Онтологические прогулки

(о «немецком освоении» края ко времени Великой Северной экспедиции)

«Aus Sibirien» (Из Сибири) — под таким заголовком выпустил в свет
труд, составленный по результатам исследования региона, один из
выдающихся российских тюркологов В. В. Радлов. Но Радлов не был
первым из немцев, изучавшим край. Прерогатива здесь, несомненно,
принадлежит десяткам (а может? и сотням) уроженцев немецкоязычных
земель, оказавшимся здесь волей обстоятельств (пленные, торговцы,
миссионеры, путешественники) задолго до того, как Россия и Германия
стали мировыми державами, консолидируя разрозненные земли.

Прежде, чем Стеллер попал в 1738 г. в Азию, сюда уже был проложен
«немецкий след». Так, уроженец немецкоязычных земель — католический
монах, фламандцец Г. (В.) Рубрук (Рубриквис) в ХIII в. собрал
во время путешествия вглубь континента (но в Сибири не был) и
обнародовал разрозненные сведения об его населении. По всей вероятности,
первым из немецкоязычных авторов, оставившим письменные воспоминания
— «Reisebuch» о реальном пребывании в 1415–19 гг. в Сибири /Ibissibur/
является баварский солдат И. (Г.) Шильтбергер — пленник золотоордынского
хана Едигея (1).

Приближенные Фридриха I и Максимилиана III просили разрешить пройти
по Оби, но московский царь Иван III опасался, «как бы человек
императора германского не погиб среди невзгод далекого пути и
среди враждебно настроенного населения зауральских земель» (2).
В ХVI в. служивший командиром отряда у Ивана Грозного вестфалец
Г. Штаден сообщал о населявших регион угорских и самодийских племенах,
хотя не был в Сибири, как, впрочем, немецкий и австрийский посол
С. фон Герберштейн, опубликовавший в 1549 г. в «Записках о Московии»
материалы об Оби, «вытекающей из Китайского моря» и «землях, расположенных
к востоку от нее». Любопытно, что в карте «Московии» он нарисовал
«Обеа кателлум» (Обскую крепость) и изваяние (Золотую бабу?) в
виде статуи с жезлом в правой руке, либо сидящей на троне с горящим
факелом и ребенком. Не смогли побывать здесь голландцы Масса и
Витсен, хотя и собрали любопытные сведения о ней.

В ХVII в. европейцы расширили представления о крае, знаменуя новый
уровень «постижения Сибири». С присоединением к Московской Руси
здесь появляются разрозненные группы немцев. Так, в 1607 г. в
Тобольск сослали «лекаря Фидлера и с ним 52 немца». Фидлер провинился
тем, что не смог (хотя и обещал царю Василию Шуйскому) отравить
предводителя крестьянского восстания Болотникова, а 52 немца оказались
плененными, поскольку были взяты в плен при штурме Тулы (2).

Что уж говорить о немцах в Сибири, если «Летопись Московская»
в 1613 г. свидетельствовала: «Русские, особливо знатного рода,
согласятся скорее уморить, нежели отправить своих детей в чужие
земли. Они думают, что одна Россия есть государство христианское;
что в других странах обитают люди поганые, некрещенные, не верующие
в истинного Бога».

Число немцев за Уралом постепенно увеличилось за счет религиозного
фактора — в 1622 г. «на государеву службу, служити съ иноземцы»
в Тобольск препроводили из Кирилло-Белозерского монастыря «тех
Немцевъ, Анца Локмана и Матюшку, что былъ немецкий попъ». К тому
времени в Сибири оказались не только пленные (среди которых был
«немчин цесарской земли Карбаим») и ссыльные, но и служилые «иноземцы».
К середине ХVII в. число «иноземцев» увеличивается до 170 чел.(3),
хотя их этническая принадлежность точно не определена.

Важнее другое обстоятельство — еще не было «Петровского окна»
в Европу, а ее уроженцы выполняли в Сибири культуртрегерские функции,
внедряя инновационные технологии, европейский образ мышления,
ответственное отношение к труду. К тому времени на немецких территориях
протестантская религия (и соответствующий тип морали, этики) в
борьбе с католицизмом «отвоевала место под Солнцем», внедряя в
умы верующих идею построения «Рая» не только на небесах, но и
на Земле. Отсюда и новый характер деятельности протестанта, стремившегося
расширить границы познаваемого мира. Поэтому глубоко логично,
что немало немцев-протестантов оказывалось среди тех, кто стремился
«Drang nach Osten». Иные из них вошли не только в историю открытий,
но и в историю искусства. Так, по результатам своего путешествия
по Сибири в 1661–63 гг. барон А. Мейерберг составил альбом рисунков.

Конечно, среди «сибирских немцев» были не только протестанты и
путешественники. А один из ссыльных католиков (хотя и «отчаянный
славянофил») — хорват Ю. Крижанич, в труде «Политика» рекомендовал
«избавиться в Сибири от немцев», причисляя к ним всех протестантов
(4). Западно-европейское освоение края проходило трудно. В 1666
г. здесь, тем не менее, уже служило 46 иностранных офицеров (русское
традиционное мышление определяло их всех как «немцев»), посланных
для организации сибирских полков. Некоторые из них оказались причастными
к заговору в Березове и были казнены (5).

Один из этих офицеров составил в 1666 г. очень подробные этнографические
наблюдения о сибирских татарах и бухарцах. Автор хранящейся в
публичной библиотеке Копенгагена рукописи на немецком языке неизвестен,
но, по всей вероятности, он был немцем, поскольку при описании
жилища бухарцев отметил, что их прекрасно построенные деревянные
дома имеют большие окна и двери «на немецкий образец» Автор упомянул
в своей рукописи около 50 татарских слов, хорошо зная их значение.
Позже побывавший в Тобольске англичанин Дж. Б. Антермонский свидетельствовал,
что татары «к иностранцам относятся уважительно» (6).

Удивительно, но некоторые «иноземцы» получали здесь европейские
газеты, а уроженец Ростока А. капитан Доббин даже создал «Описание
Сибири» (7), знаменуя то самое внедрение в Россию европейской
книжной культуры, о котором спустя десятилетия еще только мечтал
Петр I.

Петр I вынашивал планы приобщения населения края к цивилизации
через более близкую к его пониманию западную культуру (8). Союзниками
Петра в этом вопросе выступили представители Европы. По Сибири
проходили посланцы России в далекие страны, среди которых оказался
немец Э. И. Идес, который в 1695 г. издал в Германии «Записки
о русском посольстве в Китай (1692–1695)», где содержались интересные
сведения о хантах. Оказались в Сибири полезными 9 тыс. (из них
1000 офицеров) плененных под Полтавой уроженцев Швеции, Польши,
Прибалтики, Голландии, Фландрии, германских княжеств. Они: «завели
там всякого рода фабрики и мануфактуры»; занимались коммерцией;
обучали иностранным языкам, математике, музыке, танцам; давали
концерты. А «один лейтенант из Бремена» организовал в Тобольске
«кукольную комедию, на представления которой стекается множество
горожан, не видавших никогда ничего подобного» (9). В сложении
местного косторезного промысла также есть «германский след». Капитан
К. Ф. фон-Вреех создал в Тобольске в 1711 г. первую частную школу,
где обучение строилось по той же методике профессора Франка, по
которой обучался в Галльском университете Г. В. Стеллер.

Пленные немцы стремились познать Сибирь и в научном отношении:
Капитан И. Б. Мюллер вошел в угроведение своей брошюрой 1720 г.
«Жизнь и обычаи остяков, народа, живущего почти до самого Северного
полюса...». А И. Т. фон Страленберг (Табберт) после возвращения
в Европу, опубликовал книгу «Северная и восточная часть Европы
и Азии», где заметил: «Коренные народы — естественные, искренние
и благочестивые люди, которые мало знают о ложных клятвах, воровстве,
блуде, чревоугодии, обмане и тому подобных пороках».

Будучи очень наблюдательным исследователем, Страленберг оказался
надежным спутником ученого из Данцига Д. Г. Мессершмидта в путешествиях
по краю. Мессершмидт был здесь с 1710 по 1727 г., но уже в 1719
г. он составил «Карту путешествия от Москвы до главного города
Сибири Тобольска и всего того, что лежит по обе стороны дороги».
В 1740 г. в составе экспедиции французского астронома Н. И. Делиля
в Березове был наблюдательный Т. Кенигсфельд, который вел дневник,
вел топографические съемки, зарисовал поселение.

Тобольск с колокольни церкви Преображения. 1912 г. Фото С. М. Прокудина-Горского, фотографа царя Николая II. (Цифровая хроматография). Библиотека Конгресса США.

Таким образом, благодаря военнопленным и исследователям из Европы,
ссыльным российским немцам, в тогдашней столице Сибири была создана
особая творческая атмосфера, способствовавшая появлению европейского
по характеру «Тобольского типа культуры» (10), который, впрочем,
распространялся не только на столицу Сибири.

Сибирской православной епархией был введен институт надзирателей
за регулярным и правильным отправлением обрядов новообращенными
из числа коренных жителей края. А первыми надзирателями оказались
сами перешедшие в православие из лютеранства бывшие военнопленные
А. Эск (принявший фамилию Андреев), и К. Берх (11).

Но большая часть «невольных странников» не отказалась от религии
предков, заведя «свои церкви» (12). Отметим, что государство пошло
на существенное послабление — в 1721 г. вышел указ, разрешавший
шведам жениться на православных, не меняя своей веры. Первая в
Сибири лютеранская община существовала в Тобольске в 1718–22 гг.,
а пастором ее был Г. Ф. Вайзе — другой ученик профессора Франка
из Галле. Для протестантов, разбросанных по сибирским пространствам,
существовали разъездные священники.

Уникальным фактом является то, что к находившемуся в 1742–47 гг.
к ссылке в Березово изгнанному из Иенского университета студенту-богослову,
а позже ставшему вице-канцлером Российской империи Г. И. (А. И.)
Остерману власти специально прикрепили лютеранского пастора. После
смерти Остермана на его могиле поставили часовню из кедра с вырезанными
скульптурами (13), т. о., начав историю лютеранских культовых
сооружений в Азиатской части России.

Немецкое присутствие в крае было осенено именами и других ссыльных
— бывших вельмож: регента Российской империи Э. И. Бирона, генерал-фельдмаршала
Б.-Х. Миниха, рижского губернатора Бисмарка и др. К тому времени
в Тобольске, Тюмени, Березово, Пелыме уже проживало немало российских
немцев: врачей, офицеров. Эти люди стали «немецким культурным
фоном» Сибири первой половины ХVIII в., безусловно, украшенным
именами участников Великой Северной (I Академической) экспедиции
1733–43 гг., которые не только знали о существовании здесь соплеменников
— ссыльных или обычных жителей. С ними они встречались и говорили
на родном языке, отправляли лютеранские обряды. Изучавший богословие
в Виттенбергском университете Г. В. Стеллер вполне мог заменять
отсутствующего пастора. В. Е. Копылов указывает, что в Тюмени
Стеллера приютил пастор (14), который, по всей вероятности, и
произнес слова молитвы на немецком языке во время похорон ученого
в ноябре 1746 г.

Целью Великой Северной экспедиции, как известно, было исследование
Ледовитого океана и изучение возможностей плавания вдоль азиатских
берегов. Но значение научных открытий экспедиции распространяются
далеко за пределы географии. Профессор Г. Ф. Миллер собрал известных
немецких ученых: естествоиспытателя И. Г. Гмелина, историка И.
Э. Фишера, этнографа И. П. Фалька, переводчика Линденау(15), прошедших
трудными дорогами Сибири. А созданная в 1742 г. участником экспедиции
И. В. Люрсениусом панорама Тюмени стала достойным началом последующей
многолетней иконографии города.

Сохранилось предание, что участники экспедиции были поражены открывшейся
прекрасной панорамой поселения на берегу Оби и воскликнули «Sehr
gut», не зная, что у этого поселения есть созвучное немецкому
хантыйское название — Сургут (16). Благодаря широкому участию
в экспедиции представителей немецкой науки, объективно и беспристрастно
исследовавших регион, «отец сибирской истории» Г. Ф. Миллер признавался:
«сия отдаленная земля ... учинилась известнее, нежели самая середина
немецкой земли тамошними жителями» (17).

Таков культурный фон, на котором развернулась деятельность Г.
В. Стеллера, которого судьба четырежды приводила в Тюмень и навсегда
связала с нею...

1. Еманов А. Г. Языческая Сибирь начала ХV в. в описании западно-европейского христианина: «Книга путешествий» Иоганна Шильтбергера // Религия и церковь в Сибири.— Т., 1990.
2. Эйхельберг Е. А. Немцы в Тюменской области: история и современное положение.— Т., 1999.— С. 6.
3. Там же. С. 7.
4. Там же.
5. Югория: Энциклопедия Ханты-Мансийского автономного округа. Т. 2.— Ханты-Мансийск, 2000.— С. 131.
6. Цит. по: Гарифуллин И.Б. Зарубежные путешественники и участники научных экспедиций о сибирских татарах (в помощь изучающим историю Тюменского края).— Т., 1995.— С. 4, 7.
7. Эйхельберг Е. А. ... С. 7.
8. История религий в России.— М., 2002.— С. 134.
9. Цит. по: Эйхельберг Е. А. ... С. 7.
10. Сибирская Советская Энциклопедия. Т. 3.— С. 168.
11. Кодинский (Кондинский) Свято-Троицкий монастырь в первой половине ХVIII в.: люди и стены сибирской обители накануне секуляризации (Сборник документов).— Т., 2003.— С. 188–189.
12. Эйхельберг Е.А. ... С. 7.
13. Елфимов В. И. О предлагаемом проекте памятника А. И. Остерману // Словцовские чтения–2003: Материалы докладов и сообщений ХV Всероссийской научно-практической краеведческой конференции.— Т., 2003.— С. 36.</li>
14. Копылов В. Е. Окрик памяти. Книга первая.— Т., 2000.
15. Эйхельберг Е. А. ... С. 10.
16. Там же. С. 11.
17. Миллер Г. Ф. История Сибири. Т.2.— Л., 1968.— C. 350.