Комментарий |

Переждавшим безвременье: Вспомнить и забыть о смерти.

Алексей Корецкий; р. 19.12.1966 в Москве. Закончил филфак Педагогического
института. Автор книги стихов и графики "Вирши завершения" (Москва,
"Автохтон", 1999). Главный редактор альманаха
"Окрестности"
(в разное время совместно с Д.
Давыдовым,
М. Волчкевичем, С. Соколовским). Печатался в журналах
"Кольцо А",

"Черновик"
,
"Арион", антологии
«Время
Ч»
, альманахе "Окрестности", и т.д. Художник-график, в составе
группы "Пасхальные сомнения" (совместно с Ириной Гуровой и Максимом
Шпаковским, безвременно погибшим в 2000 г.) - участник нескольких
выставок. Организатор поэтического содружества "Между-речье" (с
1995). Популяризатор творчества Александра
Добролюбова,
Валериана Бородаевского
и др. менее известных авторов Серебряного века. Автор поэтических
переводов с немецкого (Р.М.
Рильке, Д. Лилиенкрон...), со старопольского (С.Полоцкий). Как художник-график исключительно в «цифровых» выриантах реализовался в последние
три года. Большинство работ представляют собой синтез таких программ,
как «Photoshop», «Bruce», «Fractal Explorer».

… об одном и том же, всегда об одном и том же…

С.Соколовский. «…»

                            * * *
Над пустыми гнездовьями душ
                  утвердится разруха –
и наполнится слухами глушь,
                 снова ставшая слухом.
Но не смей изумлённо дрожать
и не смейся пророчествам навьим:
пусть попробуют нам помешать
вавилонским дышать разнотравьем!


28.08.2000.
Там, на Юге…
  
Юркие осколочки металла
сеют избавление и боль,
                 всепрощенье и отмщенье,
                                   тишину и крик.
Застывает на клавиатуре
смуглая и тонкая рука.
«Это перед вами – лишь значки,
                                       буковки»…
Если бы, допустим бы, Саха
отделилась и сказала: буду
жить свободно, – фиг бы вы смогли
                                     сделать, сволочи…

19.03.2001.
                    * * *
  
Оболваниванье Вани,
телеслёзы, телесмех…
Пустоты в Твоём кармане
хватит больше, чем на всех.
Мчатся тучи, срутся кучи,
субкультуры варят суп,
тянут песенки тягучи
спайки водосточных труб.
Посмотри на эти лица,
чтобы больше не смотреть,
не мычать и не телиться,
не согреться, не согреть…
Хорошо, должно быть, эдак,
сколь безгрешно – столь безбедно
насладившись напоследок,
словно бы ледок – бесследно,
тихо сдохнуть вровень с веком,
двух столетий ровно между,
нелюдимым человеком,
не прощающим надежды.

19.11.2000.
                              * * *
  
                             Великодержавный грех,
                           в ответе ли ты – за всех?
 
В этой сетке каменных координат
   заплутала река, и не я виноват,
что заносит её – вслед за страной
                   ко всем чертям.
       Это был наш последний бой.
      Это есть наш последний храм.
                  Наш последний Ой.
              
 (18.04.2000).
                 * * *
  
Родина – или медь?
Родина – или цинк?
Родина – или свинец?


Как ты смеешь хоть что-то сметь,
номерок в империи Цин,
неликвидный бой-сорванец?!


Не пройдёт и десятка лет –
ни в записках, ни в списках нет
неуспевшего дать ответ.


Лишь всевидящее Ничто
молча шепчет ему вослед:
Никому. Ничего. Никто.


25.07.2000.
                                 * * *
 
Неразжеванные мысли, дурные даты.
К темноте привыкнешь после. Привыкни к свету.
Не считаются с "а если?" Твои солдаты,
в те чудовищные ясли сходя, как в Лету.

Вот глаза они продрали – и видят нечто,
не входящее в их планы, но лучше – это,
чем ружейная насечка, слепая почта,
чем серийно-сериальная тьма сюжета.

Квадрофония источников, чуждых точных
пеленгуемых высоток, высот и вышек,
марафонские побеги от злых заплачек,
пешеходные запросы ярлычных пешек...

Тропкой Сведенборга, бездарной речи
не потрафив с уст перелиться в устье,
отходили облачки человечьи
в новое – небесное – захолустье.

1.09.2000.
                                 * * *
  
Вешенки на отсыревшей древесине
устаревших телеграфных линий,
                  травный сор
ржавых стен заброшенных градирен,
где скворчит, фальшив и неотмирен
                 птичий хор.


Старческим всеевропейским детством
пестуемое никчемушное наследство,
                     сквознячки пустот
здесь не ощутимей ли стократно,
чем возвратный, правильный, отвратный
                     общий ход?


Здесь не дерзость выпалить: "Мгновенье,
ты – что надо!", – рикошетной силой
                  схлынет сброд.
Ты помедли, мерзость запустенья.
Длись, распад. Гнои твои могилы –
                  пусть гниёт.

22.08.2000.
                     * * *
  
Этот вздор ежеминутен,
это знает лишь подушка:
сплю – не сплю, как-будто мутит
душу – маленькая сплюшка;
словно сотни пресловутых
умозрительных барашков
не истаяли в минутах,
а молчат умно и страшно;
словно скованные в нотах
всепролазливые боги
заплутали в переплётах
отдалённых аналогий.


13.09.2000. 
                                             * * *

Недостроенный корпус какого-то культ.строения
  с замершими, замёрзшими озерами в подвале,
        огромный, как он вмёрз, почти по центру
            нац. парка (Парки дряхлые, прядите),
                 холодный (я забрёл туда в конце
зимы)… Так вот, от мартовского снега шло тепло
               с едва фиксируемым шумом мимо
                           меня, стоящего в проёме
                                (точней – проломе:
                        детишки выбили все стёкла)
          окна. А там, внутри – ни твари, ни травы,
             и даже голуби громаднейший чердак
           не удостоили семейственной заботой.


               Вот так и наступил конец цитаты.


18.03.99.
                                  * * *
  
От сверчковой бедности, боготворимой
до паскудной сдобности раздобрелой,
все мы были кем-нибудь, да любимы,
даже если серы и черно-белы.


Мотыльками, сгоревшими в чистом воске
вы мне мнитесь, мнительные привиденья
Не припомнятся мышке кошкины слёзки
в ясности рассеянного забвенья.


Не ходок до сумеречных погостов,
я едва ли склонен, склонясь в подобье
столбняка, вменяемого по ГОСТу
всякому, стоящему у надгробья,
стынуть на потребу духовну росту.


Знающим, что некогда не проснутся, –
незачем размыливать эту жалость, 
благодарным тем из нас, что коснутся
хоть чего-то, что вправду от них осталось.


7.07.2000.
(САШЕНЬКА)
  
Грустной песенкой вибрирует колонка,
Вьется из окошка пыльный свет.
Только что погибшего котенка
Я пишу портрет.

Ручкой шариковой на тетради в клетку,
Синей линией – а был он бел,
И хотя бы темную какую метку
Он имел бы, – нет ведь, не имел.

В столь заблаговременно отъятом
Мире он оставил только вкус,
Только запах, только сонный фатум,
Смутный голос материнских уз.

В эти непрозревшие глазницы,
В эту хрупкость раковин ушных
Как-то исхитрилась затвориться
Ломкая граница тишины.

Черт с ним, с миром – здешним и нездешним –
Сорвана последняя печать.
Но откуда столь упрямо брезжит
То, что синий шариковый стержень
Мечется, не в силах передать?

13.08.2001.
                                           * * *
  
Не разомкнутым в свежесть ночным дымком,
                    не скрипучим рядком ступенек, –
чаньской молнией, окончательным страшным днём
                    нарастающее нетерпенье.


Тыкни мне, с нелинейной какой строки
                    объясню я свою разлуку
в категориях счастья не с той ноги
                   и добра на скорую руку.


Будет ясность – явственней, чем глоток
                    полусонной простудной боли,
целевой пульсирующий кровоток,
                    кристаллический привкус соли.


В неком хитром фокусе – без хитрецы,
                  в очевидности адресата,
отворится разом во все концы
                   темень створочек крайней хаты.


24.06.99.
                                        * * *

К незнакомому грунту, к незаконному тракту
умозрительных странствий, где шажки времяреза
сокрушают контракты на сценарии бунта,
расточают лекарства на слепые протезы,


я припрусь, подгоняем своей неусидкой
                 и чужим отчужденьем, –
и притрусь к болтологии медленной пытки
                 за словесоплетеньем.


Но сплавляемый брос ежесрочной строки
                      мне сварганит на славу,
словно тромбом заклинивши отмель реки,
                 трудовую расправу.
                 И – вернёт на круги.


16.06.99.
                                 * * *
  
Никому (и не спрашивай!) не нужна
увлажнённого ветра ночная волна,
                   и едва ли нужней
отрывной календарь приснопамятных дней
или чьей-нибудь книжицы записной
                    незнакомые имена.
                    Но просроченный проездной
ляжет скромной закладочкой, а на ней –
адресок, записанный абы как,
                   телефон, зазубренный вскользь –
потайной пиктографии скудный знак,
                   путеводную длящий  ось.


6.11.99.
                      Молитва центриста
  
      Рассудить трезво, рассудить здраво:
  Ах, не быть мне леву, не быть мне праву,
      Быть мне серединкой-эмоциональю,
      Под своей сурдинкой расстилаться далью,
                           Ласточкой-сардинкой.

                 Остается тихо себе сознаться:
         Я  не та собачка, чтобы кусаться,
Но не тот щенок, что выслужит дипломы
                     С длани незнакомой.

          Отрицанье моё, отринь куда подальше 
                  Недо-бытие недобитой фальши,
         Неприязнь моя, в ненависть не вызрей,
                              Возгорясь из искры.

          Потому мне легко, вольготно, исконно:
          Ни плотин над рекой, ни соседей дома,
Ни кукушкиных гнезд, ни конторских книжек –
       Только звездная взвесь, да уютный ужас.
                  * * *
  
                                     1.
в эти сходни причала
километров молчанья –
бились волны взахлёб


о брусок отсыревший,
чья клетчатка стучала
мёртвой чаечке в лоб.


и была повседневность
непредвиденно скрыта,
берегла берега


неприкрытая древность
валунов из гранита
у ладьи маяка.


6.12.98.
                                   2.
               Колобродили, спали
               иль не спали, – как знать;
               с неба звёзд не хватали,
               ибо знали: отдать
               и не сладко, а надо.
               И сквозили в глазах:
               фонари, эстакада,
               преклоненье и страх,
               и ночного канала
               неживая вода.
               А чего не хватало – 
               не хватало всегда.


1999, осень.
                                             * * *
  
                                     Отовьётся тропка – и канет:
                                           "то посев, а то – обмолот"…
                                            Эти бури в нашем стакане
                                             топче самых топких болот.


    В перегруженной правдой вине,
               в развращённом ребёнке,    
    в окольцованной местью войне –
                                  в ичкерийской "зелёнке",

в беспородных окатышах рек,
в штрих-пунктирах  незримой границы,
в  перекличке прищуренных век
учащённая вечность таится...

И, покуда не сбрили башку,
я припомню  в листве разнотравья
землеройкино рыльце в пушку,
              верезгливые щёкоты славьи.

Но припомню, кому, и по чём
отдавалось поштучно и сразу
под гуртом, под кнутом/калачом
это небо в овчинку в алмазах,*

 под какой такой горний указ
подвернулась  здесь каждая мелочь,
если даже про нас – не про нас,
всё сбывалось, ничто не имелось?..
                     ––––––––––––––––––––––––––
Здесь сатори падает кирпичом,
                   прямиком в соловьиный сад;
слово Чацкий – отнюдь не от слова "чад",
                  да и озеро – не при чем.


Кармелитская бедность проточных дорог
                  в густопсовых снегах лепоты,
разудалый этап и причинный итог, –
всем набором творимых забот и  тревог
                    надо мной измываешься ты.

13. 07.2000.
                                                * * *
  
Смерть похожа на птицу, чей скальпельный клюв
                   (как радийный луч, проницающий крыши),
                   складирует в губчатом зобе улов
                   и в вакуум мягкими крыльями машет…


Смерть настырно похожа на рыбий пузырь:
                   из вспоротой плоти изъятый, он кинут
                   в горячую ванну, где толстый бутуз
                   узрит, как плывёт тот, покуда не канет…


Смерть похожа на кем-то заученный текст,
                    спалённый в локальном пожаре, но ставший
                    чукотской распевкой, что пестует певший, 
                    покуда растягивать не надоест.


24.08.2000.
                  * * *
  
ни малейших  напрягов
ни малейших разборок


ни малейшего флага
ни малейшего в гору

ни малейшего крика
ни малейшего в ногу

ни малейшего лика
ни малейшего бога

18.03.99.
                               * * *
  
Хорда города – стрит или авеню?
Седина ли в бороду – повременю
с вызовом спасателей-бесенят,
да и сами-с-усами повременят.

Наше кредо – обратная сторона.
Наши беды сканирует тишина
умолчанья, упрятавшего прямоту
                    в отдалённейшие места

Здесь не быть обывательскому меню,
и однако ж явственно за версту:
слишком неприкрытая пустота
прикрывает главную срамоту
испещрённого буковками листа –
                     нюни распустившую "ню".

24.07.2000. 
                              * * *
  
             Тьма чревата светом,
             и – наоборот…
             Только нам об этом
             скажут в свой черед.
             А покуда Silence –
             меньшее из зол
             тех что нам остались
             с выгоревших зол,
             будем – не забудем,
             будем – не помрём,
             выспимся – разбудим,
             песенку споём:

            Медленно или быстро,
              исподволь или влёт,
               в Яузе или в Истре,
         с горных сойдя ль высот, –
     чей дальнобойный выстрел
         смерть от меня спасёт?..

15.09.2000.
                                                                * * *

              Затеряйся в друзьях, измени прикид, статейку тисни,
                  Меттерлинковской ушлой твари бреди по следу…
Но всё дальше, дальше лески-холодки, ростки предвесенней жизни,
                            и всё ближе, ближе жало Твоей победы…


                                                             1.12.2000.
                                           * * *
 
                 Фобос и Деймос… так ржёт во ржи
                      зажравшийся ржевский полк.
Всевышний берёт на искус – последние рубежи …
На вкус и на цвет мой товарищ – тамбовский волк.


Товарищ Тамбовский Волк, разрешите мне
поздравить Вас в эту ночь с полнотой луны.
Хлысты и плети вновь поднялись в цене,
ну, а меха Венерам – всегда нужны.


А значит – не время "Времечко" нам смотреть,
значит – не завтра "Завтречко" нам читать.
Надо успеть хоть в чём-нибудь преуспеть:
что-то качнуть, хоть в чём-то не подкачать.

Нет, никуда не деть им, кузькиным матерям,
сукиным детям, кукушкиным дочерям,
шлюхиным внукам, – ихних простых щедрот.
К новым разлукам время меня ведёт.

Это – Земля: надгробий её холмы
притчевой подоплекой облачены.
Выстлано светом дно космической тьмы –
верные трюмы бездверной, родной тюрьмы...

В "мышки" со смертью, рыпаясь и увечась,
стану предтечей  отвязных и заводных, 
                    буду наивен – встречусь
через недолгую вечность кругов часовых.

14.09.2000.
             На смерть Стэнли Кубрика
  
                … только бесцветный голос
             повторяет "мне страшно",
             когда изымается память –
             память о памяти,
             память-о-памяти.

            На семь мокрых месяцев года
            окна
            плотно задраены скотчем,
            форточки – тоже,
            радио выключено.

            Если бы всё,
            что может рвануть – рвануло –
            я пытался бы выжить
            где-то в подвалах метро,
            без всяких там клаустрофобий,

            Желательны: несколько книг
            (список конкретен),
            зверь (кошка / собака / крыса),
            кто-то ещё
            (список конкретен),
            что-то ещё
            (список конкретен).

            Пока не изымет память
            некая сволочь –
            припев повторяется.

            11.03.99.
                         * * *
  
Безверен, станешь однажды
                    мерой вины.
Не думай, что боги жаждут, –
                   боги пьяны.
Ступеньками отречений,
                  сходящих на
тенистых хитросплетений
                  полутона,

отправив свой герб в гербарий,
                    свой вихрь – в архив,
нехитрый инструментарий
                    перехитрив,
стань вычурным перегибом,
                   забейся в клеть,
пресыщен насущным хлебом.
                    устлавшим путь.
                                         
4.02.99.
                  * * *
  
Ребята, ребята, когда
Вы канете, знамо куда, – 
Я вас не успею окликнуть,
Но вряд ли посмею привыкнуть
К фактурной, живой пустоте,
Которой – что может быть больше,
Тревожной, сумбурной черте,
Легко ощутимой наощупь.


Июль 2001.
                              * * *
 
                                       Нарост эскапизма –
лесных муравьёв боевая колонна –
не в силах шагнуть за незримую призму
пролитого запаха одеколона…


                                      Кровавая капля,
конструкция сборно-разборной модели,
под собственным весом ты рухнешь, не так ли, –
и вновь доберешься до сладостной цели...


                 Не так ли на годы
и мне – не решиться достигнуть Китая,
и всё же – войти в эту желтую воду,
потом высыхая, потом высыхая…


11.08.2000. 
 * * * 
Я был в эпицентре 
Последнего урагана 
В том самом месте 
Но не в том самом времени 
На многие километры 
Поваленные деревья 
Ни одного кустарника 
Выше людского роста 
(Видимо, так и выглядит истинный бурелом) 


Но, знаешь, я тут подумал: 
Это же здорово: 
Ни одна двуногая дрянь 
Не сунется больше 
В это урочище энтропии 
А если кто и рискнет 
Он заслужит нелегкое право 
Древней ценой 
О которой помнит 
Но помнит лишь смутно 
Из фильмов 
Из книг 
Из снов. 


14.08.2001. 

                                         * * *
 
                                  Совпадая с одними,
               но с другими совпав не вполне,
                                  это странное имя
               что-то мне обещало вдвойне,
                                  что-то явно сулило,
               подводило к чему-то, – и вот,
                           умолчанием говорило:
                                                       не подведёт.


                                 Надвигается осень,
               крупным планом на десять недель,
                                  к ритмизованной прозе
               провоцируя. Медленный хмель
               тянет усики к тучке-толстушке
               До чего бессюжетно-длинна,
               достигая какой-нибудь Кушки –
                                                      тишина,


                                  где прогулочный гул
                погруженья в "Тетрадь Вероники"
                                  достоверней и проще
                                  расчетливых линий
                                  внерифменных рифов,
              как Серебряный бор, в октябре
             оправдавший ярмо ярлычка,
или детская (автор – ребёнок) сказочка.

                                           Разве
           даже эта гротескная косность
                 несносно-корявых эссе –
                                   перечеркнёт?

5.08.99.

  Стоя у очка телевизора
  
Кубрик – режиссёр, а не поэт.
Курица не птица.
Нераскрученным вовек не раскрутиться.
Смерти нет.

Чечня – это надолго.
Смерть – навсегда.
Волга, Волга, Mutter Волга – 
Всего лишь вода, вода…

Всё твоё чудачество метаний – 
зачем, зачем.
Не измерить одиночества скитаний – 
ничем-ничем.

С каждым выстрелом теряет высоту
тот
самолет, что обретает пустоту
на Земле Королевы Мод.

Ужасный год.
Оказались начисто неподготовленными.
Никто не мог ожидать.

Ой же, любит мой народ
с интересом наблюдать
половодье сточных вод,
региональные войны …

19.03.2001.
                                                  * * *
  
                                  Гриб малотиражных
                                  подмосковных пород
                                  выклюнулся важно,
                                  никого не ждёт.


                                  Рассуждая здраво,
                                  он имеет то же, что Вы
                                  право
                                  чтобы выжить, но увы.


                                   2000.
                * * *
  
Лучше столики вертеть,
в крестик-нолики играть,
чем отзывчиво смердеть,
тренажёрики качать.


Лучше сказочки травить,
анекдотики воспеть,
чем отмазочки дарить
всем с указочкой на смерть.


25.07.2000.
               * * *
  
синь-голубизной
предрешалось облачко


с млечного листа
предвкушалась строчечка


искоркой внутри
разрывалась бомбочка

"чем тебе, браток, не диалектика!"

1999.
 * * * 
Словно нети тишины 
Зашуршали от натуги, 
Словно дети сатаны 
Ищут холода друг в друге, 
Чтоб качать свои права, 
Чтоб обкатывать мгновенья – 
Чтоб карабкались слова 
Через камни преткновенья. 


Июль 2001. 

                    * * *
  
                                        Происки означенных имен,
                                       поиски забытых навсегда,
                                       прииски утраченных времён –
                                     никуда не годные года.

Уже почти что съехал
с катушек и с оси
унылый фин де сьекль
затурканной Руси;
уже почти что сгинул,
почти что миновал,
а все-таки не минул,
и валит наповал.

Неспешный пешеходик
на собственном ходу
успешно переходит,
да я – не перейду,
насквозь непереходен,
что главный тот глагол
времён, глагол просодий
дошкодившихся школ.

Не спаривайте даты,
не стройте параллель,
сумевшие когда-то
нас высадить на мель.
Не смешивайте карты,
смеша честной народ
иллюзией плацкарта
для праведных господ –
разносчиков соц-арта.

30.10.2000.

                               * * *
  
                    Того не назови
                     воимя Нелюбви,
                     чьи тексты хороши,
                     честны и бесполезны
                     для пристальной души,


                     хотя и не скажи,
                     что вовсе безболезны
                     сверхтонкие ножи
                     их хладности железной.


                      8.09.98.
               * * *
  
Таганская-кольцо
Я знать себе писать,
Что песенку в лицо
Сумею сочинить,


Что плоскостопный дождь
Стал пролежнями луж
И сочный бутерброд
Ушел на голубей.


Наверно, ты намок.
Не смей мне врать – убью.
Вольно ж слоняться в смог
Пролетных эстакад.


Дизайнерским цветком
Пристройся у окна,
Из коего видна
Не вся Москва отнюдь.


На всё даосу – Путь.
Но Лотова жена
Сохранна посейчас:
Поваренная соль –


Прекрасный консервант,
Да не про нашу стать…
Так что ты мне хотел
Намедни просветить?


Сентябрь 2001.
                                  * * *
  
                  о руки, руки! Быть 
                  немым – иметь возможность
                  сказать
                  любому говорящему,
                  что думаешь о нём.
                  А так –
                  Silentium.
     
                  1.12.98.
                                 * * *
  
Сомнамбулически горланил бы о счастье
скорлупной книжности, когда б не обнаружил
за горизонтом ожиданья – горизонт
событий, где, прикинь: пространство-время
(вернее, то, что мы под этими словами
хоть как-то представляем) станет вдруг
взаимо-
                  заменимо: наш герой
извечно будет падать, но ни звука,
радируй ни радируй, от него
не долетит до внешнего пространства.
В предельной плотности, скривившейся в ухмылке
за-бытия, приравненного к nihil.*
                               
18.05.99.
                                          * * *
  
                  Как не втолдычится в народе
                                    любовь к природе, –
                  она останется навроде
                                   любви к свободе:
                 они прекрасны на словах,
                                   и ушки нежат.


                  На практике ж – полнейший швах:
                  инструментует этот крах
                                     зубовный скрежет –
                  флиртуют слепни в воздусях,
                                       да травы режут
                 стопы доверчивых нерях.


                 25.06.99.
                                * * *
  
Что сложность?.. Знаешь, я вполне готов
                  писать предельно просто.
Кормящиеся стайки воробьев,
иссохших лужиц бурая короста –
в словах, отобранных по возрасту и росту,
и возвращенных мной без лишних слов.


Не верь, что механизмик приводной
уходит ввысь прозрачною пенькой
                    тончайших ниток.
Я столь вместим в свой собственный покой,
что всяческий неведомый избыток –
избитый анекдотец площадной.


27.07.2000.
Сон, посвященный Елене Шварц
  
Цыганка юная вошла незнамо как:
Дверь заперта, шестой этаж.
Ребенок маленький дрожал в её руках,
Котёнок маленький лежал в моих.
«Вот, скажешь, сука: принесла щенка» – 
сказала мне озлобленно слегка. 
«Да нет, я не виню», – и я затих.

Котенка и дитёнка на диван
Сложили мы в послушливый тандем.
Порой казалось: мальчик тихонько мурлычет, 
котёнок – жалкие слова лепечет.
Они лежат вдвоём как чёт и нечет,
Сметливейший  инстинкт –
И неуклюжий разум, 
Как будто мы соединили вместе
Две половинки мира, – и срослись
Они в таком великом единенье,
Что вашим богословам и не снилось.

18.03.2001.
                               * * *
  
Как страшно беззащитен дачный край.
Над ним – сквозное небо,
Под ним – подспудный ход грунтовых вод,
Скорлупка литосферы.
Вокруг – волокна тоненьких дорог,
Где в лучевых касательных разрезах
Снует самоуверенный челнок – 
Людская плоть, засевшая в железо.
Как страшно беззащитен дачный край.


Июль 2001.
                                                 * * *
  
                                   Не хочется пугать,
                                   но хочется тревожить –
                                   хоть как-то, да стреножить
                                   келейну благодать.
                                                                                  25.07.2000.
                         * * *
  
                    Ты, голос мой, все безысходней,
                    Все отстраненней от меня,
                    Беспечно ставшего на узенькие сходни
                    Неслышно отплывающего дня.

"Всё умерло": картинка на стене,
насколько ты относишься ко мне,
                   насколько к прочим, –
почём нам знать, по чём нам обошлась
сей глухоты рассеянная власть,
                   карбонской ночи.

По праву тихой жалости к себе,
по нраву тихой шалости к тебе –
                   скажу, не скрою:
швырни форельку головой об лёд,
пускай умрёт, – на сорок лет вперёд
мы наедимся в этот чёрный год
                    её икрою.

Молчание превыше тишины, – 
и мы должны до самой глубины,
                   до нутряного
ожога вчувствоваться в каждый изворот
движения, что сковывает ход
подсудного, идущего в расход
                  простого слова.

Там что-то выгорело и сожглось.
Какая жалость – и какая злость:
                    ведь не хватило
каких-нибудь двух-трёх огнивных огоньков,
чтоб милый перебрёх просроченных веков –
мгновенье, скомканное в трепетный кулёк 
                 заочно длило.

19.10.99., 18.02.2000.
СКАЗКА СКАЗОК

                                    1.
Бродил красивейший эфеб
и, теребя закладку,
бесформенный духовный хлеб
он кушал всухомятку.

Среди домов, среди томов,
среди чужих стихов,
без лишних слов – он был таков,
и ты – таков.

Но есть уклончивая ткань
из жестов и намёков,
когда (покинь подъезд и глядь)
в такую ранящую рань
под блеском водостоков

твои шаги – его шаги –
легки, легки-легки,
и в отклонении реки –
смирение руки.

И примесь пригорода  льнёт
впритирку к тем кварталам,
где выложившись в разворот
кривуля-уличка нырнёт,
и вынырнет помалу

в отяжелевшие стога,
в больные берега,
где белоглинная нуга
мутна и не легка.

Здесь бескорыстны и долги
взаимные долги
и крупнолистны холодки
коснувшейся щеки.

27.08.2000.

                                    2.
Соскальзывание во тьму,
                  пугающая гать.
Но даже если никому,
                  то стоило писать.

И даже если этот Лик
                 живописует Нуль,
и жизнерадостнейший блик
                  присущ – полёту пуль,
 
 и твой просторный черновик
                  в каракулях письма
весомый червь старинных книг
                  маракал не весьма –

карело-финские леса
                 из блёсткой быстрины
испив, замолвят словеса
                  за крах твоей страны.

2.09.2000., 31.08.2000.

                           П
                           Е
                           Р
                БЕЗВРЕМЕНЬЕ
                           Ж
                           Д
                           А
                           В
                           Ш
                           И
                           М
      м ё р т в ы м   д р у з ь я м,
           уходящим от нас
  тропинками Сведенборга…
*************************************
Если нужно объяснять, –

То не нужно объяснять.



3.Н.Гиппиус (…якобы).

Тем не менее, рискуя прослыть занудой, автор вновь и вновь решается
на минимальные комментарии. Не имея касательства к самотолкованиям
а-ля Жданов или а-ля Кальпиди, далеко не всегда оправданным, они
сводятся к пояснениям чисто словарного свойства; поэтому, если
то, что повествуют миниатюрные эти статейки покажется кому-то
давным давно ему известным (что более, чем вероятно), автор покорнейше
просит прощения и - по возможности галантно - раскланивается.

А.К.

Если бы, допустим бы, Саха … Саха - Якутия.

как-будто мутит /душу - маленькая сплюшка … Сплюшка - птица из
семейства совиных.

нац. парка (Парки дряхлые, прядите), … Речь - о постройках на
территории Лосиного острова, считающегося национальным парком.
"Парки дряхлые, прядите" - цитата из стихотворения Дм. Мережковского
"Парки …"

столбняка, вменяемого по ГОСТу… ГОСТ - государственный стандарт.

В столь заблаговременно отъятом / Мире он оставил только вкус
… Примерно на десятые сутки котенок начинает видеть и чуть раньше
- слышать.

чаньской молнией, окончательным страшным днём… "Чаньской" - от
чань-буддизма. "Чаньской молнией", т.е. - "сатори", озарением.

умозрительных странствий, где шажки времяреза Неологизм, замаскированный
под архаику. Есть такое стихотворение у Ф.Глинки: "Времямер",
стихотворение лично мне безумно нравится.

Быть мне серединкой-эмоциональю… - см. Вторую часть романа Азимова
"Сами боги".

"то посев, а то - обмолот"… - старинный анекдот о ленивом мужике,
нашедшим клад, но так и не выкопавшим сокровища, мотивируя свой
поступок этой фразой .

верезгливые щёкоты славьи. - старослав.: соловьиные.

это небо с овчинку в алмазах,* - строчка, придуманная Е.Ваншенкиной.

… только бесцветный голос / повторяет "мне страшно", … Стихотворение
насыщено рядом аллюзий из кинофильма Стэнли Кубрика "Космическая
Одиссея 2001 года". В частности, "смерть" бортового компьютера,
ближе к финалу кинокартины повторяющего "мне страшно" и воспроизводящего
напоследок колыбельную песенку.

свой вихрь - в архив, - слова вихрь/архив практически палиндромичны
(за исключением "Ь").

не в силах шагнуть за незримую призму… - известный эксперимент,
проделанный энтомологами более 100 лет назад: несмотря на огромную
роль "химического чувства" у муравьев (не совсем адекватного нашему
обонянию), через несколько минут - методом проб и ошибок - движение
в колонне фуражиров восстанавливается .

достигая какой-нибудь Кушки - таджикское селение Кушка считалась
самым южным пунктом Советского Союза.

на Земле Королевы Мод. - Восточная Антарктида.

за горизонтом ожиданья - горизонт / событий, Сопоставление двух
по сути несопоставимых (?) категорий: если горизонт ожидания -
термин современного литературоведения (рецептивной эстетики),
то понятие "горизонт событий" легче всего повстречать в астрофизике
- когда речь заходит о сверхплотных объектах предельно малого
объема и предельно большой массы, т.е. о черных дырах.

"Всё умерло": картинка на стене

Содержание

  • Над пустыми гнездовьями душ …
  • Юркие осколочки металла …
  • (Там, на Юге)
  • Оболваниванье Вани …
  • Великодержавный грех …
  • В этой сетке каменных координат …
  • Родина – или медь? …
  • Неразжеванные мысли, дурные даты …
  • Вешенки на отсыревшей древесине …
  • Этот вздор ежеминутен …
  • Недостроенный корпус какого-то культ.строения …
  • От сверчковой бедности, боготворимой …
  • Грустной песенкой вибрирует колонка …
  • (Сашенька).
  • Не разомкнутым в свежесть ночным дымком …
  • К незнакомому грунту, к незаконному тракту …
  • Никому (и не спрашивай!) не нужна …
  • Рассудить трезво, расудить здраво …
  • (Молитва центриста).
  • В эти сходни причала …
  • Колобродили, спали …
  • Отовьется тропка – и канет …
  • В перегруженной правдой вине …
  • Смерть похожа на птицу, чей скальпельный клюв …
  • Ни малейших напрягов …
  • Хорда города – стрит или авеню? …
  • Тьма чревата светом …
  • Затеряйся в друзьях, измени прикид, статейку тисни …
  • Фобос и Деймос…
  • так ржет во ржи …
  • … только бесцветный голос …
  • (На смерть Стенли Кубрика).
  • Безверен, станешь однажды …
  • Ребята, ребята, когда …
  • Нарост эскапизма …
  • Я был в эпицентре …
  • (Свидетель).
  • Совпадая с одними …
  • Кубрик – режиссер, а не поэт …
  • (Стоя у очка телевизора).
  • Гриб малотиражных …
  • Лучше столики вертеть …
  • Синь-голубизной …
  • Словно нети тишины …
  • Происка означенных имен …
  • Уже почти что съехал …
  • Того не назови …
  • Таганская-кольцо …
  • О руки, руки! Быть …
  • Сомнамбулически горланил бы о счастье …
  • Как не втолдычится в народе …
  • Что сложность? Знаешь, я вполне готов …
  • Цыганка юная вошла незнамо как …
  • (Сон, посвященный Елене Шварц).
  • Как страшно беззащитен дачный край: …
  • Не хочется пугать …
  • Ты, голос мой, всё безысходней …
  • «Всё умерло»: картика на стене …
  • Сказка Сказок.
  • 1. Бродил красивейший эфеб …
  • 2. Соскальзывание во тьму …
  • Вместо комментария.
  • Содержание.
Последние публикации: 

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка