Онтологические прогулки

\Ю. Гордер. Vita brevis. СПб.: «Амфора», 2002\

Весной 1995 года Юстейн Гордер, норвежский философ и писатель
обнаружил на блошином рынке в Сан-Песо (Буэнос-Айрес) коробочку,
содержимым которой, по его словам, оказалось письмо Флории Эмили,
адресованное ее возлюбленному Аврелию Августину, тому самому епископу
африканского города Гиппона, который написал трактаты «О Троице»,
«О граде Божием» и, конечно же, «Исповедь».

Гордер держал в руках «любовное послание», адресованное одному
из «отцов основателей» католической церкви, человеку, который
три последние десятилетия своей жизни боролся с донатистским расколом
и ересью пелагиан и умер в 430 г. в осажденном вандалами Гиппоне.

Писатель выторговал манускрипт за 12, вместо запрошенных 15 тысяч
песо. Год спустя он публикует роман «Vita brevis» – перевод письма
Флории Эмили. Такова предыстория возникновения романа «Vita brevis».

Литературное мистификаторство, столь любимое Александром Сергеевичем
Пушкиным и Проспером Мериме продолжается и по сей день. _ ¹ Литература – это, в общем-то, одна сплошная мистификация,
рассказ о том, чего никогда не было и никогда не будет, предъявляющий
наивещественнейшие доказательства явлений, непричастных к реальному
миру. Причем литература использует слова, называющие существующие
в действительности феномены, для обозначения выдуманных, квази-подлинных
реалий. Принцип полуправды действует как нельзя лучше – «материальное»
составляющее литературы не становится менее «материальным» оттого,
что осуществляет воплощение внепространственной и вневременной
фантазии. Записанное слово приравнивает небывшее к происшедшему
на самом деле, невозможное – к подлинно существующему. Исторические
события были и прошли, может, им и посчастливилось
оставить после себя какие-то вещественные доказательства, нуждающиеся
в верификации и классификации, но все же эти события не могут
быть увиденными и пережитыми заново. Текст сохраняется лучше,
он предстает нашему взору, и каждый желающий заново воспроизводит
его, не нарушая при этом ход истории, не поворачивая время вспять.

Может, «Исповедь» написана не Ипрским епископом Аврелием, а неким
псевдо-Августином, да может епископа Ипрского и не было вовсе…
Несомненным оказывается только наличие текста. Перед нами «Исповедь»
Августина и «Vita brevis» Гордера. Переплет – не монетка, на зуб
не попробуешь, да и не купюра – ультрафиолет на нем особым образом
не заиграет. Все тексты имеют равные права, а именно право быть
воспринятым всерьез, или хотя бы прочитанным. Даже рассмотрение
текста на предмет его принадлежности тому или иному автору предполагает,
что исследователь рассматривает данный набор букв как текст. Вопрос
лишь в том, кто является его автором. Но каким бы ни был ответ
на вопрос об авторстве, – текст от этого не перестает быть текстом.

Флория Эмилия прочла «Исповедь» и написала ее автору письмо наподобие
тех электронных писем, что мы сегодня получаем и пишем ежедневно.
Необходимые отрывки из полученного нами письма «нарезкой» перекочевывают
в наше собственное письмо, добавляющее к нарезкам комментарий.
Комментарий – указание на то, как нами было прочитано письмо,
наша ответная реакция. Такой род переписки можно классифицировать
как метапереписку: корреспонденты пытаются осмыслить свою реакцию
на полученное текстовое сообщение; они не сообщают голых фактов,
их занимает интерпретация, точка зрения.

Флории Эмили попалась «Исповедь» ее бывшего близкого друга.
Книга не была адресована ей: «Позволь все-таки говорить: к милосердию
Твоему, не к человеку, который осмеет меня, обращаюсь я». _ ² Возможно, Августин и не ждал никаких комментариев
от подруги своей юности, по крайней мере, в тексте «Исповеди»
на то нет никаких указаний.

Флория отвечает на незаданный вопрос, ловит обращенный не на нее
взгляд. Она пишет личное письмо, отдавая себе отчет в том, «что,
может статься, письмо я посылаю в той же степени всей христианской
церкви, ибо ты ныне – человек, обладающий большим влиянием». _ ³ Раньше Августин состоял в сообществе
«двух любящих сердец», члены которого – он и Флория – в своей
любви были обращены друг на друга; теперь же Августин принадлежит
церкви, члены которой обращены к Богу. Если влюбленные – это пара
(не меньше и не больше), и эта пара осуществляет зеркальные отражения:
Я отражается в Я, и так до бесконечности, то отношения верующих
и Бога могут пониматься как любовь, исключающая собственнические
настроения верующего. Верующий знает, что Бог любит всех; он стремится
наиболее адекватно отражать в себе Бога, то есть, попросту говоря,
быть образом Божьим. Верующие осуществляют «равнение» на Бога,
влюбленные «равняются» друг на друга. Быть обманутым в любви –
значит не быть единственным, не быть самым дорогим. Верующий изначально
стремиться к тому, чтобы число адептов росло, но, в отличие от
влюбленного, верующий считает адептов не «конкурентами», а «братьями».

Адресатом Августина был Бог, но почему, в таком случае, мы
читаем «Исповедь»? Бог все ведает, Он читает в сердцах
людских, а не на пергаменте и бумаге.

На эти вопросы помогает ответить письмо Флории. Мы бы хотели прояснить,
на случай, если наш подход все еще не ясен, что Августин, чья
жизнь прошла с 354 по 430 гг., и Флория, созданная мыслью и чувством
Гордера, имеют для нас равное значение. Читатель с одинаковым
«разрешением» воспроизводит образы, как исторических персонажей,
так и «неведомых зверей», живо описанных в тексте.

Текст имеет свои законы, в том числе и законы верификации. Он
не допускает вопросов, выносящих героев или события за рамки породившего
их текста. Причем мы не абсолютизируем эту позицию, потому как
ее также не следует выносить за пределы нашего текста. В данном
случае абсолютизировать, вырывать из контекста – значит искажать.

Итак, ранее мы сказали, что на вопрос относительно адресата «Исповеди»
нам поможет ответить письмо Флории. Ее возлюбленный был выходцем
из не слишком богатой, но достаточно амбициозной, как мы бы сейчас
сказали, семьи. Его отправили учиться искусству риторики, искусству
самого надежного и гуманного вида покорения людей. Будучи здоровым
и красивым юношей, он, само собой разумеется, вступает в связь
с девушкой своего возраста. Девушка была не только красива, но
и образована. Что подвергает сомнению стремление Аврелия обладать
лишь ее телом.

Получается, что он любил Флорию в ее душевно-телесном единстве,
и составлял с ней единое целое. «Сердце мое, приросшее к ней,
разрезали, и оно кровоточило». _ ⁴
Но из желания спасти свою душу, Аврелий принимает решение оставить
«ту, с которой … уже давно жил». _ ⁵
Причем, он называет Флорию «препятствием» к супружеству. Моника,
мать Аврелия, считала ее недостойной своего сына, но это, тем
не менее, не исключало возможности заключения брака между Аврелием
и Флорией на том основании, что они любили друг друга и, более
того, имели сына Адеодата.

Аврелий вдруг решает, что любит Флорию слишком страстно, что Богу
угодно освятить союз, основанный лишь на необходимости продолжения
рода. Аврелий стыдится своей страсти перед Богом, он начинает
ненавидеть объект, вызывающий в нем это чувство – Флорию.

Ощущение божественного присутствия заставляет Аврелия отвернуться
сначала от любимой женщины, с которой он прожил не менее двенадцати
лет, затем он бросает занятия риторикой, исключает из своего рациона
вкусную пищу, старается не смотреть на красивые вещи и природу,
и даже хочет, чтобы богослужение велось без музыкального сопровождения.

Мы привыкли читать «Исповедь» как сказание о победах Августина,
о том, как он героически принес в жертву духу свою плоть. Раньше
мы слышали лишь сторону духа, теперь Флория произносит апологию
плоти.

Если лишь целое может спастись, посвятив себя
Богу, то почему Августин не воспрепятствовал своей разлуке с Флорией,
почему он допустил нарушение общности, целостности их, союза?

Возможно, для Аврелия Флория была средством утоления похоти, в
то время, как Флория не отделяла свою душу от тела и любила Аврелия
всем своим существом.

Флория пишет Августину не только потому, что хочет еще раз напомнить
о том, как он поставил точку в их истории. Она с иронией замечает,
что многие описанные события Августин представил совсем не такими,
какими она их помнит.

Флория упрекает Августина лишь в одном – как же он не понял, или
перестал понимать, что жизнь коротка! Жизнь во всех ее проявлениях
есть дар Божий, нельзя отвергнуть «плохую» часть и сказать, что
ты любишь только «хорошую». Отвергать нельзя ничего, потому, как
это ДАР.

Возлюбленная Августина оказывается большей христианкой, чем тот,
кто отказался от нее ради спасения своей души. Трудно представить,
какой могла бы стать история католической церкви, если бы Флория
Эмилия существовала на самом деле, и если бы ей удалось изложить
Аврелию Августину свое понимание любви, Бога, человека.

Примечания

1. Пример тому – замечательный роман-стилизация «Записки
на табличках Апронении Авиции», написанный в 1984 году французским
историком и писателем Паскалем Киньяром.

2. Августин А. Исповедь. СПб.: «Азбука», 1999. С. 9.

3. Ю. Гордер. Vita brevis. СПб.: «Амфора», 2002. С. 37.

4. Августин А. Исповедь. СПб.: «Азбука», 1999. С. 137.

5. Там же.