Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Начало

Продолжение

Джоанна представила, как будет выглядеть в специально разработанном
Хендрю Берретом нежно-желтом шелковом платье, отделанном
желтыми же бриллиантами, ее любимый цвет. Огромная длинная
юбка, открытые плечи. Если она продержится на диете еще неделю –
то корсет даже удастся застегнуть. Нет, сейчас это не
проблема, она, наконец-то, в форме. Все это отметили и перестали
удивляться. А вот лет пять назад модельеру пришлось туго –
платье распоролось при надевании, кутюрье латал его прямо на
требовательной заказчице. А потом весь вечер Джоанна провела
на ногах, потому что садиться в нем опасно – швы трещали от
любого движения.

Она спустилась вниз, в спортивный зал, где собраны тренажеры
последнего поколения, образцы лучших достижений фитнеса. Подумала,
что неплохо бы переодеться и сделать широко
разрекламированные 130 движений вверх-вниз лежа на спине, руки за головой.
Она столько раз показывала эти упражнения, как лучший способ
избавиться от лишнего веса. Нет. Не сегодня. В конце концов,
такой зал есть и в студии, лучше завтра придти на час
раньше. Будут хотя бы свидетели того, как она неустанно
тренируется. Она почувствовала, что очень устала. Не сегодня,
конечно. Вообще устала. В процессе жизни. А это неправильно.

Джоанна поднялась наверх и прошла в кабинет.

Как только она вошла – телефон на столе зазвонил, как будто
дожидался появления хозяйки. Джоанна машинально, просто от
неожиданности подняла трубку – сегодня звонки не предполагались.
Голос Бена Рэддла звучал уверенно:

– Джоанна, у меня небольшая новость. Надеюсь, она будет приятной.
Гостем пятничного шоу будет Кеннет Томпсон. Его новая книга
наделала много шума и он нам необходим. Все договоренности уже
сделаны. Извини, что просто ставлю тебя в известность.

– Бен, ты не очень вовремя. Но все равно, – вторя его грубоватой
интонации, резко ответила Джоанна, – встреча с ним не
состоится. У меня к нему особое отношение. Для меня он всегда
останется просто мальчиком, который развозил пиццу. Извини, просто
ставлю тебя в известность.

– Неостроумно. Мальчик, который, как ты говоришь, развозил пиццу, –
того и гляди, президентом станет. Очень резво
раскручивается, за ним кое-кто стоит, а имена самые, что ни на есть…

– Имени Джоанны Джойс в этом списке нет и не будет. Бен, я все
сказала. Я решаю, кто и зачем появляется в моих шоу. Прошу
вспоминать об этом до того, как договариваться. С кем бы то ни
было. Извини, сейчас не самое лучшее время для споров.
Поговорим в другой раз и на другую тему.

Джоанна повесила трубку. Ее охватила злость. Нормальная и привычная,
дающая тот особый драйв, который стал ее визитной
карточкой. То состояние, в котором она обыкновенно и находится. От
которого нет отдыха – даже на один день. И даже сейчас, когда
у нее есть все. Что необходимо. И много лишнего тоже есть.
Что нужно для поддержания статуса очень богатой и влиятельной
женщины. Влиятельной… Она усмехнулась. Какого черта
влиятельной, если она работает, как вол и в единственный выходной
раздаются такие звонки! От продюсера, который считает это
возможным! Она подошла к столу и выдвинула тяжелый ящик. Почти
скрытый от глаз. Два альбома с фотографиями хранились в нем.
Джоанна открыла один из них и пролистала несколько страниц.
Вот она – старая карточка, где наглый мальчишка Кеннет
улыбается глупышке Сильвии, а та улыбается ему. Он высокий,
темноволосый, глаза озорные. Как она сохла по нему! Потом ждала
– вдруг появится снова. Он наговорил с три короба про то,
что любит, женится, и у них будут дети. Она раскисла и
поверила. Кеннет говорил так искренне! А он просто трахнул ее, а
потом сделал вид, что ничего не произошло. Да, на следующий
день она прибежала в пиццерию, где он работал. А точнее –
гонял на мотоцикле и развозил пиццу. В сером шлеме, закрывающем
лицо. Он ее не заметил. Промчался мимо. На другой день она
снова пришла. Окликнула его, а он небрежно так: «Привет,
Сильвия!», – и отвернулся. Просто отвернулся и все. Очень занят,
потому что. И занят важным делом – ему надо прикрепить к
мотоциклу коробки с пиццей, он очень спешит. Отмахнулся от
нее, как от чего-то неважного, несущественного, уверенный, что
она понимает. Понимает, что ничтожна, некрасива, нелепа.
Наверное, это даже правильно, что все случилось именно так.
Последняя капля, переполнившая чашу обид и перелопатившая
Сильвию до основания. В результате. Она долго любила Кеннета,
даже пыталась его выследить. Потом рыдала, сидя дома и не
понимая – за что он с ней так обошелся. Когда богатые парни ее
бросали – она и претензий не имела, они другие совсем.
Понятно, что Сильвия им не пара. Но задорный нищий Кеннет казался
спасителем. Он так искренне смотрел на нее! А поступил так
же. Это подкосило, лишило сил. Она хотела покончить с собой.
Даже написала прощальное письмо – а вернее, список своих обид
на жизнь. Решилась. Даже приступила к процессу ухода из
жизни. А потом вдруг поняла, что хочет жить гораздо больше, чем
умереть. Что еще не время. И что какой-то Кеннет не вправе
приговорить ее к смерти. Даже тем, что отмахнулся.

Она станет другой. Совсем другой. И никогда не будет зависеть от
чьей-то прихоти.

Джоанна подошла к застекленной витрине, открыла дверцу и слегка
отодвинула бутылку коллекционного виски. Блеснуло стекло
маленького прозрачного пузырька с золотисто-коричневой жидкостью.
Такой же, как виски, по цвету и виду. Но у пузырька особая
история. Пятнадцать лет назад она отправилась снимать
документальный фильм о женщинах полудикого племени – в африканскую
деревушку, затерянную в джунглях. Жизнь вне цивилизации,
странные нравы, шокирующие обычаи. Фильм наделал много шуму. К
Джоанне женщины племени привыкли быстро, не стеснялись и
общались знаками о том, чего не хотелось говорить переводчику.
Фильм получился по стилю настолько правдивым и безыскусным,
что казалось, сами жительницы деревни Парагота решили открыть
миру причудливые секреты племени. А мать вождя – высохшая
старуха с цепким прилипчивым взглядом, подозвала Джоанну
накануне отъезда группы и медленно, где звуками, где знаками
объяснила, что дарит ей эликсир спасения. Человек, который
обладает этой жидкостью, не боится смерти. Это сок редкого
растения, которое находят только самые смелые мужчины. И отдают
женщинам. Женщины особым способом готовят сок. Кто хранит его
– спокоен и не думает о смерти. Смерть заточена в
прозрачном пузырьке. Пока сосуд закрыт – она не придет. Это примета.
«Ты часто думаешь о смерти. Возьми, храни его – но не
открывай. Черные мысли оставят тебя». Джоанна посмотрела на
мерцающую жидкость, так похожую на виски. Особая история. Тайна
эликсира и правда, заставила забыть о желании умереть. Потому,
что нет ничего проще, чем открыть пузырек. Это так просто,
что лучше об этом не думать.

Как это началось? Когда она впервые почувствовала неотступное,
волнами накатывающееся желание высвободиться, навсегда сбежать от
проблем, от неприятных мыслей, от мрачного настроения?
Раньше думала – причина в неуверенности, в неудачах. Потом
выяснилось, что удачи ровно ничего не значат. После торжественных
празднований очередного достижения, она снова и снова
думала только о том, как уйти из жизни. Как и когда именно. Все
время оставалось какое-то дело, которое нужно завершить. А
потом – сигануть с высоты 25-го этажа в каком-нибудь отеле.
Нет, это отвратительно. Она не хочет выглядеть изуродованной –
даже потом. Она повесится. Нет, это тоже не годится.
Скорбно и некрасиво. Жалостно, как казнь. Перерезанные вены? Это
она проходила уже, после случая с Кеннетом. Долго, мучительно
и бессмысленно. Шрамы на запястьях обеих рук до сих пор
различимы. Чушь. Выстрел в висок? А если не получится? А если
получится? В результате – изуродованное месиво. И люди,
изображающие горе на целых и неповрежденных лицах.

Джоанна внезапно вспомнила, как это началось.

Обожаемая и строгая бабушка Анна заставляла Сильвию много читать. И
рассказывать о прочитанном, даже писать письменные отчеты.
Как это правильно! По сути, это и стало основой всех талантов
Сильвии – она научилась выражать свои мысли, логически
раскручивать и доказывать любую идею.

Толстые страницы старого альбома переворачивались с трудом. Бабушка,
бабушка Анна, где же ты? Джоанна, в конце концов, нашла
старое фото. Сколько лет прошло с того времени? Анна Крэйгман,
урожденная Васильева и малышка Сильвия – сидят на скамейке
во внутреннем дворике их дома в Болдере. Бабушка обнимает ее,
на коленях у Сильвии книга. Сколько себя помнит – она
читала, читала. Все подряд. Вначале бабушка Анна предлагала то,
что проверено временем или заслуживало внимания. По мнению
Анны. Урожденная русская очень любила Фолкнера. События
придуманного Йокнапатофа в сознании Сильвии становились реальными
событиями провинциального Болдера, затерянного в горах
Роки-Маунтэн. В четырнадцать лет она прочитала фолкнеровский
роман «Особняк». Сильвия почему-то крепко запомнила историю
красавицы Юлы, которая продумала все до мелочей. Загнанная
обстоятельствами в угол, она сделала перманент в парикмахерской,
а затем застрелилась в собственной постели. В расцвете сил и
красоты, на пике успеха у мужчин, окруженная обожателями и
поклонниками, оплакивавшими потерю. Историю, изложенную в
романе, Сильвия целиком и не вспоминала. Книга стала для нее
романом о том, что из жизни надо уходить красиво и вовремя.
Желательно на пике. Она даже наметила срок – пятьдесят лет.
Больше, по убеждению подрастающей Сильвии, жить ни к чему.
Жизнь так мучительна. C детства мучительна. Никогда и ничего
не происходит так, как хочется. А если не так, как хочется –
это уже пытка. Нет повода для радости. Никогда и ни в чем.
Только работа дает забвение. Как сильнодействующее лекарство.
На время помогает. Поэтому работа должна быть интересной.
Прежде всего. Деньги – это возможность смотреть на людей
уверенным взглядом. И только. Покупать, вкладывать, удваивать.
Покупать тех, кто тебе нужен. Делать их послушными. Ничего
больше. И никто никого не любит. Все только видимость. Есть
одиночество – и это единственная правда о жизни. Счастье – это
жить, как хочется и избежать старости. Старости, которая не
приносит мудрости, а делает людей брюзжащими полуидиотами.
Вдобавок, сморщенными, согнутыми и уродливыми.

Бабушка Анна осталась для Сильвии единственным исключением.
Во-первых, бабушка ее любила. Во-вторых, Анна всегда оставалась
привлекательной. Даже в старости. Высокая и прямая, с дымящимися
завитками над овалом прекрасного лица и огромными глазами.
Образ запомнился тонкостью, гибкостью.Тонкостью черт лица,
гибкостью и грацией движений. Она учила музыке детей, которые
приходили в дом и на втором этаже звучали упражнения,
гаммы, коряво исполняемые пьески. Во время занятий с учениками,
Сильвия убегала в горы. Бродила там одна или просто подолгу
сидела в траве на склонах, наблюдая за машинами, которые
двигались внизу по извилистой дороге, сверху кажущейся узкой,
как тропинка. Иногда за ней увязывался Тим – соседский
мальчишка, худой коротышка с большим горбатым носом. Он любил
Сильвию. Поэтому она обращалась с ним повелительно. Такие, как
Тим для этого и нужны – ими надо помыкать, а они должны
повиноваться. Потом Тим стал менеджером в гостинице, позже открыл
собственный отель, бизнес стал процветать. Смешно! Бедняга
все делал с одной целью – доказать Сильвии, что заслуживает
внимания! Так мечтал на ней жениться, когда они оба вырастут!
Интересно, как бы доказывал что-то Джоанне Джойс? – вдруг
подумалось ей посреди попыток просто вспоминать. И кто бы
смог сегодня доказать ей, что заслуживает внимания? Смешно. Тим
должен быть вечно благодарен Сильвии, хотя та и не думала
относиться к нему серьезно. Без нее парень из небогатой семьи
никогда бы не стал тратить столько усилий на достижение
успеха в жизни. Но уж очень он был нелеп! Еще нелепей, чем
толстушка Сильвия.

Джоанна поднялась, достала одну из любимых бутылок, налила немного
виски. Подержала стакан в руке и залпом выпила. Она всегда
пила так – когда никто не мог ее видеть. Что редко в последнее
время. Она начала волноваться. Даже руки слегка дрожали.
Как всегда, когда она вспоминала эту историю. Точнее,
предысторию Джоанны Джойс.

Анна Васильева каким-то образом сбежала из России в
послереволюционном восемнадцатом году. Ее отец, Алексей Васильев,
православный священник из Тобольска, оказался невольным участником
важных событий. Последний русский царь Николай, сосланный
большевиками в Сибирь со всем семейством, полгода жил в
Тобольске. Как служитель церкви, Алексей общался с ним, но произошло
нечто большее – они подружились. Анна, тогда еще ребенок –
помнила жену царя, бритых наголо сестер – великих княжон. И
еще мальчика c серьезным лицом, младшего и единственного
сына. Его лицо она припоминала с трудом. Только то, что
серьезный не по годам. Потом их куда-то увезли. Одиннадцатилетняя
Анна узнала о смерти всей царской семьи. Потом исчез отец
Анны. Исчез навсегда. Какие-то люди долго искали в доме золото,
которое царь якобы повелел попу Алексею спрятать. Золото
никто никогда не нашел. Добрые люди помогли Вере, жене Алексея
Васильева, покинуть Россию и, после долгих мытарств, она с
дочерью оказалась в Америке. Троих сыновей сибирского
священника вывезти не удалось. Ни Вера, ни Анна больше ничего о них
не слышали.

Анна училась музыке с пяти лет. Мать, в юности получившая
музыкальное образование в Санкт-Петербурге, занималась с дочерью сама.
Когда матери не стало, Анна уже довольно профессионально
играла на рояле.

Джозеф Крайсман, немолодой, но состоятельный житель Денвера,
крупного города в штате Колорадо, сделал предложение молоденькой
пианистке, влюбившись и в необычайную красоту Анны, и в
музыкальные способности. Гражданин Соединенных Штатов Америки,
выходец из еврейской семьи адвокатов и бухгалтеров,
отличавшихся скрупулезностью и честностью, вел также финансовые дела
музыкальных знаменитостей. Это позволяло ему чувствовать
близость к миру искусства, а признанным дирижерам и исполнителям
– держаться подальше от пристального внимания налоговых
инспекторов. К тому же, Джозеф имел репутацию искусного
профессионала, готового изощряться изо всех сил для почитаемых
кумиров. Невысокий, толстенький и рано полысевший, он обожал
красавицу-жену. Помог основать частную музыкальную школу.
Первыми учениками стали дети клиентов его адвокатской конторы.
Потом семья переехала в Болдер, городок неподалеку, уютно
затерянный в горах Роки Маунтэнс. Болдер – место дорогое и
живописное. Анна стала учить детей богатых клиентов, которых
становилось все больше. Дома покупали солидные люди, приезжающие
сюда на время. Спасаться от скуки и однообразия. Волшебный
климат, снег выпадает в любое время года – а так тепло, что
иногда можно гулять по нему босиком. И горы вокруг – то
теплые, то холодные, но всегда спокойные, будто наблюдающие за
жизнью маленьких суетливых человечков. Сильвии даже казалось,
что наблюдают они снисходительно. Без особого интереса.

(Продолжение следует)