Искусство

Книга вторая

Глава 14

Рок-клуб Дмитрия Олеговича Попова

Существование нашей рок-тусовки в 87-м году было очень романтичным.
Связано это с тем обстоятельством, что идеей культпросветработы
всерьез загорелся наш всеобщий любимец и гусар Дмитрий Олегович
Попов.

Дима Попов в женском парике крайний справа

Дима должен был вам запомниться в связи с его действительным членством
в “Ду-ду клабе”. Уже там, в истории этого идейного алкогольного
сообщества были отмечены его могучие организаторские способности.
Будьте уверены, что если уж Дима Попов за что-либо брался, то
вокруг избранного им дела начинала кипеть бурная деятельность
и происходили незабываемые события.

В силу особых свойств характера этого человека, ничем серьезным,
долговременным и солидным завершиться Димина деятельность, правда,
не могла. Самой такой задачи перед ним не стояло. Стояла задача
пожить, доставить себе кайф и чтобы друзьям тоже было кайфово.
Ясно было изначально, что если Диме доверить какую-либо организацию
или структуру, ну там, клуб, ДК, общагу, СМУ, трест или даже министерство,
то любое из этих явлений в результате диминой деятельности обязательно
должно быть расфуфырено, растранжирено, а в конечном счете, попросту
пропито. Но в этом, опять же, напрочь отсутствовал эгоизм. И,
разумеется, не такой Дима был дурак, чтобы осуществить сей процесс
в считанные дни или недели, и сесть за это в тюрьму. Дмитрий Попов
прошел к описываемому периоду времени уже довольно солидную школу
советской действительности, и если будучи вертолетчиком, ему не
удалось пропить и пустить по ветру собственный вертолет, так это
лишь потому что ему это сделать либо не дали, либо на пути к этому
он сам как-нибудь нелепо “прокололся”, совершил какую-нибудь досадную
оплошность, таким образом дело не выгорело. Тут уж, как говорится,
ничего не поделаешь. Тут уж, как говорится, характер, недостаток
терпения и тому подобные вещи. Да и потом, вертолетная авиация,
в которой работал Дима еще до того как попал в “Ду-ду клаб”, в
силу своей специфики, отрасль, где окружающие Диму сотрудники
всегда на чеку. Летать на вертолетах, все таки, дело опасное,
поэтому у Диминого начальства и товарищей по работе оказалось
достаточно бдительности и прозорливости, чтобы вовремя Диму из
авиации вышвырнуть, опять таки за пьянство.

Летал ли Дима на вертолете в пьяном виде? Не имею на сей счет
проверенных данных, но нисколько не сомневаюсь, что летал. И более
того, могу с легкостью предположить, что мог бы Дима быть при
этом не только пьяным или выпившим, а просто, бухим всраку. Ну
может, в тюменском аэропорту “Рощино” или “Плеханово” такого,
безобразия и не допустили бы. А вот где-нибудь на Северах, где
предполетный контроль отсутствует, это могло бы иметь место очень
легко.

Ну, понятное дело, что в один прекрасный день Диму из вертолетной
авиации уволили.

А то бы, пропил бы Дима вертолет, всенепременнейше пропил бы,
вот не сойти мне с этого места.

Однако, совсем другое дело, культмассовые подразделения клуба
Тюменского Моторного завода, куда Попов Дмитрий устроился работать
аккурат в 1987 году.

Своего непосредственного начальника, директора клуба Моторного
завода, Дима очень уважал и упоминал его имя с восторженной улыбкой
и громогласными эпитетами. Дима вообще был громогласен. От природы
он обладал просто таки луженой глоткой и неукротимым нравом. Особенно
неукротим Дима становился если речь шла об обладании женщиной.
Отнять у Димы женщину, каковой он вознамерился возобладать было
не мыслимо. Для этого Диму надо было минимум убить или по крайней
мере полностью обездвижить. Только тогда, в бессознательном состоянии,
или уже мертвый, он прекращал борьбу за предмет вожделения.

Так вот, что же начальник? Именно этот директор клуба Моторного
завода впервые научил Диму жизни. Он объяснил своему молодому
сотруднику, что, во-первых, работать в советской системе культпросвета
и не воровать - безусловно глупо. Хлопот много. Зарплаты маленькие.
Что ж делать?.

На что же тогда, простите, жить и совращать женщин? Не на зарплату,
же! Но и сидеть потом за это в тюрьме еще глупее, это во-вторых.

Стало быть воровать надо, но воровать надо грамотно, с соблюдением
всех правил социалистической безопасности. То есть, можно тривиально
воровать и быть за это всеми презираемым отщепенцем. А можно,
воровать грамотно, солидно и аккуратно, и быть за это всеми уважаемым,
респектабельным советским руководителем.

Поспешу реабилитировать Диму Попова. Солидного советского должностного
вора из него не получилось. Дело в том, что солидно воровать можно
лишь при условии, что и работа будет параллельно осуществляться.
Ну, а работа, это уже дело кислое, рутинное и не интересное. И
от нее, как известно, кони дохнут. И вообще, работать должен экскаватор.
Плюс к тому, воровать там, где уже хозяйничает одна акула советского
культпросвета и питаться ее объедками, тоже как-то не очень здорово.
Поэтому Дима быстро сообразил, что надо выпросить себе какое-либо
отдельное местечко, куда воровское око начальства особо заглядывать
не будет, и где можно будет развернуться самостоятельно и по своему
усмотрению. Такое местечко в системе культпросвета моторного завода
в конце концов обнаружилось. Это был маленький клубик в общежитии
моторного завода, к которому заодно относился актовый зал в стоящем
рядом ПТУ. Весь этот комплекс можно наблюдать и сегодня в Тюмени
на улице Севастопольской, за Выставочным залом.

К сожалению, при первом же осмотре вверенного Попову культмассового
хозяйства, в котором по приглашению Димы, участвовал и я, обнаружилось,
что в основном все уже украдено прежними культмассовыми работниками.
Оставшийся аппаратурный хлам находился в таком состоянии, что
реализовать его не было никакой возможности.

Но не таков был наш Дима, чтобы унывать и печалиться.

- Папа!, - как всегда радостно и оптимистично уверял он меня,
это все фигня! Тут все полнейшее ломье и дрова. Но мы это починим.
Кое что докупим, и к приезду Артурки<ссылк.сноск href="#1" num="1">
мы тут будем круто лабать рок-н-ролл. Я смущенно улыбался, и,
в общем-то, не спорил. Но в душе никак не мог поверить, что вот
тут, среди всей этой грязи, хлама и прочего, мы когда-нибудь будем
что-либо путное лабать. Я еще там немного потоптался, походил
с сумрачным видом, засунув руки в карманы плаща. Потом скептически
хмыкнул и пошел к себе домой.

- Нет, - думал я, - вряд ли из этого хоть что-то выйдет.

Близилась осень. Небо хмурилось. И мной снова овладели сомнения,
томление и неверие в завтрашний день. Но я ошибался, как много
раз до этого, и как много раз после, я ошибался и не ведал, что
будущее готовит всегда свои разнообразные сюрпризы. А Дима Попов
в дальнейшем еще раз доказал, что оптимизм и вера в свои силы
способны совершать чудеса. Он как в воду глядел, наш гусар и гулена.
Именно там, как всегда, на голом энтузиазме возник новый центр
творческой и рок-н-рольной активности романтических отщепенцев,
поверивших, что конец XX века это эпоха рок-н-ролла.

“Это было больше чем музыка,
Больше чем ритм, это было скорее война.
И мы держали гитары как автоматы
И считали себя настоящими героями дня...”
(Артур Струков “Культурная революция”)

(Господи! Артурыч! Да почему ж ты не подашь в суд на гугнивого
бубнилу Швыдкова, укравшего этот шикарный лейбл?! Тащи его в суд,
козла! Был бы жив Димка Попов, мы бы долго не думали. Мы бы уже
затаскали бубнилу по судам и пили бы на отсуженные бабки отменную
“Мадеру”.)

Впрочем, какое-то время, мне казалось, что я был прав. В общежитии
моторного завода, где Диме выделили каморку ничего особенного
не происходило. Если не считать того, что Дима водил в каморку
баб и пил там с Сашей Мысковым какую-то гадость. Возможно даже
пресловутую жидкость с названием “Лана”. Никогда не пробовали?
Я тоже. Но поверьте, во времена романтического пост-социализма,
это пилось за всю мазуту. Секрет возгонки из “Ланы” этилового
спирта мне не известен. Его унес в могилу убитый кем-то в собственном
подъезде, незабвенный Александр Мысков.

Я даже стал забывать про радужные поповские перспективы. Ну, право
слово, было не до того. Только что из армии, прямо из дизбата,
явился в Тюмень известный всему универу панк-Артурка и вся наша
тусовка праздновала его приезд. Истосковавшийся в армии по гитаре,
Артурка рвался в бой. Он готов был играть где угодно и на чем
угодно, хоть бы даже на раздолбленных диминых колонках в общежитии
моторного завода. Но тут возникла одна проблема. Оказалось, что
на тот момент, певцов и творцов у нас в формации “ИПВ” было даже
с избытком. Песни сочиняли, чуть ли не половина активных членов
этого творческого объединения: Немиров, Неумоев, Рыбьяков, Аркаша,
Кузнецов, Юра Крылов. Теперь к нам присоединился еще один, весьма
честолюбивый автор. А вот с исполнителями была, ну просто, беда.
Исполнять все нами сочиненное более-менее грамотно могли все те
же - Саша Ковязин с Андреем Шагуновым. Но они могли далеко не
все. Они не могли играть в четырех-пяти группах одновременно.
Как всегда бывает в таких случаях, между творческими лидерами
началась некая подспудная борьба и соперничество. Всем нужны были
музыканты. И каждый рассчитывал на некие свои преимущества. Преимуществом
Артурки было то, что он сам мог неплохо играть на нескольких инструментах,
и следовательно, мог лучше других и быстрее других объяснить Саше
с Андреем, что он от них хочет. То есть, что они должны играть
и как. Для меня, игравшего на гитаре, как курица лапой, это было
затруднительнее. В наихудшем положении оказались Немиров и Рыбьяков.
Первый не умел ни играть, ни петь. Второй не имел слуха, и пел
мимо тональности так явно, что на общем музыкальном совете было
решено попробовать записать несколько рыбьяковых песен с моим
вокалом. Так появилась вторая версия песни “Начало Зимы”, где
партию лидер-вокала исполняю я. Творческим амбициям Кирилла и
его самолюбию это наносило болезненную рану. Наши отношения стали
быстро портиться. Кирилл жаловался на меня всем подряд. Впервые
я был обвинен в узурпаторстве и встал вопрос о моем “культе личности”.

Вот в такую “атмосферу” попал ничего еще не понимавший после армейских
дизелей Артурка Струков. И тут его израненную душу принялся лечить
водочкой и задушевными дринч-сессиями сам Юрий Игорьевич Шаповалов.
Не раз и не два совершали Шапа с Артурычем гонки на рысях в разные
концы Тюмени за алкогольным лекарством. Не раз подвергался я сам
нападению двух этих субъектов, пришедших в то волшебное состояние,
когда им Надо, и когда им Попробуй не Дай! Показательной является
история о том, как Шапа с Артурычем пропили мой новый овчинный
полушубок. Нет, вы не подумайте, что мне этот полушубок до сих
пор жалко. Просто история была забавная и как-то сохранилась в
памяти с тех времен. А дело было так.

Артур Струков был родом из Набережных Челнов. Это, я вам доложу,
от Тюмени не ближний свет. И вот наступили в Тюмени холода, стало
примораживать, выпал снег. Холодно стало Артурычу. А ехать в Набережные
Челны за теплыми вещами как-то не с руки. Вот и говорит он Ромычу,
то бишь, мне:

- Ромуальд, а Ромуальд! Ты меня мал, мал, пускай, да? Теплый шуба,
мне давай, да?

Ну мне бы, как положено, ответить, мол:

- Ты все лето пел да пел... Иди теперь, гад такой, пляши постепенно.

А я чего-то разнюнился, расчувствовался и возьми и дай Артурычу
полушубок, типа, на несколько дней, погонять.

А случилось так, что у Артурыча с Шапой, это самое, закончилось.
Ну нету ни грамулички. А им Надо! А на дворе ночь-полночь, и где
его взять, большой вопрос. И тут Шапа говорит Артурычу:

- А айда к цыганам!

А известное дело, что у цыган, у них завсегда всего навалом -
и бабы, и бляди, и это самое, то что всем Надо, всенепременно
имеется. А вот такой, вот, цыгане народ, запасливый. Вот, скажем
если надо чего-нибудь такого, чего нигде не должно быть, хоть
порнуху, хоть наркоту, то где это брать? У цыган, а то где ж?
Сообразили это Шапа с Артурычем и айда к цыганам. Деньги, то,
вроде у них были кое-какие, но так, по мелочи. А как приехали
они к цыганам, то одна молодая, хитрая цыганка им и говорит:

- Ай, родимые! А что вам, соколики, одна-две жалкие бутылочки?
На вас вон какие зипуны, заморские, атласные. (Имела она в виду
шапину югославскую дубленочку). Но Шапа мозги еще не все пропил.
Вспомнил, про своего родителя и его пятизарядное ружье. Пристрелит
за дубленочку, не ровен час. Видит, цыганка, не выходит, с югославской
дубленочкой. А на Артурыче, аккурат, мой новенький овчинный полушубочек.
Не дубленочка, конечно, но по тем временам, рубчиков 250 все же,
как-нибудь, да стоит. Подумали Шапа с Артурычем, подумали. И решили,
что у Ромыча, что дал этот полушубок погонять, пятизарядного ружья
нету, да и вообще, Ромыч, он так себе, на одну ногу хроменький.
Авось большого греха не будет. Да и потом, должен же он своих
друзей понять, коли момент такой, что им Надо!

И, эх! Махнули они рукой, и обменяли ромычевский полушубок на
ящик азербайджанского коньяку. Клопомором он у нас назывался.
Ну, так что ж, с того? Зато, цельный ящик! А что делать? Надо!
Вот такие, вот дела.

Ну, в общем, что тут много говорить, началось в общежитии моторного
завода, под оптимистичным и энергичным руководством Димы Попова
тоже самое, что и в других, уже описанных мною местах. Вино, рок-н-ролл,
и бабы.... А чего же вам еще надобно, спрашивается?

1 Имеется ввиду Артур Струков, будущий лидер проекта “Культурная революция"