Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Я люблю Москву. Для меня не Россия родина, а Москва родина. Я не тоскую по языку русскому, а по некоей определенной ситуации – друзья, институции, темп жизни.

Но надо, наконец, признать, что человек – это нечто необъяснимое. С одной стороны – это существо, исполненное замыслов, с другой – непонятно что.

Так Джессика жила, приближаясь к своему сорокалетию, в маленьком домике в Оберменцинге, каталась туда-сюда на бамбуке, и ходила, как обычно, три раза в неделю на работу.

Избавление каждого из нас – процесс автономный. Только избавленный знает, от чего он избавлен.

Выбором правит случай. Какая деталь найдет способ проникнуть сквозь державную завесу тайны – непредсказуемо. Важная информация, возможно, задерживается, неважная – утекает.

вечером в винном погребке, в который Генрих пригласил Джессику, он попытался убедить её: это послание, которое инопланетяне хотели передать ему, именно ему, Ноштрадамусу-два, и никому более. У него было видение.

Так в рай хотелось, что в златой пыльце и в синей пыли – не узнала ада.

Не успел я дернуть за цепочку звонка или колокольчика, как ворота бесшумно раздвинулись, и навстречу мне вышел мужичок лет пятидесяти в красной ливрее с красным носом.

А все от того, история сначала пишется начерно, а потом набело.

Он был несколько ленив, этот студент, и иногда посреди ночи, то есть посреди дня, он просыпался от кошмара, представляя себя Обломовым, но тут же сознание философа мгновенно урезонивало трусливую душонку словами великого философа Ницше: «Праздность – мать философии».

Дом взревел и взял курс на неизвестность, неизбежность и бесконечность...