Рейтинг публикаций

Четыре глагола, идущих подряд в последней строке: страдал, рыдал, терпел, исчез – не оставляют щели для надежды, как эпос Экклезиаста; ветхозаветная горечь перехлёстывает через край. Однако, возможность такого поэтического перла точно опровергает его содержание: ибо если человек сумел развиться до сочинения подобных стихов, то не всё сводится к четырём трагичным глаголам, поставленным подряд.

...перефразируя одного из героев романа, можно сказать, что чтиво это – «бросающее вызов, бросающее навзничь, отбрасывающее свет на Оруэлла и Замятина, на Хаксли и Сорокина».

...герой движим не столько даже желанием «стать равным богам» – воссоединиться с «высшим разумом», сколько нежеланием и неумением жить в оффлайн-мире и становиться полноценным человеком. А также страхом, лишающим разума, страхом смерти.

О цели своего освещения церковной темы писатель выразился недвусмысленно: «...я не хочу её <Церковь – А.Н.-С.> опорочить; я ей желаю честного прогресса от коснения, в которое она впала, задавленная государственностью, но в новом колене слуг алтаря я не вижу “попов великих”»

«И ты, Есенин, бархатная лапка с железными коготками… И ты, великолепный выхоленный Мариенгоф, – и ты, остроглазый, умный Кусиков, – и ты, хулиганствующий Шершеневич, – все вы заслуживаете воображаемых пуль, которыми я пронзаю из своего бумажного револьвера, ваши бумажные сердца».

…в этом обществе озверевших борцов за баксы, встречаются и те, кто не приемлют общество потребления, это лишние люди нашего времени. И среди них – Александр Медведев. Спасибо ему за это.

...образ старого рыбака, наполненный древней мудростью, запомнился и стал идеалом «отшельнической жизни». К нему стремились, его воспевали поэты...

Перед Г. Чулковым в конце 1920-х – 30-х гг. стал очень интересный, с нашей точки зрения, вопрос, а с его точки зрения – прямо-таки животрепещущий: что же лучше, проклятый царский режим или текущая советская действительность? Читая газету «Правда» тех лет, я с удивлением обнаружил, что, например, карточки на хлеб были отменены только в 1936 году, в год принятия знаменитой «сталинской» конституции. Неужели так бедна была советская республика? Может быть, шла подготовка к мировой революции, куда и уходили деньги за экспорт хлеба?..

Только до крайности истончившийся за последнюю четверть века слой ученых знатоков, а также преданных избранной стезе учителей русской словесности и настоящих ценителей поэзии ощущает его поэтическую высоту, подчас легко поднимавшуюся до вершин истинной гениальности.

...дочитав роман до конца, буквально на последней строчке читатель вдруг, неожиданно для себя, обнаруживает, что историю Обломова ему рассказал вовсе не Гончаров...

Убить колибри – это значит убить президента. В своё время В.В. Маяковский, тоже небольшой любитель птиц, советовал тогдашним властям: «Скорее головы канарейкам сверните..."

Этот славянский хаос, растворяющий любой порядок, мгновенно структурируется и обретает непреодолимую твердость, как только заходит речь о роде и земле: «Рассказывают, что русские отступают лишь до могил своих предков, как до последнего предела. Дальше – небытие и то, что в нём». В богатой русской культуре есть разные пределы и константы бытия, но в рамках художественного мира сборника сила и память рода – одна из базовых ценностей, выстраивающих мир.