Проза

Начало

Окончание

Олег посмотрел на часы – начало шестого. Пора, итак он последнее
время часто приходит поздно домой, Ира обижается.

– Наташ, – начал он виновато…

– Иди, конечно, – как обычно угадала она, – да и я устала сегодня.
День суматошный выдался. Сейчас лягу и до утра просплю.

Подходя к дому, издалека заметил жену и остановился не доходя до
подъезда, поджидая ее. На Ирине был новый плащ яркой расцветки,
который он прежде никогда не видел. Шла она не одна, но
сколько Олег не всматривался так и не смог узнать ее спутника,
а тот неожиданно обнял Иру, привлек к себе и поцеловал.
Растерянность, недоумение, обида, гнев – он переживает, что
изменяет, пытается не обидеть ее, а она вот так… на глазах у
всех… с любовником. У нее любовник! Она обманывала его!

Олег решительно двинулся навстречу, а те шли, не замечая его. Вот
они уже в двух шагах и идут прямо на Олега. Уже слышен
разговор, слышно как Ира рассказывает, что Светка помирилась с
мужем и они завтра уезжают в отпуск, надо будет пойти их
проводить. Какая Светка, их дочь? Она же только школу в этом году
заканчивает! Когда она вышла замуж, почему от него скрывали!?

Он сделал еще шаг навстречу и…Ира прошла сквозь него, не замечая и
продолжая разговор. Олег застыл, не умея понять происшедшее,
затем обернулся стремясь догнать их, но натолкнулся на
огромные заслонившие весь мир, плошки глаз Кастора. Тот немедля
впился взглядом в Олега, как будто хотел сказать нечто
важное, успокоить. И, действительно, ушли тревога и потрясение, он
вдруг сразу принял перемены и случившееся уже не казалось
непоправимой трагедией, мышцы скованные паникой расслабились
и оплыли, как бывает после долгого напряжения. Кот,
продолжая гипнотизировать Олега, плавно развернулся, умудряясь не
отвести от него взгляда, и пошел в сторону от дороги,
оглядываясь и проверяя, идет ли тот следом.

Пришли как-то необычно быстро, показалось, что и трех минут не
прошло, а Кастор уже ткнулся лобастой башкой в калитку, подошел к
Наташе, качавшейся на качелях, что-то неразборчиво мяукнул,
потершись о ее ногу, и полез на липу устраиваться на своей
излюбленной ветке. Олег же остался стоять в нерешительности.
В голове метались обрывки мыслей, выстраиваясь в
фантастические предположения одно нелепее другого. Более всего он
боялся, что и Наташа не разглядит его – и тогда…тогда…все! Он
хотел немедленно опровергнуть свои опасения, но боялся,
страшась результатов.

– Ты что такой встрепанный, – заулыбалась она, – убегал от кого?

– Наташа, они…там… не видели меня.

– Зато я вижу!

– Но они же …прошли сквозь меня!

– Правда!? А давай и я попробую.

Она живо соскочила с качелей развела по сторонам руки, скрючила
пальцы, закатила глаза и, подвывая, сделавшись и правда до
крайности похожей на ведьму, двинулась к Олегу, сжавшемуся в
ожидании и даже закрывшему от страха глаза. Но уже через
мгновенье он ощутил тепло Наташкиного тела и ее мягкие губы на шее.

– Не получилось, – рассмеялась она, продолжая поцелуи, – а так
хотелось! Пошли в дом, прохладно уже.

– Но там…почему тогда там, – начал было Олег.

– То там, а то здесь. Здесь, у меня – повторила она с нажимом.

– Где у тебя? Ты ведьма? Ты дала мне приворотное зелье и теперь
никто кроме тебя меня не видит?

– Ты и правда думаешь, что мне нужно приворотное зелье, чтобы
понравиться мужчине? Мои дела так плохи!?

– Скорее уж, отворотное, – начал приходить в себя Олег.

– А зелье я тебе и правда в чай добавила, только не приворотное. Не
знаю как его назвать. У вас тут для него названия нет. Ну,
пусть будет: окончательное зелье.

– Окончательное?

– Да, чтобы помочь тебе определиться. Окончательно все решить. Если
ты не хотел ничего менять, остался бы в Эмске и забыл меня.
А так…Так ты здесь, у меня.

– Кто ты, Наташа? Что значит: «здесь, у тебя»?

– Нас называют проводниками – мы можем провести обитателей одного
мира в другой. И дом мой, а теперь и твой, не в Эмске, а в
мире, ну скажем так, соседнем с Эмском.

– И, что это за мир?

– Мы наблюдаем за различными сферами и помогаем хранить их.

– А ты что хранишь?

– Мертвых.

–…И где же ты их хранишь, в холодильнике? – неуверенно пошутил Олег.

– Выйди в эту дверь и увидишь.

– Никогда раньше не замечал ее!

– Раньше не замечал, – согласилась Наташа, сделав ударение на первом слове.

Олег неуверенно шагнул за дверь и остановился потрясенный – в
нескольких сотнях метрах перед ним, насколько хватало глаз,
закрывая горизонт, простирался темный туман, тянущийся к небу и
там сливающийся с мутными облаками. На своем протяжении туман
перебирал все оттенки серого цвета, но кое-где в него
опухолью вгрызались иссиня черные пятна. Иногда по завесе тумана
пробегали волны, а тусклое небо отвечало беззвучной истерикой
молний.

Растрескавшаяся от жара, безнадежного ржавого цвета земля, вызывала
отвращение и страх. Время остановилось. Тонны ушедших
столетий гнули к земле, стоны и жалобы давно умерших людей
сливались в гул, от которого слезились глаза и было трудно дышать.
Припомнилось, что раньше он уже видел эту картину. Внезапно
туман стал увеличиваться и уже возможно было разглядеть
подробности, не видимые прежде: какие-то отвратительные прожилки
расчертили его на неправильной формы куски, а внутри них
клубились едва различимые тени.

Он приближается – запаниковал Олег – холодный ужас разлился в
желудке, сейчас еще несколько мгновений и…

– Экий, ты чувствительный, друг мой, – пробился к нему Наташин
голос, – пойдем домой, чай пить. Настоящий чай, без ведьминого
зелья, – рассмеялась она.

– Что это? – пришел в себя после третьей чашки горячего чая Олег.

– Что – это? – деланно удивилась Наташа.

– Наташ, ну не издевайся. Я серьезно!

– Ах, – это! – невинно уточнила она, – Царство Теней. Ад. Тартар.
По-разному называют.

Повисло молчание. Еле слышно скрипнула входная дверь, Олег
подхватился, ожидая появление мертвецов, вампиров и еще черт знает
какой нечисти – плавно вплыл Кастор, его глазища, в незаметно
вошедших в комнату сумерках, отливали янтарем. Олег
облегченно вздохнул, обрадовавшись коту, как старому другу, тот
метнул в него насмешливый, но все же доброжелательный взгляд,
легко запрыгнул на кресло и уютно затих там.

– Ты зачем такой нервный? – слегка прижалась к нему Наташа, – успокойся.

– Я был там…в этом месте раньше? – неуверенно, страшась ответа,
выдавил из себя Олег, – мне кажется, был.

– Конечно, был. Был там, а теперь здесь. И я была. И многие были.
Что здесь страшного?

– Сколько прошло времени. Сколько я пробыл, в этом… месте?

– Времени? Здесь нет времени. Вернее, есть, но совсем не такое как в Эмске.

– Ты отравила меня и теперь я здесь, с тобой? Я никогда больше не
увижу жену, дочку? Никогда не смогу вернуться? – прокричал он,
скорее испуганно, нежели со злостью.

Олег понимал – его упреки формально справедливы, но сам не верил
своим словам и сознавал, что неверно укорять Наташу, да и
говорить о чьей-либо вине вообще нельзя, но чувство потери,
пережитый только что страх, разительные перемены и новые знания,
буквально обрушившиеся на него, породили ураган эмоций,
сдерживать который он был не в силах. В мыслях царила хаос, он
со стыдом видел, что находится на грани истерики, губы
дрожали и кривились, его обычная сдержанность пропала и не желала
возвращаться. И все же усилием воли он заставил себя
замолчать, зная, что обо всех словах, выкрикнутых в запальчивости,
он будет потом жалеть и будет стыдиться их.

– Успокойся, я понимаю тебя. Когда-то очень давно я была в таком же
положении. Пройдет совсем немного и ты поймешь, а может, уже
понял, что это был только твой выбор. Только. Твой. Выбор.
– Отчетливо впечатывая слова, добавила Наташа.

– Наверное, ты права, не обижайся, – заметил притихший Олег, – не
думай…я рад быть с тобой. Ты же знаешь как я отношусь к тебе.
Но вот так… Неожиданно... Таким… странным образом.

– Что ж странного? – улыбнулась Наташа, – ты ушел к любовнице, не
такая уж большая редкость в твоем бывшем мире. Вот только
любовница оказалась не обычной женщиной, а проводником, или
ведьмой, как ты меня называл. И ушел ты к ней не в панельную
пятиэтажку, а в другой мир.

– Ты сказала, – не принял шутку Олег, – что когда-то была в моем
положении. Значит ты так же, как я попала сюда? Я думал это
твой мир.

– Здесь невозможно родиться. Сюда можно только придти.

– Ну, почему, я!? Почему ты выбрала именно меня?

– Еще раз повторяю – ты выбрал сам. Чем раньше поймешь и перестанешь
кивать на меня, тем лучше. А почему ты? Да потому, что ты
никогда в полной мере не принадлежал своему миру. Наверное,
слышал как о ком-то говорят, что он не вовремя родился?
Дескать, родись он на сто лет позже или на тысячу лет раньше и
все было бы хорошо. Неверно! Дело не во времени, а в месте
рождения – человек родился не в своем мире. Вот проводники и
приходят иной раз на помощь, помогая найти свой мир. Эта одна
из их обязанностей.

– Значит ты просто выполняла… служебный долг, когда …мы с тобой…

– Нет, конечно. Я нарушила немало писаных и неписаных правил, когда
…мы с тобой,…– передразнила Наташа, смеясь, – но мне
простили, потому что ты тоже… проводник.

– Я – проводник!?

– Пока еще нет, но можешь им стать. Судя по тому, как ты легко
попадал ко мне, у тебя очень хорошие задатки. Каждый раз, когда
ты бывал у меня, ты переходил из Эмска в мой мир и даже не
замечал этого. Конечно, я немного помогала тебе, один бы ты не
смог. И Кастор помогал, – почесала она за ухом дремлющего
кота, – не зря ты его подозрительным называл, – рассмеялась
Наташа.

Олег задумался, пытаясь понять произошедшее – смерть, пребывание в
царстве теней, а теперь мир проводников, что осталось от него
прежнего? Он сознавал, что должен переживать разлуку с
семьей, но не мог. Там, в Эмске, прошло уже несколько лет, все
изменилось: Светка замужем, Ира тоже не одна, судя по всему,
они привыкли к его смерти и острота утраты давно прошла. Он
никогда больше не увидит их? Но его новые знания, а лучше
сказать, интуиция отвергали слова «никогда» и «навсегда».

Раньше, в прежней жизни, он допускал существование чего-то
такого…метафизического, невозможного для изучения наукой. Но вот
метафизическое свершилось, и стали очевидными тщедушность и
невнятность его прежних представлений. Все оказалось гораздо
ярче и величественнее, открывшаяся картина ошеломляла. Цепочка
миров, представшая его мысленному взору, завораживала.
Трагичность смерти оказалась нелепым фарсом, а бесконечность
жизни вызывала восторг. Жизнь в прежнем мире была лишь маленькой
ступенькой нескончаемой лестницы творения. Мысли текли
мощным потоком, от прежней рассеянности не осталось и следа. И
все же…все же…

– Я когда-нибудь смогу вернуться в Эмск? Чтобы меня там… видели.

– Сможешь, конечно. Когда проявишься получше.

– Проявлюсь?

– Не знаю как лучше тебе объяснить. Сейчас в Эмске, в тяжелом мире,
ты еще невидим. Примерно так, как невидим младенец в утробе
матери. Он уже есть, но еще невидим. Тебе надо вроде как
заново родиться. Понимаешь, что я хочу сказать?

– Не совсем. Как заново родиться? Опять стать младенцем?

– Разумеется, нет. Что за глупость! Я не сумею сейчас растолковать
тебе. Пройдет совсем немного, и ты сам все поймешь.

– Ты единственная хранительница мертвых, или есть и другие? – Олег
окончательно успокоился, и к нему вернулось его обычное
любопытство.

– Есть, и немало. Некоторых я знаю. Позже и тебя познакомлю. Будем
дружить семьями, – расхохоталась Наташа.

– Хорошо, – Олег уже заметно успокоился и к нему почти вернулась его
обычная ироничность, – ну скажи хотя бы: я уже жив или еще
мертв?

– Не знаю, а давай проверим! Как бы нам проверить? – притворно
задумалась она, – Придумала!

В ее глазах запрыгали чертики, движения сделались плавными и
тягучими, горячие руки проникли под рубашку, обжигая и вливая новые
чувства, силы, радость бытия и что-то еще, от чего тело
сделалось легким и сильным, исчез последний холодок смерти, изо
всех сил цеплявшейся за него. Исчезли недоумение и страхи,
он увидел себя со стороны и изумился прежним сомнениям. Жив,
конечно, жив, что за глупые сомнения, радовался он, утопая
в Наташкиных глазах.

Спустя немногое время потревоженный шумом Кастор приоткрыл глаза, но
не обнаружив ничего нового, вновь уплыл в дрему по
закоулкам памяти, где хранились и сражения на дуэлях, и битвы за
карточным столом, и изысканные пиры во дворцах средневековой
знати, и оргии в грязных кабаках, и бешеная езда по ночной
автостраде – последнее, что он помнил – да много чего там еще
было!

Немало мог бы он порассказать, догадайся кто расспросить. Когда-то и
ему пришлось выбирать. Теперь его сознание разбросано по
разным мирам и везде заключено в кошачье тело. Во всех он
существует и действует одновременно, но никогда не может стать
единым – многоликий Янус иногда называют его. Ох, нелегок был
выбор Кастора! Очень он не любит вспоминать об этом.

Нынче же более всего места в его воображении занимала соседская
кошка, обладательница аристократической мордочки и длинной
мягкой шерсти, приятность свидания с которой этой ночью и
предвкушал сладко дремавший кот.

Мы всегда выбираем сами. Иногда разочаровываемся… иногда – нет.