Проза

 

 

Жил-был волк. Одинокий. По-своему счастливый. Но только очень по-своему.

 

Волк жил в горах, и тяжело переживал свое одиночество.

 

В какое-то время по соседству с ним, но ничего не зная о его существовании, поселился отшельник.

 

Волк сначала хотел естественным образом этого отшельника скушать, но не смог. Этот странный человек был все время чем-то занят, то трудился, раскапывая что-то вроде огорода, то молился, и вообще было в нем что-то, что мешало просто сожрать его по-человечески.

К тому же отшельник был тощий.

 

И вот, в один прекрасный день (на самом деле, день был совсем не прекрасный – холодный, голодный, ветреный, голый и одинокий) зверь пошел знакомиться.

 

Для начала волк остановился недалеко от хижины (если это можно так назвать) отшельника и стал выть.

          Сначала днем, а потом и ночью.

 

Теперь каждый был занят своим делом: волк выл, отшельник терпел.

 

При этом оба постились. 

 

Некоторое время спустя они таинственным образом подружились, и хвостатый злодей стал навещать отшельника.

          О чем они говорили? Никто не знает.

 

 

 

 

 

Ключ!

          О ключах я даже думать боюсь! Даже вспоминать боюсь!

          А уж когда, выходя, мне приходится брать их с собой…

          Ношу со страхом.

 

Дело в том, что я часто все теряю и ключ боюсь потереть…

          (Сейчас вот рассказываю и дрожу)

 

Позавчера потерял.

          Правда, ключ я потерял уже после того, как вошел в жилпомещение, то есть, круг поиска сузился, но все равно…

 

А было время… И терял ключи, и дверь забывал изнутри запирать и даже нарочно не запирал, вызывая неудовольствие и даже гнев домашних…

          Хотя… Я был не так уж и не прав.

          В самом деле: Квартира на 7-ом этаже. Кому взбредет в голову проверять, заперто или нет? Каждый уважающий и даже не уважающий себя вор твердо знает, что все у нас давно помешаны на замках и запорах.

          Запирают, ограждают, ведьма-консьержка, сигнализация, кодовый замок на подъезде…

 

          А теперь я так ключ потерять боюсь, что даже самого ключа боюсь, даже слова этого боюсь…

          Ключ!..

 

 

 

 

 

Зима. Вечер. Я один.

          В комнату врывается Лида:

          - Юра! Юра! Беги скорей!..

          Что случилось?..

          - Смотри!... Смотри!...

Лида хватает меня за руку и тащит на лестницу, к окну.

          - Смотри! Меня генерал подвез! Генерал! Прямо в машине расплатилась… Даже штаны не успела надеть…

          Штаны действительно у нее в руках.

          Я выхожу на лестницу, из всех сил вежливо всматриваюсь в полутьму одними березами освещенного двора. Вижу только зад отъезжающего микроавтобуса … Его маленькие подфарники как-то несолидно неярко горят в темноте двора.

 

 

 

 

 

Неожиданно дождь пошел. Не сильный еще. Но барбосу это не понравилось.

          И, поскольку он был не нашей породы барбос, белый американский бульдог, то он и рассудил не по-нашему:

          - Итс, - подумал он по-своему, - рейн…

          И полез в будку.

 

 

 

 

 

Была когда-то возле Белорусского вокзала пивная. На Лесной улице. Простая стекляшка-автомат. Обыкновенная пивнушка, только очень большая. Остальное, как везде: доза, почти поллитра - 20 копеек.

          Кружек в ней, как и во всех других таких, давно уже не было. Побили или растащили. Пиво наливали в банки, за которыми тоже случалась очередь… Однажды я зашел, налил это самое пиво, подошел, стал к столику. Рядом стоял какой-то человек, обыкновенный с виду, мы в этих пивных, да и не только в них, друг друга не очень-то запоминаем, проходим, пробегаем мимо, скользя, или касаясь друг друга, как песчинки в аравийском урагане…

          Хотя бываем и как микробы в дуновении чумы…

          Человек рядом тоже пиво пил. Лениво и неохотно. Все было обыкновенно. Кругом шум, гам, суета, но не очень. Все в рамках.

          Вдруг к этому моему соседу по столику подбежал какой-то небольшого роста, всклоченный, возбужденный и страшно взволнованный гражданин:

          - Давай!

          - Да, ну тебя…

          - Давай! – У подбежавшего в руке сложенный пополам рыжий бумажный рубль.

          - Не хочу… Уходи…

          - Давай!

          - Надоел ты…

          - Давай!

          - Ну, ладно… Чет.

          - А! – Подбежавший почти застонал, со скорбным лицом отдал проигранный рубль, который мой сосед спокойно положил на столик, и исчез в толпе зала так же стремительно, как появился.

          Выигравший так же лениво, как и прежде, пил пиво.

          А проигравший побежал, я думаю, добывать еще рубль…

 

 

 

 

 

Это было в 90-ые годы.

          У самой Красной площади, в начале Никольской и в Богоявленском переулке открыли сеть стеклянных торговых заведений под общим названием Русский дом.

          А на мусорных урнах писалось иногда имя собственника.

          И вот на углу Никольской и в Богоявленского возле одной из этих стекляшек стоит черная мусорная коробка с ярко-белой надписью Русский дом…

          Днем как бы ничего – как бы в общем ключе, но по воскресеньям по утрам на безлюдной улице жутковато выглядело, и долго – несколько минут – ни на миг не уходило из памяти…

          Русский дом! Русский дом! Русский дом!..

 

 

 

 

Свадьба была небогатая. Обыкновенная свадьба. И гостей не больше 20-ти человек.

          Но – конечно – все было, как положено: дворец сочетаний, шампанское, прогулка по городу с непременным заездом на смотровую площадку. Фейерверки, тосты, цветы. Фотографирования. Палки для самофотографирования. Даже песни начали петь…. И горько! кричали

          И все это еще до стола, до танцев… 

          А потом случилось непредвиденное.

          У невесты начались схватки. На этой самой смотровой площадке.

          И поскольку ехать свадебным кортежем в родильный дом сочли не совсем удобным, некоторое время ждали Скорую и волновались…

 

Впрочем, все прошло хорошо. Ребенок родился здоровым, больше 3,5 кг. весом, и назван был Макаром – в честь модного геройского милиционера из популярного телесериала.

 

 

 

 

 

Толстая дама с круглым лицом в военной форме и фуражке записывала всех в список, а мы расписывались, каждый вслед за своей фамилией:

          Уч. Иванов, уч. Васильев, уч. Каменщиков, уч. Царева, уч. Придворова…

          Что б это значило? Или мы теперь ученики?.. Или учащиеся… Не очень-то похожи…

          Я сам спросить не решился. Военная дама была важная и надменная.

          Спросила худенькая женщина в очках с тронутым ветряной оспой лицом и нервная, впрочем, довольно милая – как маленькая обезьянка или иностранка:

          - Уч. Захарова, - прочла она вслух, - это что значит? Ученики? Я - ученица?  

          - Ученики!.. Ученица… - Военная женщина насмешливо скривила сильно накрашенные губы и повела плечами с погонами.- «УЧ» - значит «Условно Чистые»…