Создан для блаженства

Я думаю, что реформа литературного процесса давно назрела. Процесс
надо поставить на рельсы, наконец. Продолжая начатый недавно
разговор о литераторах. Литераторы. Когда я наблюдаю за
вами, о, литераторы, и сравниваю жизнь вашу с жизнью сотрудников
госучреждения, в котором ведется на меня строгий табель
учета посещаемости рабочего места, то явственно вижу всю
неустроенность вашу. Вы болтаетесь тудыма-сюдыма, оторваны от
жизни населения, воля ваша ежечасно подвергается испытаниям
различными соблазнами разврата, и, уступая этим соблазнам,
разрушается воля ваша. Кроме того, так называемые
производственные романы, столь разнообразящие половую жизнь нелитераторов,
для вас недоступны. Отсюда фрустрация, постоянные мысли о
трахе, тяга к порнографии в творчестве.

Что делать? – спросите вы.

Хороший вопрос.

Реформ теперь никто не боится. Прелагаю. Создать департамент
исходящей художественной литературы. По традиции (тут
преемственность тоже важна) разделить департамент не на филиалы, а на
цеха. Цех крупных форм. Цех холодного метаметафоризма. Цех
горячего проката (постмодернистское производство). Вам виднее,
как что называется. Главное, что цех – это просто метафора. В
огромных светлых залах столы, столы, столы. Компьютеры. За
ними сидят писатели и поэты. Каждый час – пятнадцать минут
на перекур. Особые условия. Можно пить на рабочем месте (все
равно будете). Оплата возможна и сдельная (для начинающих),
и повременная (для мэтров). Самое главное, в вашем
коллективе со временем обязательно появятся и свои Башмачкины, и свои
Стивы Облонские, и свои Мармеладовы с Обломовами.
Представляете? Вас ежедневно обижают, заливают клавиатуру чернилами,
подсыпают вирусов в мыло, и мерзко хихикают по углам Татьяна
Толстая, Пригов, Акунин, Пелевин, Солженицын и другие
любимчики Их превосходительства. Уверяю вас, вы гениально начнете
писать, несмотря на кажущийся абсурд (благодаря ему)
присутствия сорока тысяч одних курьеров.