БУДУЩЕЕ PYCCKOGO ЯЗЫКА

Данная дискуссия включает заметку Михаила Эпштейна, ответные размышления поэта и филолога Леонида Кочеткова и сетевого писателя Алексромы о будущем русского языка.

К участию в обсуждении приглашаются все желающие.
Пишите Михаилу Эпштейну
russmne@emory.edu
Леониду Кочеткову по адресу
l_kochetkov@mail.ru


Голос 3. Алексрома

Голос 1.  Михаил Эпштейн

Голос 2. Леонид Кочетков

 

Какими буквами писать - latinitsej или кириллицей - так ли это важно? Я печатаю русскими буквами, но без труда понимаю и русские тексты, написанные латиницей. Зачастую случается так, что в электронной переписке корреспонденты используют разные алфавиты, кому как удобнее, и конфликтов на почве лингвистических преференций или патриотических убеждений не возникает.  Языковая среда будущего мне видится именно такой: каждый говорит и пишет на родном языке - все остальные его без труда понимают и отвечают по-своему.

Нечто подобное уже сейчас происходит в Европе. Находясь в Хорватии, я обращался к местному населению по-русски, мне отвечали по-хорватски, и мы друг друга хорошо понимали. В Италии и Португалии я говорил на испанском и без труда воспринимал местную речь, в Швейцарии - использовал свой английский и умудрялся расшифровывать подкрепленный жестами немецкий, который никогда специально не учил. Если учесть еще, что большинство жителей Центральной и Западной Европы как правило достаточно хорошо владеют двумя-тремя языками помимо родного, ни в одной из стран этого региона нет никаких проблем в общении у человека, сносно говорящего на любых двух языках из набора французский, испанский, английский и немецкий.

Вполне вероятно, что когда весь мир достигнет уровня глобализации современной Европы, японцы и русские будут чисто интуитивно понимать друг друга, как сейчас это происходит между  русскими и украинцами. Дело здесь не столько в похожести корней: украинские "годыны и хвылыны", например, не имеют ничего общего с "часами и минутами", - сколько в общем культурном контексте. Всего полвека назад значение слов "гейша", "харакири", "икебана", "сакура", "суси", "хайку", "камикадзе" или "харакири" было известно только специалистам, сегодня эти слова стали не только всеобщим достоянием, но и частью русской словесности.

Как бы мы ни писали приобретенные слова - "хайку" или "hajku" - их восприятие в контексте русской письменности мало меняется. Другое дело - исконно русские слова. "Krasavitsa" в латинских буквах смотрится совсем некрасиво, а облатыненный "kvas" вызывает неприязнь не только у квасных патриотов.  Но давайте вспомним в этой связи монголов, казахов, абхазов и другие далекие от славянства соседние народы, которым русские подарили кириллицу в период расцвета советской глобализации, осуществлявшейся под знаменами интернационализма. С точки зрения образования общего языкового пространства опыт был вполне успешным. По крайней мере, в Сухуми, в отличие от Тбилиси, славянам было очень просто найти почтовое отделение под вывеской "АПОЧТА". В условиях глобализации выбор алфавита - это не столько вопрос литературной эстетики, сколько проблема навигации, как топографической (представьте себе, что к вам в руки попадает дорожный атлас с обозначениями на арабском языке), так и сетевой (глобальные поисковые роботы плохо воспринимают шрифты, отличные от латинского).

Если вдуматься, письменность - это не более чем набор значков, то есть явление чисто формальное. Буква "ж" лучше "zh" только тем, что для ее воспроизводства в компьютере нужно нажать на одну клавишу, а не на две. По существу, письмо - явление вторичное. Первенство принадлежит  живому  языку, разговорной речи, за счет которой развивается лексика. Как заметил Михаил Эпштейн, от 150 слов с корнем "люб" со времен Даля осталось всего около 40. Но почему это произошло и о чем свидетельствует? Наверное, здесь не обошлось без процесса глобализации. Как известно, Даль собирал свой материал в разных деревнях, а русские деревни в 19-м веке были в, отличие от городов, в значительной мере изолированы друг от друга, и по этой причине в разных селах для обозначения одного и того же понятия употреблялись разные слова, чаще всего - с одним корнем, поскольку их пользователи происходили от общих славянских предков.  Например, на одном берегу реки говорили "полюбовник", а на другом - "люба", но когда через реку построили мост и дети из двух деревень стали ходить в одну и ту же школу, неизбежно произошло слияние диалектов. Языковая конвергенция еще больше усилилась с появлением радио и телевидения. Но следует ли считать это обеднением речи или ее очищением от языковых дублей? Да, многие ветви языка засохли, однако, как известно, отмирает то, что нефункционально. Произошла оптимизация лексики, в результате которой потерялись наименее употребимые варианты одного и того же корня.

Словотворчество оправдано, когда оно выполняет строго определенную функцию, и в этой связи не так важно создавать новые словарные варианты - достаточно один раз употребить вновь изобретенное слово в определенном контексте, и оно себя оправдает. Те, кто переводил с английского языка, должны были заметить неповоротливость русской грамматики по сравнению с английской, но неповоротливость эта возникает изменно из-за того, что литературный русский язык основан на канонизированной академическими словарями лексике и нетерпим к словам одноразового пользования. Возьмите, например, фразу "Creativity is not so much crafting something new as it is recombining the old". Дословный перевод звучит примерно так: "Творчество - это не столько мастерование чего-то нового, сколько переиначивание старого". В сущности такой перевод можно считать адекватным, тем не менее, формально он неправилен, поскольку отглагольного существительного "мастерование" как нормативного варианта в русском языке не существует. Попробуйте заменить недозволенное новообразование на узаконенное "мастерить" - у вас сразу появятся лишние грамматические элементы, которые, вроде бы, призваны помочь вам вписать этот глагол в структуру предложения, но в реальности ее утяжеляют и запутывают. Творчество - это не столько когда что-то мастеришь, сколько... Творчество - это когда не столько мастеришь... а когда... больше чем... если что... и тогда... вот!!!

ОБСУЖДЕНИЕ


Голос 1.  Михаил Эпштейн

Голос 2. Леонид Кочетков