Поэзия

***
Что за контора «Розовый ветер»?
гадали прохожие на улице крутенькой
в центре у двери дубовой вертятся 
лепестки розовые, эх, крутятся

хозяин фирмы пригрел девочку 
носил ей розы, но, в жопе шило,
удумал как прирожденный девелопер
чтоб те розы у порога она шелушила

так будет хорошо для рекламы фирмы,
«розовый ветер – моды гельминтики»
роз лепестки шелушила Ирка
неряшливо, как все той конторы винтики

стал жить с ней, цветы дарить перестает
из-за того, что плохи делишки
иди, Ирка, к метро в киоск
проси теперь роз просроченных, выцветших

дай за них пятьдесят рублей
да неси, шелуши, шелуши, родная
разбросай лепестки у наших дверей
одна ты помощник! – что? одна я? одна я?!

снег летит на лепестки полуувядшие 
в слякоти, полном распаде – гробик
готов – Ирина, сходи на кладбище!
нашелуши роз на нашем пороге...

ранней весною, когда на асфальте вода,
дворник крошит льдины железною приспособою
смотри, Ира, розовое в куске серого льда
это нечто особое, да, нечто особое





*** 
На день поэзии
он пил восемь дней и когда укутал
в сырой туман здания в рюмку наливал воду
вода из рюмки пьянила секунду
и снова ужас – мнгновенное фото

в тумане овальная многоэтажка
выгнутая архитектурная стена
что-то больное в тумане влажное
ох, уберите стонал, стенал

но сам виноват он был – выбежал из квартиры
овальная стена алкоголику бесполезна
за ней в пятиэтажке продукты 24
там в маленькой водке таилась бездна

там попросила закурить, выходил оттуда,
девушка голосом взволнованным, обидчивым,
о колебания и амплитуда
горе сулят отзывчивым

но она стройна, водку не употребляет,
для ночной знакомой – покупка сидра в железе,
потомучто ночью одна гуляет,
что муж выпил и драться лезет

дал ей дома пожрать, сам выпивает,
-что, наелась?
-да, спасибо!
-ну, до свидания!
-так не бывает!
-бывает! вали на улицу с сидром!

расплакалась... ночью встал поссать – 
в коридоре рассыпаны карандаши
вышвырнул ее из постели – карандаши собирать,
пока не соберешь, обратно не ложись

собирала, плакала, обратно легла, 
тоща как глист,
утром к мужу ушла в соседний подъезд,
на листе фанеры пришпилен ватманский лист,
да рисовать нечего, разве что крест

единственный момент радости – именно
что маленькая водка оказалась не маленькой,
а большой и только ополовиненой
и такой мягонькой, Господи, такой мягонькой





***
 
Сгорит на работе. с белым лицом
кто она? контролёр. проверяя билеты
ждёт – моя сказка со страшным концом – 
жизнь. о, щёки белее хлеба

младшей сестры школьный билет
суёт начинающая манекена – 
уёбывай нахрен за турникет
из нашего метрополитена!

пускай везут на такси ту блядь,
что тычет в глаза социальной картой
в жопу всякую тунеядь
похмельную девятого марта

и вот приходят менты. менты
уведут белолицую контролёрку
постойте, тётя, вы, то есть ты
то есть вы, я вас понимаю, только

я бы надел на вас венок
из белых подснежников, а в руки калашников
ав-то-ма-тический пункт пропускной
для всех нежных бессовестных бражников

кто со всякой подделкой – забань
сколько сейчас их с бульвара тащится
а мы фанаты кровавых бань
хочется новых, милая банщица

изморозь изморозь белый тлен
белые кони прекрасные принцы
стреляй моя девочка в манекен
борись за принцип

от спёртого воздуха душной волны
стой со взором безумно ясным
о как это прекрасно, что вы не должны
меня пропускать. о как это прекрасно





***
 
в метро милиционершей служила из-за роста
так как была из гномов клана
порою я видел над поручнем грозно
её серая шапка торчит с другого эскалатора

как все гномы, она любила драгоценности
но владела собою как всякий имевший дело с камнями
ведь кто охраняет драконьи ценности
сам дракон их охраняет в яме

ей встретился паренёк мутный
в надвинутой вязанной шапке на глазки
в подконтрольном переходе игравший на лютне
на лютой лютне, эльфийской гитарке

собирая деньги, непонятные песни
в переходе исполнял, за пасквилем пасквиль
пройдёмте со мной, гражданин Певзднер
сказала она, изучив его паспорт

в уютном маленьком подземном отделеньи
где изо всех углов тянуло замогильным
она обшмонала фигуру оленью
выложила на стол деньги, мобильный

смотрю я, ты часто тут исполняешь,
сказала она ему строго, но тихо
а тебя слушает всякая накипь:
барыги немые, попрошайки-бомжихи

будешь приходить, что происходит рассказывать,
парень ты, вижу, не глупый, добрый,
и прОцент не нужен мне с твоей кассы,
бренчи сколько хочешь на своей хреновой домбре

глядит, словно Герда на Кая, 
гадая – осколок выпал ли?
(вот она, власть ментовская, 
веселись, пока шваброй не выебли)

паренёк вскинулся, схватил в кулак деньги
сунул резко ей прямо в лифчик
вот тебе! вот! – интеллигентик! 
так ты у нас оказывается, муслимчик

вдруг видит – сползла у паренька шапка,
а во лбу камень сияет голубоватый
твою мать! – сказала гномиха – Оойлок Шаайлапку?
тот ей в ответ – Мууэо, мууэрро! У Ватту!

играет ночь музыкой стерильной,
стальные сирены исторгают трели
бьётся голубь ломая крылья
на выходе из метро за стеклянной дверью 

из-под земли, если б можно было слышать
(а кое-кому наверное можно)
два воркующих голоса – пониже и повыше
– Улио Ито! – Линуу шно-шно! Линуу шно-шно!

и вот почти тишина на фиолетовой ветке
лишь слышен вой вдали – полуночный чартер
а в кулаке пульсирует голубоватой подсветкой
подарочек на восьмое марта





*** 
По повести Б.Пильняка «Заволчье»
Единственная женщина в экспедиции
Елизавета Алексеевна
есть некрасивые женщины и птицы
такая печаль севера

есть и красивые! есть и красивые!
эта – как кляча,
Елизавета Алексеевна злится,
Елизавета Алексеевна плачет

Ее не любят,она не женственна
крупнее любого мужчины ростом
она не жертва, она не жемчуг
Моржом называют ее матросы

ей 27 – так все женщины созданы – 
чует иной раз,как заходится сердце,
немеют колени ее моржовые,
дело в сексе, кажется, в сексе

вот что она делает, понравиться чтобы – 
хвалится здоровьем и силою,
зимовщикам рубашки штопает,
обрезает ногти гарпунеру Василию,

слезы льет от стыда и обиды,
слышит – матросы хотят свадьбу
во имя земли и обстоятельств необычности
хотят ее сделать блядью

на этой земле никогда не было женщины
девственницы – тем более,
заметила – матросы больше не шепчутся,
зашлось сердце дурманящей сладкой болью

сел рядом, поцеловал в шею
странный гидролог Вернер,
Пойдешь со мной в горы? Пойдем уж скорее!
решила – он будет первым

Елизавета ждет, там, где кончается коса,
он протянул к ней руки
он взял ее голову, чтобы заглянуть в глаза
чтобы любить не грубо

и тогда рядом взвыл выстрела ветер
и Вернер ощутил, что в руках у него
только осколок головы Елизаветиной,
но сам не успел осознать ничего

арктическая ночь, карты, таблицы,
на столе в плошке горит жир,
Ты меня не осуждаешь? – я не милиция.
но причем тут он? почему он не жив?

начальник экспедиции, професор Кремнев
один из двоих переживших двухлетний ад
не любил темноты
и просил чтобы в комнате всегда горели
две лампы в пятьсот ватт





*** 
Песня
Песня знакомая у кассира
Пакет нужен? Карточка есть?
так внезапно поёт моя лира
и я забываю, зачем я здесь

ты надо мною как дым повисла
рождённых убивать косяков
все мои самые красивые мысли
казнила, как майор евсюков

лирочка моя, лирочка
что я с тобой спою?
скрипит на ветру калиточка
в заброшенном страшном раю





*** 
Политехнический
народу в Политехническом немного, но ведь и правды сейчас в жизни мало
девушка на последнем ряду в темноте одна
свой химический афган из трубочки всосала
глядит на сцену, на жюри, на Кедрина, «оооо бойкого мотылька ааа...»

выступает женщина высокая в шали,
в маленькой белой шляпке и макраме до пола
на конце каждой строчки фальцетом, аж жалко
а девочка наверху шепчет «о, какой нежный голос»

выходит веселый лохматый парень
когда начинается уже у девочки приход,
«о, этот прям Банни... Банни»
шепчет нежный нежного дыма выпустивший рот

ДООСУ (т.е. Добровольному Обществу Охраны Стрекоз), так вот, ДООСУ
самую низшую оценку она нашла,
шепчет улыбаясь «ноль хуесосу,
а этот Банни ништяк, ништяк»

появилась леди с аурой хронической,
про водку в гриммерке спивающейся актрисы,
из услышанного мною в Политехническом
лучшее, но видно, недостойное приза

девочка в туалет в антракте еще покурить
(перед начинающими поэтами читали еще жюри члены)
«наши-то будут получше многих членов жюри»
шептались бабушки, поглаживая вены

она вышла, было темно, и сыпалось большое количество
ледяного хлама отовсюду, на голову, из-под ног,
очень трудно идти в темноте из Политехнического,
афгана не покуришь, погода говно





***
она была не такая, как все, еще в подгузниках
никто не видел, чтоб она чего-то испугалась
если взрослые обсирались от ужаса
в обществе бывших узников
она вообще ничего, ничего не боялась

а когда она подросла – решила
узнать, что такое испуг,
чтоб по настоящему в штаны наложила б,
Отец, не запрещай мне! подскажи, как старший друг!

в нашем маленьком сибирском городочке
есть один парень – он попал под трамвай,
безногий барыга знает точки,
где ты обосрешься от страха...Трамал

его такое имя, но он не чурка,
он циник и в некотором роде сноб
трамал мне купи у него, дочурка...
и видит – шестеро зомби вносят в комнату гроб

из гроба встает здоровенный калека
лоскуты кожи к рукам пришиты ниткой
не дать, не взять – картина художника Дейнеки
первый русский летун – Никитка

да, первый русский летун Никитка
а я дезоморфинщик – последний русский летун
но девочка ему в ответ – да на тебя, инвалида
говна тратить обидно, гнилой пердун!

ты бы пафоса всякого безо
показал бы дорогу до черного крыльца
настоящий ужас, не эта деза,
да собери трамальчику для отца

эх видно зря она тот ужас ищет – так
за это и наказана – и страх ее лют
влюбилась! втюрилась в дезоморфинщика!
а зла любовь во глубине сибирских руд

о русские изобретатели, изо
всех дезинформаций эта – самая подлая
вашей музыке телесного низа
кода! кода! кода!

тут и страх, тут и ужас у моей милой
и всей этой истории отвратительный конец,
безногий, одною ногою в могиле –  
хорошо подсказал ей мудрый отец

но чтобы мне в комментах не писали – подонок,
в сказках беспросветных почернел твой ум – 
у них растёт совершенно нормальный крепкий здоровый ребенок,
Никитка... Никитка. Будущий летун