Сергей Неизвестный


Со-победителем конкурса однословий-2001 стал Сергей Иванович Неизвестный ,neizvestny ст.н.сотрудник САО РАН, ведущий менеджер Information Technologies Co. Он представил на конкурс два слова: "словософия" (первое место) и "помпезиум". Приводим полностью его письмо и публикуем подборку стихов.

Уважаемый Михаил Наумович, уважаемые члены комиссии Конкурса!
Благодарен Вам за включение моих слов в Конкурс и оценку слова "словософия". Я был приятно удивлен открытостью всей информации, связанной с Конкурсом, возможностью наблюдать весь процесс его проведения, его "кухню". Полагаю, это стало возможным не только благодаря таким динамичным техническим средствам как Интернет и электронная почта, но и благодаря реализации принципов проведения Конкурса его авторами и Комиссией. Еще раз благодарю Вас за возможность участвовать в столь интересном, оригинальном Конкурсе!



<Урбогомеопатия>

У этой липы семя не вызрело:
Стоит сутулая в центре Москвы.
Калейдоскопы витрин, ресторанов вызвездило,
Она здесь лишняя - вороной судьбы.

Ей ветви вширь расправить некуда:
Рождественка, камень, колонны, “Савой”.
Убогое общество ресторанных рекрутов,
Удары бамперов, мат мостовой.

Ей грудь расправив - вздохнуть соцветьями,
Да смрада города угар тяжёл.
Земля, Земля - ты здесь столетия
В стонах рожаешь муляжи свобод.

У этой липы - надежды бумажные,
У этой липы - из шрамов ствол,
У этой липы - сны витражные:
У этой липы - не голос, а стон.

Ей вместо снега - решетка приствольная,
Ей вместо ветра - отравленный дым,
Ей вместо солнца - лампа ртутная:
Ей вместо нежности - свинцовая пыль.

Ей вместо листьев - плакаты да лозунги,
Ей вместо жизни - игра обид,
Ей вместо будущего - тьма тревожная:
Ей вместо смерти - острия копыт.

У этой липы семя не вызрело.

Притча о доноре
В жизни каждый из нас актёр.
Но перед смертью на какое-то мгновение
мы все ─ поэты.
У некоторых это мгновение ─ вся жизнь.

Во всём мы ищем оправдания себе.
И даже в неопавшем, задержавшемся на дереве, листе.
К своим поступкам подводим обоснования:
- Нет, время не пришло ещё для расставания.
Трагедии финал природа не даёт:
- Лишь небольшой антракт,
народу нужно взгляд
перевести в буфет.

Звонок.
И замер в зале шелест оберток от конфет.
И вот опять
в инфаркте бьётся сердце
Сейчас оно не знает, что принадлежит
Уже не донору, – актёру,
Которому вот, именно сейчас, на пять минут – антракт
И сердце выйдет из приделов...

Но публика желает стона –
демократический палач –

...И он, сместив на четверть обертона,
Уже оттуда прохрипит: -
- Любимая, прости!
Прости их плач!
И мокрое бельё с себя сорвёт.

***
А вы, не скажите, зачем?
Зачем пред смертью нам хочется
Снять всё?
Всё.

У Поэта
Зима. Песчаные часы снежинок
заснули.
День влажный, медленный ушел.
И ты заснула в рябиновом дереве,
И слово твое – симфонией для
чтецов.

Черные ветви-монахини,
Гроздья на плоти платьев,
Глаза над переносицей строк –
На сгибе крови, осени и дорог –
письмо
засыпающей, уставшей природы.

Спишь. Лишь
Слово тебе природой – в приданное,
Лишь улыбка да кровь донкихота –
Небом отмерены. Да забота
искариота.

Слово. Тихо за перифразой
Симпатических междометий,
Сбегающих в нирваны оргазма
По чугунной ребристой деке.
Слово,
упругое,
длиной в поцелуй,
Лежащее под подушкой,
хранящее.
Устремляющее.
Тяжестью эпицентра –
Авиценн океанических панацей.

Ушел день, мастер вчерашний,
Под одеяла глин. На Горе Крестов
Слово, в черном платке стоящее,
Одинокое.
Без разговоров конвоя,
Без биографий оков.
Слово. Судьба – судьба фитиля:
Шершавый профиль, память огня.
Но не по чреву Оно, Она –
Слово, Память – помпейским червям,
Хронологическим перевозчикам,
Соборующим извозчикам:
Из кристаллов часов
Симфонией для чтецов
Над переносицей строк,
Над декой мирских дорог
Вектор зрачков
Твоего внучатого слова.

Проза подира
Как зла свобода ослушанья: –
Гордыня – величайший грех!
И в покаяньях многократных
Мы будем пребывать вовек.

Как тяжка поступь непрощенья: –
Сиюминутности побег!
И в ритуалах очищенья
Мы будем пребывать вовек.

Как глубока печать печали: –
Души натруженной обет!
И в светлой радости едва ли
Мы будем пребывать вовек.

Как страшен недуг упоенья: –
Самоуверенность утех!
И не в отрадах отреченья
Мы будем пребывать вовек.