А не любо ль нам, братья, слово зачинать о походе том,
Как в те ратные, времена былинные Игорь князь с полком
Воевать у половцев Землю русскую,
Игорь-князюшка ходил Святославович.
А начать бы нам это слово о полку, полку Игоря -
По былинному, а ни как Бояна песнь - что получится.
У Бояна мысли то белкой прыгают,
То несутся волком в степь, то орлом взлетят.
Ещё помнятся межусобиц времена. Чтобы славу петь
Десять соколов выпускалось – кто быстрей возьмёт  лебедя.
С того лебедя Боян песнь свою и пел.
Рокотали так тогда струны славою.
Ярослав то стар. А младой князь  Мстислав храбрецом прослыл,
Редед'ю когда пред полком Касожским он заколол ножом.
Был и красный там  Роман Святославович.
Всем им в честь слагал Боян песни славные.
У Бояна  нет десять соколов, братья - лебедей чтоб бить.
Но есть вещие у него персты и струн ровно десять есть.
Как возложит он персты да на струны те,
Струны славу рокотать станут для князей.
Так начнём братья, повесть мы от старого от Владимира,
Да про Игоря, что свой ум крепил, острил в сердце мужеством.
Ратным духом наполнял, храбрые полки,
В половецкую вёл степь за земль Русскую.
О, Боян-певец! соловьём ты щекотал уши времени
Тех далёких лет. А тебе бы быть певцом той дружинушки.
С древа мысли ум слетал твой под облако,
Славой меж собой свивал полы времени.
По лугам, горам тропы рыская искал, что Трояновы,
Внуку Игорю чтобы дедову пропеть песнь такую вот:
 «То не буря занесла в поля соколов,
Чёрны вороны летят на великий Дон».
Чтоб тебе не спеть - о, Боян – Велесов внук, песню славную:
«Кони за Сулой ржут, и слава то звенит в стольном Киеве.
Трубы звонкие трубят в святом Новграде,
Стяги русски на ветру в Путивле стоят.
Игорь брата ждёт: «Что пойдёшь со мною брат, буйтур Всеволод?»
Тот речёт ему: «Ты такой же как и я - Святославович.
Один брат – один и свет, светлый Игорь мой,
Ты седлай  своих коней, мои сёдланы.
В Курске ждут меня. А курян ты знаешь брат - войны смелые,
Все под звуки труб рождены, шеломами все взлелеяны.
И с конца копья они были вскормлены.
И пути знакомы им эти ратные.
И овраги все, и холмы  знакомы им каждой кочкою.
Луки их уже поднатянуты давно, сабли острены.
Сами волками скакать будут по полю,
Чтобы честь  себе добыть, князю в славе быть».
Тогда Игорь взор к святу-солнцу обратил, глядь – затмение.
Да и войско то от него во тьме стоит - не хороший знак.
Но не смог он повернуть - дело начато.
Обратился он тогда ко дружинушке:
"Эй,  дружинушка! Братья соколы мои, други верные,
Лучше мёртвым быть, неже ль полонённым стать - как решите вы?
А не всядем ли  братья на борзых коней?
Не пора ли нам позреть Дону синего?»
Как на голову князя та свалилась мысль - искушает так.
Знать знамению, что от солнца послано, не смутить его.
Говорит: «Хочу копьё преломить я там,
Там, где поля есть конец половецкого». 
А ещё сказал: «Голову хочу склонить перед Доном я.
Любо дорого из шеломов воду пить,  если Дон то наш».
И вступил то Игорь-князь в златы стремена,
Поскакал и полк за ним - в поле чистое.
2.
Скачет Игорь-князь. Заступило солнце тьмой путь-дороженьку.
Ночь грозой стоит, свисты птиц и рёв зверей, на пути его.
И сам Див-кликун беду чует с дерева,
Вверх забился и велит стон земли внимать: 
Чтобы слышали Волга, Корсунь  и  Сурож, и  Поморье  всё.
И болвану шлёт в место то – Тьмуторокань  див послание.
К Дону половцы бегут. Скрип от их телег,
Как разбуженный в ночи лебединый крик.
Игорь полк ведёт к Дону и его пасёт птиц с дубов галдёж.
По оврагам вой: волки упредить хотят, что гроза идёт.
И на кости всё зверьё клёкотом  орлы
Созывают и спешат войнов запугать.
Лисы брешут вслед - на щиты  червлёные,  не хотят пускать.
И природа вся предрекает смертный бой князю Игорю.
О, земля ты Русская! Под защитой ты!
За тебя горой уже встали русичи.
Долго меркнет ночь. Свет зари упал на мглу и покрыл поля.
Щебетанье птиц и вороний грай пройдя,  успокоились.
Русичей щиты красны в поле вышли все.
Ищут войны честь в бою, князю славушки.
И, с зарания на поганых налетев, по пятам нагнав,
Птоптали те половецкие полки, сея стрелами.
И по полю мчат скорей девок повидать -
Половецких жён. А те в шелк'ах, в золоте.
Да монет на них, оксамитов, серебра понавешано.
Все из бархата дорогие епанчи. Да ковры кругом.
Столько их, что хоть мосты ими вымостить -
На повозках и в шатрах половецких тех.
Побросав ковры по болотам прямо в грязь - все с узорами,
Войны шли по ним стяг червлёный приподняв, что с хоругвией.
Чёлка красная на нем, древко в серебре.
Стяг во славу храброму Святославичу.
3.
Дремлют русичи, что из Ольгова  гнезда храбры воины.
Далеко ушли. Хоть и бились, но обид в них с рожденья нет.
Нет на сокола вражды и на кречета,
На поганых воронов половецких – нет.
Чёрный ворон же - половец поганый Гзак, серым волком взвыв,
На подмогу мчит и Кончак его ведёт - держат путь на Дон.
День другой послал зарю очень  раннюю,
А кровавый свет её предвещал беду.
Тучи  чёрные с моря молнии несут, солнце скрыть хотят.
Сини молнии так трепещут, что затмят четырёх солнц свет.
Значит, грому скоро быть здесь великому,
Значит с Дона дождь пойдёт - дождь со стрелами.
Будет русичам тут и копья поломать, сабли притупить,
О шеломы те половецкие стучать о  поганые
На реке на Каяле, где великий Дон.
О, земля ты Русская! Под защитой ты!
Ветер с моря дул. От Стрибожьих внуков стрел тучи он принёс.
Всё на Игоря, да на храбрые полки дождь из стел упал.
И гудит земля, текут реки мутные,
Покрываются поля прахом русских тел.
Стяги на ветру воют и кричат о том, что идут враги:
Тучи половцев с моря, с Дона синего и со всех сторон.
Кликам бесовых детей храбрый полк не внял –
И червлёные  щиты перекрыли степь.
В оборону встал храбрый Всеволод-буйтур, сыплет стрелами.
А булатный меч загремел по шеломам -  да по вражеским.
А его то шлем златой где блеснёт, там с плеч
Полетела голова половецкая.
Разбивал в щеп'ы шлемы те аварские буйтур Всеволод.
Так сильна была та обида на врага - больно ранила.
Братья, он и живота не жалел тогда,
И  забыл совсем про град - про Чернигов свой.
Позабыл тогда, отчий стол – златой престол и жену, что ждёт,
Красну Глебовну, и обычай тот забыл, но не честь в бою».
4.
Были раньше времена и Трояновы,
И минувшие лета - Ярославовы.
А потом пришло время Ольговых полков - Святославичей.
Те мечом ковать стали, сеять по земле стрел крамолушку.
В златом стремени Олег в град Тьмуторокань
Заходил, и звон летел с половетчины.
Ярослава сын - старый Всеволод слыхал тот крамолы звон.
А Владимир то даже уши затыкал во Чернигове.
Вячеславич был Борис - погубил себя.
Он за славою пошёл против Ольгичей.
Слава саваном обернулась на траве, там, где Канин брег.
А, где Каяла - Святополк отца поднял в люльку скорбную:
Меж коней угорских вёз прямо в Киев-град,
Во святой Софии храм отца  кровного.
И не зря, Олег, «Гориславичем»  тебя нарекал народ,
За усобицы, что росли посеяны, убивая жизнь.
Внук Даждьбога сокращал человека век.
За крамолы  княжи   то наказание.
На Руси уже редко  пахаря слыхать, чтоб покрикивал.
Чаще воронов грай услышишь на полях, трупы делящих.
Галки речь свою ведут - полететь хотят,
Чтоб объедки подобрать после воронов.
5.
Было раньше так - меж собою на Руси рать на рать дрались.
А теперь, Боян, нет усобиц меж полков, и не слышно их.
И с зари и до темна, с ночи до утра 
С половецким во степи русский бьётся полк.
Тучи стрел летят, копья ломятся, трещат, сабли тупятся
О шеломы и незнакомая  земля от крови черна.
Под копытами коней кости русские.
И печаль уже и скорбь на Руси взошла.
Что теперь шуметь? О победе, что звенеть, если нет её.
Повернул полки утром рано Игорь князь, брата  жаль, нет с ним.
Бились день, бились другой, а на третий лишь
Пали стяги Игоря, с ним расстался брат. 
Там,  у  речки той - у кровавой Каялы пали русичи.
Знать, кровавого не осталося вина - пир закончился.
Напоив сватов своих половецких тех,
В землю Русскую легли храбры русичи.
И на поле том никнет с жалостью трава - полегла совсем.
И с  печалию приклонились дерева низко до земли.
Ой, беда  братья! Невесёлая пришла к нам годинушка.
Силу степь взяла у Даждьбога внука – нет нам защитника.
И обида к нам пришла девой-лебедем,
Чтоб  крылами расплескать ту кручинушку.
По Трояновой по земле, по Дону и к морю синему
Разметала все наши славны времена, нет в помине их.
А усобица князей и  поганых тех
Прекратилась и опять меж собой взошла.
Брат на брата шёл: «Сё моё и то моё!» - поделить не мог.
Перепутали всё великое они с пустой мелочью.
И куют они опять ту крамолушку,
А поганые на Русь со всех стран идут.
О, далече ты, сокол к морю залетел, славный Игорь князь!
Бил ты птиц степных, только пал твой храбрый полк, воскресить нельзя. 
Кликну я кручину-скорбь, чтоб оплакать их,
Разлетится жалоба по Руси, по всей.
От страдания:  зарыдают, замычат жёны русские.
Погребальный рог,  как увидят и огонь - причитать начнут:
«Уже наших  милых лад не увидеть нам,
Уж и думаю о них не подумати.
Уж и мыслию не помыслить, чтобы им в очи глянути.
Злата-серебра на одежде не трепать даже малого».
Стоном, братия объят стольный Киев-град.
И в Чернигове печаль от напастей тех.
Так сильна печаль! Разлилась она рекой по Руси по всей.
То крамолушка, меж князями что была, навлекла беду.
А погонные идут умножать успех.
И по белке со двора дань спешат собрать.
6.
Были  храбрые те два брата: Игорь князь и князь Всеволод,
Но повержены в том бою, и  ложь взошла - будто Русь слаба.
Святослав их грозный дед славу Киеву
Тоже добывал мечом, но с победою.
Наступил ногой - половецкая земля трепетала вся!
И его полки потоптали и холмы и овраги те. 
Воды рек, озёр в крови замутили все.
Иссушили топь болот, положив врага.
И поганого полонили Кобяка, возле моря взяв.
И железные половецкие полки обезглавили. 
Словно вихрем вырван был половецкий хан,
В Киев-град попал к ногам Святославовым.
Пели славу им греки, немцы, морава и венедицы.
Святослав так Русь отстоял от лжи и зла. Игорь вот не смог.
Хают князя Игоря - положил он рать,
Зл'ато русское на дно Каялы ушло.
И зла'то-седло, символ власти княжеской, променял в бою.
Сел он пленником в половецкое седло - во кощеево.
Приуныли все тогда города в Руси.
И веселья нет уже, полегло совсем.
7.
В граде Киеве Святославу снился сон на холме большом.
Мутный  был тот сон, непонятный. Он бояр всех собрал тогда.
Говорит им: «Мне всю ночь снится  с вечера:
Будто кем-то я одет во всё чёрное.
На кровать меня на тисовую кладут, словно гроб она,
Тоже чёрная и покрыта чёрною паполомою.
Будто черпают вино - вино синее. 
Словно то вино – вода с Дона синего.
И намешана в том вине  была война - чей-то ратный труд.
И велят испить это синее вино, чтоб испробовал.
И на ложе на моё с  колчанов худых
Высыпают жемчуга, словно слёзы льют.
Те великие жемчуга в поганые тулы спрятаны
Были и потом - мне рассыпаны, мол на князь - порадуйся!
А ещё привиделось: будто терем мой
Без конька стоит уже золочёного».
Говорит им князь ещё: «Снилось вороньё - всю  ночь с вечера.
Граем вражьим тем наполняло все долы, дебри и леса.
И до самого неслось моря синего.
И с чего бы это мне так привиделось?».
Говорят ему те бояре: «Князе наш, ум твой в горести
От того, что два твоих сокола, слетев от злотых чертог,
Полетели поискать град Тьмуторокань,
Аль шеломами испить с Дону синего.
Но, поганые пообрезали уже крылья  саблями
Тем соколикам. И в  железны путы их всех опутали.
Тьма застлала – за три дня свет двух солнц померк.
И багряных два столпа позатушены.
С ними месяцы молодые: Святослав и  Олег -  во тьме.
Тьма покрыла всё. На реке на Каяле море половцев.
Ханы буйствуют, на Русь расползается
Это барсово гнездо половецкое.
И хула пошла на хвалу по воле той - в чём нужда была?
Вторит Див-кликун то, что девы готские у моря поют.
Русским золотом звеня, славят половцев..
А дружинушке твоей не  весёлой быть.
Святослав тогда злато слово изронил пред боярами.
Было смешано со слезами слово то, говорил он так:
«О, сыны мои, где ж вы? Игорь, Всеволод!
Рано взяли вы мечи, славы чтоб добыть.
Половецкую землю рано вы трепать собиралися,
Кровь поганую вы не честно проливать торопилися.
А с жестоким сердцем быть храбрым воинам -
Седине моей позор  посеребренной.
Где ж та наша власть? Толи дело Яраслав, брат Черниговский
Был силён, богат славу дедову ковал он с соседями:
М'огут с ним шёл и татр'ан, шельбир и топч'ак.
И рев'ут был, и ольб'ер - грозны племена!
Без щитов дрались, с засапожным лишь клинком поднималися.
И полки они побеждали вместе с ним, звеня славою.
Вы ж кричите: «Сами мы полны мужества.
Славу, что похитим, нам меж собой делить».
А что братия, может мне помолодеть - тоже выступить?
Старый  сокол, он видит высоко и бьёт птиц без промаха.
Своего гнезда нельзя дать в обиду нам.
Это зло, князья, когда им подмоги нет».
8.
А теперь же как? Слышен стон и сабель звон - к Рими половцы
Мчат. Владимир наш - весь изранен и в тоске сыны Глебовы.
О, великий из князей отец Всеволод!
Хоть бы мыслью прилетел издалече ты.
Снова злат престол чтоб тебе не поблюсти – ты всё можешь,  князь!
Волгу вёслами раскропить и вычерпать Дон шеломами.
Был бы здесь, рабыня то в наготе была,
Раб, как водится, стоял в сече, в резанье.
Ты же посуху шереширами стелять мог живыми всё.
Удалых тех стрел - сынов Глебовых, уже не видать нигде.
А вы, Рюрич и Давыд! Где дружинушка?
Где злачёны шелома - в крови плавают?
То ни туры рык - издают, а слышите - храбры войны!
Саблями они все порубаны лежат на  чужой земле.
Вам вступиться бы сейчас, в злато стремя встав.
За обиды и за Русь, раны Игоря.
На Галичине Осмомысл Ярослав, высоко сидишь!
Твой златой престол о железные полки опирается. 
Подпираешь горы ты те угорские,
Заслонил к Дунаю путь королевичам.
Мечешь бременем, до заоблачных земель ты суды рядишь.
До Дуная  те грозы все твои текут по земле твоей.
А отв'оришь ворота злата Киева,
До Салтановых земель стрелы полетят.
Так  стреляй тогда кончака поганого за земль русскую,
И за раны, что князю Игорю нанёс Святославичу.
А ты буй Роман, ты Мстислав – у вас в уме мысли храбрые.
Мысли вас ведут на дела отважные словно соколов:
Высоко взлететь, парить, крылья вширь раскрыв
И любых птиц одолеть замышляете.
А у  дел у тех суть такая, что надеть только латы вам
Те железные, да шеломы натянуть те латинские,
Загремит тогда земля и до Хиновы,
До Литвы и  Ятвяги, и  Деремелы.
Тогда половцев в страх повергнете, они вам поклонятся.
Копья побросав, под булатные мечи склонят головы.
Где ж тот свет, князья, теперь - Солнце Игоря?
Закатилося оно, не видать совсем.
С древа славы той поосыпалась листва по Руси по всей.
Не благая весть - что уже не воскресить полка Игоря.
От Сули идёт кругом по градам она.
Кличет Дон князей на брань – храбрых Ольгичей.
Ты орёл, Ингварь, и ты Всеволод и все три Мстиславича!
Не с худа гнезда ваши сильные крыла шестикрылицы.
Не по жребию ли вы власть похитили,.
Что вам златы шеломы польски копия?
И щиты зачем? Заградите вы врата в поле стрелами
За земль Русскую и за раны Игоря Святославича!
Не несёт уже Сула к Преяславелю
Вод серебряных струи - нет ей радости.
И Двина-река  заболочена совсем, чтобы не смогли
Грозны половцы - те  поганы, по реке переправиться.
Васильков сын -  Изяслав, в одиночестве
Всё звенел своим мечом пред литовцами.
О шеломы их он стучал с дружиною, только славы нет.
Под червлёный щит на кровавую траву сам упал, лежит.
От литовских от мечей пали воины.
И изрёк, изранен он слово горькое:
 «О, отец мой князь! Крылья птиц накрыли нас - приодели всех,
Дики  звери нам облизали кровь из ран, что рекой лилась.
Не пришли ни Брячислав, ни брат Всеволод
На подмогу, отстоять славу дедову.
Я один, мой князь, изронил жемчужную. душу княжию
Через золото ожерелья своего тела храброго».
Приуныли голоса, нет веселия.
Трубят трубы Гродненски, стяги спущены.
Ярослав и вы, внуки все Всеславовы - стяги треплете
И мечами что ж, меж собою машете? Спрячьте в ножны их.
Вам покоя не даёт слава дедова.
От крамол несчастье вам  – бьют вас половцы.
А Всеслав, ваш дед, был в Троянов век седьмой - смелый, ловкий войн.
Жребий пал ему словно любу девку  взять престол Киева.
Лютым зверем он скакал, синей мглой храним.
И Белград и Новгород были все под ним.
Ярославову славу он расшиб тогда, быстрый  был как волк.
Молотил главы словно на току снопы и провеивал.
Выбивал крамолу из тела русского
И засеял он костьми берега Немзы.
Он людей судил. Города  князьям дарил.Рыскал по Руси.
И от Киева до Тьмутаракани стен за ночь успевал.
Из Полоцка позвонят как к заутрене -
Ему в Киеве уже это слышится.
Была вещая в дерзком теле том душа, но страдала так...
И Боян ему первому пропел: «Ты, князь, хоть хитёр и смел,
И тебе  не миновать божьего суда».
О, стонать тебе земля, помня тех князей!
Жаль Владимира нет уже, не пригвоздишь к злату Киеву
Князя старого. Времена уже прошли - не вернуть назад.
Князья Рюриковы есть, есть Давыдовы.
Врозь их стяги  машут, врозь копия поют.
9.
Над Дунаем стон.  Слышен Ярославны плач рано на заре:
«О, Дунай река, полечу кукушкой я к князю Игорю!
Обмочу бобров рукав в Каяле реке,
И обмою кровь с тех ран тела скорбного».
Ярославны плач во Путивле на стене к ветру с жалобой:.
«Господин ты мой! О, ветрило-ветер, что ж веешь сильно так?
Почему, мой господин, мечешь стрелы ты?
Легковейным то крылом рассыпаешь их?
Стрелы ханские всё на ладу на мою с  его войнами.
Не хватает, что ль в синем море кораблей качать волнами?
Ты веселие моё у  меня отнял -
По ковыльной по степи всё развеяно».
Ярославны плач во Путивле на стене к Днепру с жалобой:
«О, ты  Днепр-река! Кто ещё померится с твоей славою?
Через степи ты прошёл, горы камены,
Путь пробил  к земле, где рать половецкая.
Святославовы возлелеял ты полки, когда шёл в поход
В половецкие земли против Кобяка Святослав-отец.
Мою ладу ж,  возлелей - князя Игоря,
Чтоб не слала слёз к нему я заранее».
Ярославны плач во Путивле на стене к солнцу с жалобой:
«Светло Солнышко! Трижды светлое ты есть для всех радостно!
Солнце красное, ты всем нам тепло несёшь,
Возлелей же, Солнышко, мою ладушку!
Что ж простёрло ты свой горячий света луч на его полки?
Ослепило ты - мою  ладу и его храбрых воинов.
В поле жаждою своей опалило их,
Сжало луки и в печаль стрелы спрятало».
10.
Мгла случилася. Божьей волей смерчи вдруг с моря прыснули.
И бежать ему - князю Игорю на Русь путь готовится
С  Половецкой той земли в землю Русскую,
Ко престолу зл'атому  в стольный Киев-град.
На заре ко сну потянуло князя, он видит сон такой:
Мерит мысленно путь от Дона до Донца, чтоб бежать в ночи.
В полночь свистнул за рекой Овлур половец.
Он с конём  ждёт Игоря – князь скорей решай!
Как же князю быть? Загудела вдруг земля - смерчи землю бьют.
А трава шумит. И шатаются шатры половецкие.
Горностаем проскользнул Игорь к камышам,
Белым гоголем к воде, и - на берег тот.
Переплыл рек'у. На борза коня вскочил, быстрым в'олком мчит.
До Полесия, до Донца пронёсся, там - взвился соколом.
Он летит и по ночам гусей-лебедей
Бьёт, знать завтрак и обед с ужином нужны.
Игорь соколом, а Овл'ур волком бежал, сотрясал росу.
А студёная охладила та роса их борзых коней.
И сказал Донец: «О, князь славный Игорь наш!
Ждёт величие тебя и не малое.
И веселье ждет землю Русскую. Скачи поскорей домой!
А поганого Кончака ждёт нелюбовь люда русского.
И сказал князь:«О, Донец, река славная!
Ждёт величие тебя и не малое.
Возлелеял ты на волнах меня и слал травы мягкие,
На серебряных берегах и укрывал мглою тёплою.
Стерегли меня твои чайки быстрые
И под сению дерев белы гоголи.
Вон Стугн'а-река, та, что струями в пути пожирает всё,
Разлилася так - Растислава-князя в Днепр унесла в затон.
Плачет мать о князе том. И по берегу
И деревья и цветы приклонилися».
Не сороки крик - это хан Кончак и Гзак вслед за Игорем
Мчат с погонею. И не каркнет вороньё, галки не трещат.
Только дятлов перестук до Донца летит,
Соловьиных трелей свист словно песнь звучит.
Молвит Кончаку Гзак: «Жаль, сокол улетел, к своему гнезду.
Но соколич есть. Что ж, давай его стрелой зл'атой  прострелим?»
Говорит Кончак ему: «Сокол ко гнезду
Улетел, соколич ждёт наказания. 
Не стрелой пронзим, красной девицей его мы опутаем».
Гзак ему в ответ: «Что ж, опутаем – она с ним тогда уйдёт.
Ни соколика тогда, ни девицы нам.
Их птенцы начнут бить степь половецкую».
11.
Говорил  Боян, Святославу песнь творя, в стары времена:
«Ярослав был князь и Олег, но  Когана средь князей то нет. 
А хотелось тем князьям быть Главой Руси,
Только тяжко голове, если нет ей плеч.
Тяжело ей быть без поддержки, только зло, зло  великое -
Телу быть, когда безголово тело то, как у нас теперь».
Ну, а Русской быть земле как без Игоря?
Солнце светит из небес - знать вернулся князь!
Красны девицы над Дунаем  песни льют -  голоса звенят.
Через море вьют и до Киева несут славу Игорю.
Игорь в Киеве, идёт по Боричеву
К Пирогощей ко святой Богородице.
Страны рады все. И града все веселы. Певчие поют
Старым всем князьям, а потом и молодых веют славою.
Слава князю Игорю Святославичу!
И буйтуру Всевлоду Святославичу!
И Владимиру - Сыну Игоря и всей их дружинушке.
За христьянску Русь, от поганых кто легли - слава им в века!
__________________________________________________
*Перевод эксклюзивный - сделан "ясным стихом" (от слова яс - японский сонет). Здесь "ясный стих" переведён в форму близкую к былинной - каждое хокку записано одной строкой, а катрен разделён на два двустишья.
 
Фото: памятник князю-Игорю в ЛНР.
lugansk.mesto.ua/guide/places/pamyatnik_knyazyu_igoryu-istoricheskoe_nasledie_lu/