Онтологические прогулки

Именно вокруг этих положений Канта — вот уже двести с лишнем лет — не стихают философские, а также религиозные споры. Не углубляясь в характеристику этих споров, заметим только, что самые разные интерпретации и оценки кантовского учения об антиномиях, на мой взгляд, не учитывают главного — того, что все в философии Канта имеет отношение к вопросу о человеке.

Если же рассмотреть это учение с этой точки зрения антропологии, а не онтологии или гносеологии, как это преимущественно делалось до сих пор, то четыре антиномии чистого разума предстают совсем в ином свете. Во всяком случае, становится очевидным, что учение Канта об антиномиях — это вовсе не "догадка" о противоречивости мира, как заявляя Гегель, и совершенно некритически повторяют за ним — вот уже более ста лет — многие философы. Дескать, составил Кант таблицу-схему в соответствии с таблицей категорий рассудка и неожиданного для себя и для других "наткнулся" (термин Гегеля) на четыре “несчастных” противоречия, а дальше и глубже подумать не смог или не захотел.

Уже последний (четвертый) паралогизм «рациональной психологии» (декартовского учение о душе) означал такое внутреннее противоречие, которое "гонит" разум человека за пределы самосознания в область внешнему мыслящему "Я" мира. Однако, "выталкивая" разум человека в сферу опыта, рассудок не позволяет ему покинуть сферу сознания совсем, ибо разум, который полностью выходит за собственные пределы, неизбежно оказался бы на деле безумием. Поскольку мышление не может не быть обращено в сторону (внешнего мыслящему "Я") мира, природы, космоса, то второй вид имманентно присущих разуму трансцендентальных идей – это КОСМОЛОГИЧЕСКИЕ идеи, выражающие потребность человеческого разума (в сущности,  самого человека) охватить мир (космос) в его бесконечности и целостности или, как выражался сам Кант, в "абсолютной целокупности", которая — уже по определению — превосходит всякий возможный практический опыт[Т.3. С.399], и именно поэтому может быть только "в воображении"[Т.3. С.397]. Разум требует абсолютной полноты понятия, созданного рассудком.

Общий принцип, из которого исходит разум, состоит в следующем: "Если дано обусловленное, то дана и вся сумма условий, стало быть, абсолютно безусловное"[Т.3. С.392]. Однако совершенно очевидно, что не какой-то загадочный "чистый разум", а сам человек задается вопросом: если я есть нечто такое, что появилось на свет в результате множества случайных причин, существующих объективно в данном мне в явлении мире, то в чем состоит, если она вообще существует, первопричина моего существования? В чем состоит та причина, которая была бы уже ничем не обусловлена? В чем состоит смысл моего существования на земле?

Наверное, нет на земле человека, который бы не задавался этими вопросами в той или иной форме, с той или иной степенью ясности и эмоционального переживания, ибо всякий человек хотел бы знать себя не просто как какую-то ошибку в развитии мира, а нечто абсолютно необходимое.

В сущности, это своего рода "космологический вариант" вопроса о смысле жизни человека. Причем, оказывается, что ответ на этот вопрос нужен человеку для свободного восхождения. От того Кант рассуждает только о тех категориях, "в которых синтез образует ряд", и пишет, что "абсолютная целокупность требуется разумом лишь постольку, поскольку она касается восходящего ряда условий"[Т.3. С.392]. Но для того,  чтобы открыть для себя эту возможность свободного восхождения, человек посредством разума должен "нащупать" твердую почву под ногами, на которую он мог бы опереться в своем стремлении к дальнейшему "прогрессивному" развитию.

Итак, разум человека "гонит" его за пределы его собственной субъективности в область внешнего ему объективного мира (космоса) и заставляет его искать основу своего собственного существования не только в этом непосредственно данном чувственно воспринимаемом мире, но и в сфере безусловного. Однако для этой цели у разума нет ничего иного, кроме того, что создано рассудком. Поэтому разум в своем стремлении найти безусловное может опереться только на те понятия, которые a priori спонтанно порождаются рассудком и облекаются им в плоть и кровь только в опыте.

Антропологический смысл системы космологических идей ясно прослеживается в содержании каждой из четырех антиномий чистого разума. Так, потребность человека осознать мир с точки зрения его количественной определенности сразу же ставит перед человеком вопрос: есть ли у мира начало во времени и пространстве или такового нет вовсе, а стало быть, есть бесконечность.

Определяя мир количественно, человек вместе с тем и в первую очередь определяет самого себя в этом мире. Можно даже сказать, что он определяет свою единичность во всевозможных значениях этого слова: и как уникальность, и как личную автономность и, стало быть, свободу, и как свою ничтожность по сравнению с вечно-бесконечным пространственно-временным миром, и, наконец, как свое величие (величину).

Посредством первой космологической идеи человек — в своем стремлении к свободному прогрессивно-поступательному развитию или "восхождению" — как бы "нащупывает" в объективном мире основу и смысл своего существования и самоопределения. Но он не может сделать этого раз и навсегда. Человек — подобно самолету, который летит пока движется — не может остановиться в этом своем поиске. Остановка тут означает смерть человека. Во всяком случае, его смерть как существа разумного, а не просто животного или "интеллектуальной машины".

Поэтому первая антиномия (как, впрочем, и все остальные) не может и не должна быть разрешена человеком раз и навсегда. Окончательное решение тут означало бы конец разума и, следовательно, самого человека как существа разумного. Именно в этом, на наш взгляд, состоит истинный — антропологический — смысл первой антиномии, а вовсе не в проблеме конечности-бесконечности Вселенной. К тому же последняя проблема нашла свое диалектическое разрешение как в гносеологии, так и в онтологии задолго до Канта в трудах Николая Кузанского еще в ХV веке[Николай Кузанский. Соч. в двух томах. Т.1. М.: Мысль, 1979. С.55, 66-76 и др.]. А уж Кант-то был с ними явно знаком.

Вторая космологическая идея касается качественной определенности мира явлений или деления. Объективно для человека проблема качественной определенности мира и, в том числе, самого человека есть проблема его единства с этим миром и в то же время автономности (пространственно-временной ограниченности) его реального существования. Недаром Кант еще  в "Аналитике понятий" определял категорию качества как реальность, отрицательность и ограничение[Т.3. С.175]. Иначе говоря, объективным содержанием второй космологической идеи является вопрос о системном (в принципе, а не только эмпирически) характере мира и о месте человека в этом мире как системе.

Субъективно же, т.е. как антиномия или единство противоречивых суждений рассудка, эта проблема возникает потому, что, с одной стороны, человек может иметь дело только с "реальностью в пространстве", то есть "материей, которая есть нечто обусловленное"[Т.3. С.395]; с другой стороны, человек потому рождает космологические идеи, что он озабочен поиском безусловного. Поэтому удовлетвориться только тем, что дает ему опыт (а дает он ему только обусловленную неизвестно чем материю), человек, конечно, не может. От того-то и высказывает он равно доказуемые, хотя и противоположные суждения об одном и том же предмете — о качественной определенности мира и его делимости.

Третьей антиномии, поскольку тут речь идет о свободе, в смысле ее антропологического анализа "повезло" гораздо больше, чем всем остальным. В философской литературе есть немало глубоких трактовок третьей антиномии именно с точки зрения проблемы человека и его свободы. И лучшая из  них, на мой взгляд, принадлежит В.С. Соловьеву: "В себе самих, именно в нашем разуме, мы находим соединение этих двух причинностей. Когда мы действуем по идее добра, по совести или по нравственному долгу, то истинная причина наших действий есть именно эта объективная идея, которая вовсе не подчинена времени и входит в механическую связь явлений, ибо долженствование имеет безусловный характер"[Соловьев В.С. Кант. Соч. в двух томах. М.: Мысль, 1990. Т.1. С.463].

Истинный смысл как самой третьей антиномии,  так и ее разрешения Кантом особенно ясно выявляется, если мы сопоставим эту антиномию с третьим паралогизмом рациональной психологии Декарта, который касается понимания человека как личности. Нравственный пафос третьей космологической идеи, собственно, и состоит в утверждении человека как личности (свободной и нравственной) в объективном мире, в утверждении ее свободной сущности в царстве природы. Тут личность понята так, что, с одной стороны, она не чужда миру (поскольку и человеку, и природе присуща причинность как таковая); с другой стороны, она потому и личность, что никогда не сливается с природой полностью, что она противопоставляет природной необходимости свою волю и притом волю добрую, нравственную.

Таким образом, в поисках ответа на вопрос о природе своего существования человек посредством разума обнаруживает: 1) что сам он есть единство природы (того, что детерминировано естественными условиями) и свободы, которой оказывается его собственная разумность и 2) что именно в этой свободе, собственно, и заключается его действительная природа. Иначе говоря, свобода для человека есть необходимость: либо человек свободен в той или иной степени, либо он вообще не человек.

Однако осознание человеком своей природы само по себе еще не дает ему достаточной, то есть действительной, опоры и смысла существования в этом мире: ведь свобода вовсе не исключает того, что человек есть существо случайное в этом мире, т.е. такое существо, которое случайно возникло, случайно же и исчезнет. И не важно — в результате ли внешней причины (природы) или в результате собственной самодеятельности (свободы, или – что часто то же самое – своей глупости). Естественно, что разум человека не может смириться с таким случайным существованием в мире, и потому он побуждает человека искать  "в ряду причин мира некую необходимую сущность", благодаря которой и он сам, человек, оказался бы не просто чем-то случайным, в высшей степени необходимым, или безусловным.

Как мы видим, третья космологическая идея-антиномия, как ее ни решай (в пользу природы или свободы) все же не способна выполнить до конца главную задачу чистого разума — дать человеку возможность обрести смысл и тем самым опору своего существования в этом мире. К тому же, антиномичный характер этой идеи побуждает разум человека "родить" еще одну — четвертую космологическую идею.

Четвертая космологическая идея, касающаяся модальности (зависимости существования) — последняя по счету, и в этом смысле она есть конец "космологическим терзаниям" чистого разума. На наш взгляд, адекватное толкование смысла четвертой антиномии чистого разума возможно при учете двух предварительных  замечаний Канта.

Во-первых, о том, что "случайное в существовании должно рассматриваться как обусловленное, и по некоторому правилу рассудка указывает на условие, при котором необходимо указать на более отдаленное условие, пока не встретит безусловной необходимости только в целокупности этого ряда"[Т.3. С.396].

Во-вторых, о том, что "условие того, что происходит, называется здесь  (в природе — А.Ч.) причиной, а безусловная казуальность причины в явлении —  свободой, между тем как обусловленная причинность называется естественной причиной в узком смысле (этого) слова. Обусловленное в существовании вообще называется случайным, а безусловное — необходимым. Безусловную необходимость явлений можно назвать естественной необходимостью"[Т.3. С.398-399].

Четвертая антиномия — это не только продолжение, но завершение ряда космологических идей. И завершает она этот ряд потому, что оказывается вместе с тем интегрирующей для всех космологических идей,  объединяющей их в систему. Кант определял систему вообще как "единство многообразных знаний, объединенных одной идеей"[Т.3. С.680].

Какая же общая идея объединяет все четыре космологические идеи? На наш взгляд, ключ к решению вопроса о системном характере космологических идей лежит в содержании четвертой из них. А четвертая идея, как мы уже выяснили, это идея о необходимости существования человека как мыслящего "Я" в мире явлений (как, впрочем, и о необходимости самого этого мира как объективного условия существования человека). Но ведь, в сущности, то же самое утверждают и все три предыдущие космологические идеи, идет ли в них речь о количественной или качественной определенности мира и человека, об их отношении или природе существования. Причем, необходимость тут предстает не только как единство человека и мира, не только как их причинность (возникновение), но и как нечто безусловное, а стало быть, как свобода, которой оказывается сама разумность человека. И, наконец, эта "безусловная необходимость явлений" оказывается естественной необходимостью"[Т.3. С.399].

Гегель в своей истории философии, которая вся предстает у него как преддверие его собственного учения, отметил, что в новейшей философии (то есть в его собственной, гегелевской) "идея понята в ее необходимости". Перефразируя Гегеля, можно даже сказать, что в учении Канта об антиномиях идея человека как мыслящего "Я" понята в ее объективной необходимости. Именно поэтому четвертую космологическую идею, в которой как раз и говорится о необходимости в противоположность случайному, следует рассматривать не просто как очередную по счету, но и как итоговую идею разума, ищущего "безусловное единство объективных условий в явлении".

Поскольку посредством четвертой космологической идеи разум исчерпывает до конца априорные возможности для поиска смысла и тем самым опоры своего существования в объективном мире (космосе), который дан человеку в явлении, то четвертая идея-антиномия представляет собой не только "интеграл", но "финал" системы космологических идей.

Правда, очень скоро выясняется, что финал этот мнимый, так как четвертая космологическая идея, как и три предыдущие, предстает в рассудке, распавшейся на два противоположных суждения об одном и том же предмете, то есть субъективно существует как антиномия. В самом деле, разум человека ищет в данном ему мире явлений нечто такое, что было бы необходимым и безусловным, что доказывало бы ему неслучайный характер его собственного существования, а опыт твердит ему одно: все в мире обусловлено частными причинами, а потому случайно.

Но тут (так же, как и в поисках свободы, когда разум неожиданно нашел эту свободу в самом себе) разум опять-таки обнаруживает искомую необходимость или безусловное только в себе самом и нигде более. А это означает, что какой бы ответ мы ни выбрали, решая четвертую антиномию (все случайно или безусловное есть, но только в разуме), окончательного удовлетворения мы не получим, а стало быть, точку опоры  собственного существования надо искать вне объективного мира, данного нам в явлении.

Таким образом, человек как мыслящее "Я", осознав свое отношение к миру (природе) и свое место в нем, по-прежнему оказывается "повисшим в воздухе" без достаточно твердой почвы под ногами.

Правда, сами вопросы — в силу своей антиномичности — не дают ему "свалиться" в пропасть мертвой материи, где царят несвобода и случайность, но и радикального средства для своего восхождения, т.е. прогрессивно-поступательного развития человека, тут  разум обнаружить в принципе не может. И потому разум вынужден  творить свой собственный идеал, который, будучи посюсторонним (мыслью человека, живущего в природе), тем не менее выводил бы человека в его представлениях далеко за пределы эмпирической реальности. В область трансцендентного.

Завершая анализ антиномий чистого разума, отметим один очень важный момент, на который указывает Кант в связи с общей постановкой вопроса о системе космологических идей. Речь идет о том, что в природе разума "заложена" идея полноты, причем "независимо от возможности или невозможности сочетать эмпирические понятия адекватно ей". Однако, замечает Кант, разум лишь "начинает здесь свой путь с идеи целокупности, хотя он имеет своей целью, собственно,  безусловное, ВСЕ РАВНО ЦЕЛОГО ЛИ РЯДА ИЛИ  ЧАСТИ  ЕГО[Т.3. С.397]. 

В этом, на первый взгляд, почти случайном замечании, содержится разгадка истинного смысла всех четырех антиномий в целом. В самом деле, из этого замечания следует, что безусловное — это не только то, что "беспредельно" и представляет собой "бесконечный регресс", но и то, что может заключаться только в одной ЧАСТИ РЯДА, которой "все остальные члены ряда подчинены"[Т.3. С.397]. Поскольку безусловное целого ряда – это бесконечный регресс, и в силу этой бесконечности никогда не может быть закончен, он "может быть назван бесконечным только в возможности"[Т.3. С.398].

И если антитезисы всех четырех антиномий  говорят нам об этой возможной бесконечности регресса, утверждая: 1) бесконечность мира во времени и пространстве; 2) всё сложно;  3) всё есть природа; 4) всё случайно, - то вот тезисы всех четырех антиномий утверждают безусловный характер одной части ряда, которой все остальные члены ряда подчинены: 1) мир имеет начало (границу) во времени и пространстве; 2) все в мире состоит из простого, то есть неделимого, каковыми являются душа и Бог; 3) в мире существуют свободные причины; 4) в ряду причин мира есть некая необходимая сущность.

Но что это за таинственная ЧАСТЬ ряда, которая может претендовать наряду с вечно-бесконечным миром на статус безусловного? Ответ очевиден. Это — человек. Именно для него мир имеет начало во времени и в пространстве с того момента, когда забрезжит в нем свет разума; то начало, которое есть для него граница между бытием и небытием. Именно человек, его "душа" осознает себя как нечто неделимое, или простое, в противоположность сложной и потому делимой материи. Именно человек — благодаря разуму — и оказывается единственной известной ему "вещью" в природе, которая обладает свободной причинностью, или свободой. Именно человек есть та таинственная необходимая сущность, которая известна человеку в ряду случайных причин мира. И при том такая сущность, которая есть в то же время "естественная необходимость" [Т.3. С.398].

Таким образом, тезисы всех четырех антиномий чистого разума на деле оказываются кантовскими ТЕЗИСАМИ О ЧЕЛОВЕКЕ, О ЕГО СВОБОДЕ И НЕОБХОДИМОСТИ. Но поскольку такой природе человека, которая выражена в тезисах, всегда — как субъективно (в сознании), так и объективно (в реальной действительности, природе) — противостоят "антитезисы", то есть мир в его возможной бесконечности во времени и пространстве, необходимости (природе) и случайности (природной обусловленности), то человек никогда не сможет доказать себе раз и навсегда свою свободную и необходимую сущность, но он может и должен доказывать ее, покуда он существует в этом мире. И у человека нет иного способа быть человеком, как противопоставить возможной бесконечности регресса объективного мира собственное субъективное восхождение к идеалу разума – Богу.