рюмкам, они чокнулись, и он выпил. Катя едва пригубила бокал. Она по-прежнему не отрываясь смотрела на него, но во взгляде ее не было теплоты.

-Мягкий коньяк, - сказал Вадим.

 По всем его членам разливалось приятное тепло, он потянулся к Кате и притянул ее к себе. Ее рюмка, которую она держала в руке, накренилась, и коньяк вылился на простыню.

-Черт с ним, - сказала она. – Не бери в голову. Мне что-то расхотелось пить.

Дождем мелких поцелуев он спускался от шеи к груди, развязывая пояс халата и шаря руками по ее телу.

-Погоди, - сказала она. – Не спеши.

Он оторвался он нее и хлебнул из бутылки. Для храбрости. И не каждый же день  пьешь такой коньяк…

-Ты такая красивая, - сказал он. – Ты еще красивее стала. Ты, конечно, не одна?

-Конечно, не одна.

-А кто он?

-Вот любопытный. Какое тебе до этого дело?

-Ну, так. Расскажи. Ну, расскажи – сто лет  не виделись, не чужие ж мы друг другу…

-Угу. Я когда-то любила тебя… очень. Помнишь?

Он заерзал на кровати.

-Да я тоже тебя любил… Сам не знаю, что случилось, почему мы перестали встречаться…

Ее мобильник вдруг разразился резкой трелью.

-Да, как договорились, - сказала она. – Знаешь, я сейчас очень занята. Ну, хорошо, я тебя слушаю…

-Вадик, - сказала она шепотом, - я сейчас, пятиминутный разговор, о кей?

Он кивнул. Катя вышла из комнаты, продолжая говорить.

-Надо препрессить метростикер, - говорила она. – Сегодня к вечеру, самое позднее завтра утром нужно передать подрядчику. Я могу тебе выслать имиджи, которые нужны. А что там делать с фотобанком, я не знаю.

«Абракадабра какая-то», - поёжился Вадим. И перестал слушать.

 

Он сделал еще большой глоток. Классный коньяк. Вот получу гонорар за книгу, куплю такую бутылку и напьюсь,  подумал он, откидываясь на подушку. Было слышно, как Катя за дверью обсуждает по телефону какие-то нескончаемые проблемы. Как она долго, недовольно подумал он. Лерка уж скоро с работы вернется, а они еще не начали… Он представил, как Катя войдет в комнату, сядет рядом с ним, поцелует… Захихикав, он скинул рубашку и джинсы и остался в одних трусах. Потом лег и сделал еще один глоток.

    Когда он открыл глаза, вокруг была абсолютная тишина и темень. Он пошарил вокруг рукой,  не осознавая, где он. Но постепенно он все вспомнил. И  понял, что заснул.

-Только этого не хватало, блин, - выругался он вслух. И крикнул:

-        Катя!

Никто не ответил. Вадим попытался включить свет, но у него не получилось. Он раздвинул тяжелые шторы и, впустив вечерний свет, поднял глаза к потолку. В люстре почему-то не было лампочек. А были они, когда они с Катей пришли сюда? Он не помнил.

Он стал лихорадочно метаться по квартире, ища  мобильник, какие-нибудь часы, телефон, телевизор, что-то, что бы могло ему помочь ощутить окружающий мир и почувствовать себя уверенно.

Что, блин, за дела. Ничего.

Бежать отсюда. Немедленно бежать. Где одежда? Спотыкаясь, он шарил по кровати, под кроватью, по всей квартире, в коридоре. Его дубленка! Родимая! Брендовая, купленная на распродаже чуть ли не за бесценок! Где она? Что за шутки?

И в ней остался мобильник, вдруг вспомнил он, обреченно вздохнув.

Замотавшись в простыню, он поставил замок на собачку и позвонил в соседнюю квартиру. Ему долго не открывали, а открыв, подозрительно осматривали через цепочку и не пускали в квартиру. Стараясь не материться, он уговорил всё-таки разрешить ему позвонить. Пара старичков настороженно застыла за его спиной. Незаметно оглядевшись, он увидел часы и разобрал, что на них полночь. Набрал домашний номер.

Лерка не снимала трубку. Черт, а эта… подружка ее? Куда они могли обе подеваться?

Потом он набрал номер Варвары. Она сняла трубку.

-Шилова, - сказал он. – Помоги мне. Ты не поверишь…

-Пошел к черту, Брагин, - ответствовала она. – На часы смотрел? И вообще, не желаю с тобой разговаривать, самодур несчастный. Научись сначала женщин уважать!

-Стой, Варька, не бросай трубку! – заорал он. Но было поздно. Он набрал раз, другой, в трубке были долгие гудки.

Старички сопели за спиной. Вадим набрал номер матери.

-Господи боже мой, я уже сплю, - недовольно отозвалась она. – Позвони завтра.

-Мамочка, - сказал он умоляющим тоном, он уже и не помнил, когда так заискивающе разговаривал с ней. – Мамочка, ты не можешь попросить Толика взять какую-нибудь одежду и приехать за мной? Произошла просто непонятная история. Я отключился… А когда проснулся, не смог найти одежду.

-Вадик, что за чушь ты несешь. Вроде не первое апреля, - раздраженно сказала мать.

-Мамочка, я тебя очень прошу, - Вадим чуть не плакал. – Пожалуйста. 

-Толя, - позвала мать. – Не притворяйся, я знаю, что ты еще не заснул. Возьми трубку.

Переговорив с отчимом, Вадим приободрился, выпрямился, потуже запахнув простыню, и даже попробовал пошутить, покидая старичков.

-Спасибо… Вы просто спасли… в некотором ром роде… инженера Щукина…

Старички даже не улыбнулись (очевидно, не читали бессмертное произведение Ильфа и Петрова, с грустной издевкой не мог не отметить про себя Вадим) и следили за тем, как он покидает квартиру, с явным облегчением.

Отчим приехал через час. Подхихикивая и светя Вадиму фонариком, он наблюдал за тем, как Вадим, матерясь, поспешно одевался.

-Что за лапсердак ты мне притащил?

-Ну, первое, что под руку попалось. Тулуп. Я в нем на дачу зимой езжу. Тебе не всё равно, в чем до дома доехать?

 Потом они осмотрели квартиру, безуспешно пытаясь обнаружить вещи Вадима, и вышли на  лестничную площадку.

-Захлопни дверь, - сказал отчим. – Может, милицию вызвать?

-И провести остаток ночи в милиции? Ну и стерва, пошутить решила! Мобильник, блин, забрала! Как же я теперь без него?

Они с ветерком промчались по ночной Москве и через некоторое время остановились у дома Вадима.

-Зайдешь? – спросил он отчима.

-Господь с тобой. Ты меня из постели вынул. Иди уж сам. Вот мать тебе ключи передала.

Вадим выбрался из машины, захлопнул дверцу и помахал отчиму. Тот резво рванул с места.

Вадик открыл дверь своей квартиры, зажег свет в коридоре.

-Лерка! – крикнул он.

Никто не откликнулся.  Он прошел в комнату, включил свет и замер.  На тумбочке в углу не было телевизора и телефона, на столе – компьютера.

Вадим закурил. Он ничего не понимал, голова гудела и отказывалась переварить происходящее. Он прошелся по квартире и нигде не обнаружил даже следов Лерки. Не было еще вещей. Не было обуви. Не было даже зубной щетки и расчески в ванной.

Это напоминало какое-то плохое кино. Бросила она его, что ли? И компьютер с собой захватила? Со всеми  текстами!!!! Что ж теперь делать?

А телефон ей зачем? Бред!

Он открыл стол и пошарил в ящике, ища деньги. Кошелек-то в пропавшей дубленке остался. Как контакты-то теперь восстановить, думал он.  Кое-какие он помнил, но отнюдь не все…

В столе ничего не было.

Мозг его отказывался с этим справляться.

Он зарыдал.

В голове гудело. Он  снова набросил тулуп отчима и решил сходить в круглосуточный магазин неподалеку. Дадут же позвонить? Можно было бы добраться до метро, но там уже закрыто… А куда звонить? Этой суке Катьке? В милицию? Маме? Да хоть куда-нибудь!

Когда он вышел из подъезда, от дома напротив отделились две фигуры. В них было что-то неясно угрожающее. Они словно перегородили ему выход со двора на улицу.

Внезапно Вадима охватил страх. Он отступил к подъезду. Фигуры двинулись к нему. Он ускорил шаг – и они тоже. Он побежал и слышал, что они побежали тоже. Задыхаясь, Вадим прижал свою «монетку» на ключе к домофону. Он уже слышал тяжелое, прерывистое дыхание своих преследователей, но дверь, загудев, открылась, и он влетел в темный подъезд – света почему-то не было, хотя, когда он выходил, тот горел.  Снаружи изо всех сил долбанули в дверь. Послышался отборный мат.

Вадим влетел в квартиру, и, затаив дыхание, выглянул в кухонное окно. Двое отошли и встали неподалеку, в тень, он едва мог разобрать их силуэты. Его трясло, зуб на зуб не попадал; он бросился на диван и накрылся с головой одеялом. Мысли путались, но было ясно, что надо дожидаться утра.

Он  не собирался спать, но все-таки, под утро, провалился в сон, проспал несколько часов и, проснувшись в холодном поту, вскочил.  Вдруг компьютер на месте, подумал он и, зажмурив глаза, повернулся туда, где был  стол. Потом открыл глаза.

Компьютера не было. На чуть припыленном конце стола, там, где стоял монитор, темнел темный квадратик. Часы показывали двенадцать.

Ох!  Подписание договора! Всё к черту, срочно в издательство! Телефон! Он заскрипел зубами. Он не помнил номер. Ну ничего, позвонит снизу.

Он оделся и пошел к соседям. Занял немного денег, взял такси. В здание его не пропустили. С вахты набрал номер редактора. Того долго искали, потом он взял трубку. Голос был какой-то виноватый.

-Старик, прости, я звонил тебе, но не смог тебе дозвониться. Сейчас спущусь.

-Я мобильный посеял. А зачем?  Все равно ж подниматься.

-Жди меня. Я сейчас.

Он прибежал запыхавшись.

-Старик… Тут такое дело. Прости, не могу даже разговаривать – некогда. У нас налоговая. Всё арестовали, банкротить издательство собираются. Полный писец, в общем, ну, ты понимаешь, что я хотел сказать.

-Так как же?..

-Старик, всё, кранты. Прости. Я-то здесь причем? Вещь у тебя классная, пристроишь в другое место куда-нибудь. Что, на нас свет клином сошелся? Всё. Бегу, ни минуты.

На глаза Вадиму предательски навернулись слезы. Больше всего ему сейчас хотелось купить водки и выпить ее всю прямо «из горла». Он попросил у охранника на вахте разрешения и набрал номер.

-Шилова, - сказал он. – Я сейчас приеду. Слушай, а деньги у тебя есть? Или ты мне дашь сто долларов, или я повешусь.

-Вешайся. Не дам. Я сейчас ухожу, - сказала Варвара.

-Куда ты уходишь? – заорал он. – Ты ж неделями не выходишь из дома! Подожди меня, я здесь рядом!

-Не могу! – раздраженно отозвалась она. –  Я сейчас ухожу. У тебя и мама здесь рядом, насколько я понимаю. Вот ей и позвони. Или давай вечером, - поколебавшись, добавила она.

-Я до вечера не доживу, - сказал Вадим и повесил трубку.

Он хотел позвонить еще и матери, но ему не понравился взгляд охранника. Он вздохнул и решил зайти без звонка. В конце концов,  сын родной. Да и меньше шансов, что тебе откажут.

У подъезда он столкнулся с отчимом – тот куда-то спешил. Куда это все бегут? Скорчив неодобрительную физиономию, Анатолий сказал, что матери дома нет. Слушать сбивчивых объяснений Вадима он не стал,  достал из кошелька три тысячи.

- Смотри через неделю верни.

Вадим согласно покивал, хотя совершенно не понимал, каким образом он может это сделать. Он не стал просить отчима подвезти его и  бесцельно побрел по улице.

Увидев в витрине  телефон, он зашел и купил  не раздумывая. В следующем магазине он купил пару бутылок водки и продуктов. После этого он спустился в метро. Вообще-то он всегда передвигался по городу на такси, но сейчас следовало беречь деньги. Вообще следовало всё обдумать и выработать стратегию дальнейшей жизни – а то в голове что-то то и дело всё как-то плыло и путалось. Где искать Лерку и как? И вообще – что всё это значит? Как же он будет жить без копейки? Ближайший гонорар недели через две. А тексты? Неужели всё пропало?

При мысли о потерянных текстах он сжал зубы и застонал. А если и в издательстве тексты не вернут? Вдруг у них там всё заарестуют? Кошмар!

Войдя в квартиру, Вадим зашел в комнату и положил на кровать коробку с телефоном. Потом с нежно позвякивающим пакетом отправился на кухню.

И там уронил его на пол.

Покрытый плиткой…

За столом сидели Катя, Лерка, ее подружка и Варвара.

-Ну и ну, - сказал Вадим, машинально подняв и поставив в мойку пакет, нежное позвякивание в котором сменилось глухим скрежетом, что вызвало в Вадиме мучительное сожаление и раздражение. – И что это значит, блин?

-Это наказание, - сказала Катя. – Всё очень просто. Я подсыпала в коньяк снотворное. Кино смотришь? Элементарно, Ватсон! Потом достала из дубленки мобильник. Остальное было делом техники. Лерочка сама позвонила вскоре, бедная девочка  ведь волновалась и не знала, где тебя искать...

-И она позвонила сразу мне. Она ведь мне уже звонила, думала, может быть, ты у меня приземлился, как обычно. Катина идея привела меня в восторг, - сказала Варвара. – Нефиг над бабами измываться! Сколько можно?

-Точно, - пискнула Леркина подружка. – Всё норовил мне под халат залезть, урод!

-Кое-что стоило денег, - продолжала Катя. – «Бандиты» в подворотне, например. Но небольших.

-Погоди. А издательство?

-Ну… ты же сам мне всё рассказал. А директор там – мой приятель. Уговорил твоего редактора  пошутить.

-Хороши шутки! Меня мог удар хватить! От кого-кого, а от тебя не ожидал!

Катя развела руками.

-А я уже давно не та Катя, которая была влюблена в тебя по уши и рыдала все ночи напролет, - усмехнулась она. – Я совсем другая. Не ожидал, говоришь? Опять хотел завести ни к чему не обязывавший романчик?

Катя презрительно расхохоталась, и остальные дамы последовали ее примеру. Потом все разом встали и направились к двери.

-Пока, Дон Жуан, - сказала Лера и клюнула его в щеку. – Бывай. Компьютер и всё остальное у соседей сверху. Я им сказала, что у нас небольшой ремонт. Ах да, ты, наверное, беспокоишься о деньгах… Не хнычь, я положила их на место в стол.

-Лерка, ты-то куда? – взвыл он. - Что ты выпендриваешься? Будто бы тебе есть куда идти!

-Может и нет, - задумчиво сказала Лера, - а может, и есть. Я не стала тебе заранее говорить, я была сегодня на пробах… Можешь меня поздравить, меня утвердили на роль. Не главную, конечно, но… Завтра я уезжаю на юга. На съемки… Может, и вернусь, а может, и нет. Подумаю! Время у меня есть.

- Пожалеешь, дура! – заорал Вадим.

В ответ громко хлопнула входная дверь.

 

 

 

 

 

  

Последние публикации: 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка