Жена сосредоточенно смотрела в чрево распахнутого старинного шифоньера. Сей дубовый артефакт достался нашей семье от моей бабушки по материнской линии, весил «полтонны» и по этой причине не принимал участие мероприятиях по перестановке мебели.
Несмотря на более чем внушительные размеры его сумеречное пространство было плотно завешано всевозможными предметами женского туалета.
Я стоял сзади и молча ждал того благословенного момента, когда моя ненаглядная, преодолев муки выбора, достанет из недр шкафа наряд подобающий нашему предстоящему походу в местный академический театр драмы.
— Дорогая. Если ты ещё минут пятнадцать потратишь на созерцание этой выставки изделий лёгкой промышленности, мы точно опоздаем на третий звонок! Будь добра поторопись с выбором.
— Тебе легко говорить. Напялил что под руку попалось и вперёд. Да и костюмы с платьями женщинам портные всегда шьют много дольше чем вам. Я уже не говорю о наших рысистых бегах, на каблуках, по магазинам торгующих тканями.
Вытянув вперёд руки, я всем видом показывал, что полностью согласен с ближайшей родственницей.
— Надень вот это.- Показал я на изящный брючный костюм. По моему он подходит к цвету глаз. А за это, по дороге в театр, ты услышишь от меня историю о самом скоростном изготовлении костюма, правда мужского, и к чему эта спешка в конце концов привела.
Из открытого окна послышался нетерпеливый сигнал клаксона. Заказанное такси подъехало к нашему дому.
— Начинай, я быстро.-супруга торопливо усаживалась за туалетный столик. Надеюсь рассказ связан с темой сегодняшнего спектакля?
— Конечно. А как же иначе. Только прошу тебя поторопись. Жалко если счётчик таксомотора уничтожит весь гонорар за изданную книгу.
— Ничего, ты ещё напишешь. Муза, то есть я, тебе в этом обязательно поможет. Что там, с мужским костюмом? Я жду.
— Хорошо. Но обещай, что как только я закончу — ты назовёшь героя загадки.
Супруга оторвала взгляд от зеркала и посмотрела на меня.
Очередная загадка. Интересненько. Не томи. Видишь я заканчиваю. И выгляни, пожалуйста, в окно, крикни этому нетерпеливому таксисту, что мы уже выходим.
***
Ночью 20 июня 1935 года возле старого дома в посёлке Загорянка остановился чёрный автомобиль.
— Я за вами — не представившись, сказал водитель. Быстро собирайтесь и едем в Москву.
— На Лубянку? — Испуганно поинтересовался вышедший из дома постоялец.
— Нет. Пока только в ателье, а дальше видно будет.
— Но ведь сейчас ночь. Пошивочные мастерские закрыты-попытался возразить герой моего рассказа.
— Садитесь быстрее в машину. Времени нет. То ателье которое нужно, открыто.- Водитель силой усадил мужчину в автомобиль и нажал на газ.
Костюм сшили менее чем за сутки. Из ателье его отвезли прямиком на Белорусский вокзал. Нашего героя втолкнули в дверь вагона отходящего поезда «Москва-Париж». В купе его ждал вальяжно развалившийся Исаак Бабель.
— Дорогой мой, вам предстоит выступить на международном конгрессе литераторов. А по сему, не будем терять зря времени и быстренько приступим к написанию текста доклада.
***
Дорогой читатель, давай на время оставим двух людей в мягком вагоне поезда и перенесёмся в Париж, в Посольство СССР, за неделю до описываемых событий.
— На бульваре Монпарнас я сегодня подрался с Анри Бретоном-взволновано говорил Илья Эренбург. Об этом немедленно раструбят все эмигрантские, да и другие газеты, тоже. Я не могу после этого выступать на литературном конгрессе. В меня будут тыкать пальцами. А я представляю не себя лично, а советский народ! Срочно нужна замена.
— И кого вы предлагаете?- Не отрывая взгляда от бумаг, поинтересовался сотрудник посольства.
— Его- Эренбург ткнул пальцем в фамилию в конце списка.
— Этого? — удивился дипломат. Но он же.
— Никаких, но! Если вы не согласны, дайте телефон, я наберу номер самого….
Посольский служащий знал, что Илья Эренбург запросто может позвонить самому, поэтому повозмущавшись, выбранную кандидатуру одобрил.
После этого героя нашего повествования ночью подняли с постели, срочно сшили ему в кремлёвском ателье добротный костюм и не мешкая ни минуты отправили за границу.
***
Мужчина в новой тройке к началу конгресса опоздал. Появился в зале лишь в предпоследний день. Тем не менее разные, незнакомые люди встретили его бурными овациями и аплодисментами.
«За границей мои книги практически не продаются. Их просто не переводят. Откуда же все они меня знают?» — подумал наш герой и быстро прошёл на отведённое место.
Собравшиеся в этом зале люди в тот момент хлопали не писателю, а беспартийному человеку из далёкого Советского Союза. Мужчине не из элиты советского общества, не номенклатурному чиновнику, а трудяге пера, неведомо каким путём оказавшемуся на этом конгрессе.
По всей видимости, в тот момент наш герой осознал, он должен создать нечто такое, монументальное, что позволит ему там, в будущем, оправдать полученные авансом аплодисменты литераторов всего мира.
Возвращался назад на Родину в состоянии полнейшего перевозбуждения. Ночь на пролёт беседовал с соотечественниками не давая тем поспать ни минуты.
— Понимаете, меня признала мировая аудитория. Мировая! Меня, ещё ничего толком не написавшего. Выходит, что они все в меня верят.
— Верят-ворчали соседи по каюте парохода. Мы все тебя любим. Дай наконец хоть часочек поспать. Чёрт подери!
— Я напишу роман! Только эта литературная форма достойна таких оваций которых был удостоен. Вот увидите, у меня получится.
Кто-то попытался швырнуть в него подушкой, но наш герой не стал дожидаться. Поспешил на палубу, на свежий, морской воздух.
«В нём, в этом романе я наконец смогу преодолеть самого себя. Объяснюсь со своим временем, с эпохой» — размышлял он в одиночестве, вглядываясь в тёмные воды моря.
