Топос-Блог

Несостоявшаяся террористка

Alexandr Ralot (18/07/2019)

 

 

Декабрь 1906 года

 

Девушка стояла у окна, зажав в руке револьвер.- Надо бы сделать запись в дневнике. Двадцать шесть лет это много или мало? Интересно, что будут обо мне говорить и писать после поступка? Какая разница, лишь бы поняли главное и простили.-Она повернула орудие стволом к себе.- Странно. Люди уходят из жизни, совершив скверный поступок. Я же наоборот. Умираю от того, что не смогла этого сделать!

В дверь постучали.

— Машенька. Ты чего заперлась? Нам же надо ехать к врачу. Ты, давеча, дала мне согласие! Неужто позабыла. Я уже переоделась и совершенно готова. И наша старушка -няня приготовила для тебя крепкий кофе. На дорожку. Такой, как ты любишь.

Сестра, предчувствуя неладное, чем-то острым пыталась откинуть дверной крючок.

— Вот и всё!- Мария решительно подошла к лежащей на столе тетради. Черкнула несколько строк и выстрелила себе в рот.

***

 

Дверь с грохотом открылась. Выпускница педагогических классов Смольного института лежала в луже крови, на полу. Тихо стонала, покидая мир.

 

***

 

Девушку похоронили возле Новодевичьего монастыря.

Столичные газеты взорвались сенсациями. Одна из них писала-бывшая смолянка скоропостижно скончалась от болезни, полученной ею от пребывания Тульской тюрьме. Другая утверждала, что подобные женщины не в состоянии выжить в условиях существующего строя и обречены на преждевременную смерть.

О Маше судачили на базарах и в тавернах большого города. Одна родившаяся легенда, сменяла другую.

***

— Да, что вы знаете о Добролюбовой?- Подвыпивший мужчина, поманил к себе официанта. - О, ней, между прочим, сам Блок писал. Любезнейший! Тащи суда ещё стопочку. Душа требует принять! За упокой, рабы божьей, Марии.

— И не только он один. О ней многие писали. А вам известно, что Осип Дымов, Леонид Семенов и Пимен Карпов использовали образ Марии в своих книгах. Конечно под вымышленными именами. Как, никак, родственницей доводилась! И не кого-нибудь, а самому великому Добролюбову. Хотя и дальней.- Поддержал собутыльника, товарищ.- А тебе известно, что она была сестрой милосердия на Русско-японской войне!

Из-за соседнего столика за ними наблюдал неприметного вида мужчина. Стоящая перед ним наполненная до краёв рюмка была не тронута. К закуске он тоже не прикасался. Прислушался к разговору собутыльников и вспоминал.

***

 

Двадцатый век столичная интеллигенция встретила бурно и радостно. Литераторы всех мастей призывали искать новые формы бытия, смело экспериментировать как в творчестве, так и в реальной жизни. Их окрестят представителями «Серебряного века», но много позже. Выпускница Смольного посещала одну встречу за другой. Более всего ей нравились собрания на религиозно-философские темы. Здесь можно было смело поспорить с выпускниками и студентами высших курсов. И даже со служителями церкви. В основном дебаты велись о пути преодоления взаимного непонимания.

 

Зима 1901 года. Санкт-Петербург

 

— Мы все должны по-новому смотреть на лица, увековеченные в портретах великих мастеров прошлого! Теоретик символизма, поэт и мыслитель, победоносно окинул заполненный до отказа зал.- Взять для примера Мадонну. Вы думаете это образ ушедших эпох?

Собравшиеся, затаив дыхание , внимали каждому слову оратора.

— С вашего позволения я продолжу.- Однако он вдруг осёкся на полуслове и уставился в самый конец зала.

Все, как один последовали его примеру.

— Ма, ма, мадонна! Воплощённый идеал наших дней.

В дверном проходе, краснея от такого внимания, стояла Мария.

Удивительно правильные черты лица. Аккуратно, волосок к волоску уложенные русые волосы и конечно же, коса, почти до пояса. Полные неземной доброты, бездонные глаза.

***

— Ну как вы не поймёте! Нашей стране крайне необходимы образовательные заведения для детей из беднейших сословий. Подобные школы имеются во всех развитых странах Европы. А мы чем хуже?- Маша горячилась, и от этого черты её лица становились ещё более обворожительными.

— Чиновник откровенно любовался ею, тем не менее лихорадочно подыскивал аргументы для отказа в прошении.

— И кто по-вашему будет в этих школах преподавать? Я полагаю, желающих нам не сыскать.

— Ошибаетесь! Такие люди есть. И одна из них сейчас стоит перед вами!

— Но ведь вашего желания мало. Нужно специальное образование. Вы со мной согласны?

В ответ на это, девушка молча протянула чиновнику свидетельство об окончании Смольного института благородных девиц.

— Превосходно, но ведь нужны ещё финансы и не малые. Как быть с этим, часом не подскажите.

— Я обращусь к меценатам. Подключу прогрессивную прессу, если государственный бюджет не в состоянии нести такую непосильную ношу.

***

В скорости школа для городской бедноты была открыта. Сыскались и помещение, и деньги. Молодые энтузиасты на ниве просвещения приступили к работе. Однако начатое Добролюбовой благое дело не получило дальнейшего развития. И виной тому война.

1904 год

Маша прошла обучение на курсах медсестёр и добровольно уехала на Дальний восток, к театру военных действий.

***

В прифронтовых госпиталях, работали сёстры командированные сюда обществом Красного Креста. Женщины занимающиеся этим уже не первый год. Хорошо знали порученное им дело и успели повидать на войнах, всякое.

Бывшей солянке в «аду» ещё предстояло побывать.

Военврач, оглядел вновь прибывшую с ног до головы.

— Из столицы милочка? И каким же ветром вас к нам. Не прямиком же с бала?

— Я вам не милочка, а сестра милосердия. Дипломированная.

— Ну, хорошо, пусть так. Но давайте договоримся. Перво наперво, как можно быстрее изживите в себе женщину. На войне этой особе нет места. Иначе будет трудно. Очень. Невыносимо. Почти.

***

Маша, запомнила слова своего начальника. Но исполнить их не могла. Старалась для раненых быть родной сестрой или заботливой матерью.

***

Глубокая ночь. Санитарный поезд на всех парах несётся сквозь лес, спеша доставить раненых в ближайший город.

Обессиленный доктор, не сняв окровавленного халата заснул на лавке, свернувшись, по-детски, калачиком. Маша сбегала за одеялом. Заботливо укрыла командира. И не удержалась. Превозмогая стыд, озираясь по сторонам (не дай бог, кто увидит!) поцеловала его в покрытую многодневной щетиной щеку.

Стремглав выбежала в тамбур. Рванула вагонную дверь. Высунула наружу голову. Встречный ветер так и не смог остудить пылающее девичье лицо.

В тот момент решила окончательно. В войне стыла нет! Но мечтать здесь, среди океана людского горя, о личном, более чем стыдно. Недопустимо!

1905 год

Продолжавшаяся двадцать дней, беспрецедентное по своей продолжительности, сражение под Мукденом, закончилось. Русские войска потерпели поражение. Врагу так и не удалось осуществить свой план полного окружения и ликвидации неприятельской армии. 

Началось отступление. Раненых нечем было кормить. Их мучила нестерпимая жажда.

Маша и сама была вынуждена пить воду из, единственной в округе, грязной лужи.

Наконец-то подали долгожданный состав. Началась драка и давка. Измученные, израненные солдаты бились костылями, спеша побыстрее залезть в вагоны.

Раздался протяжный гудок. Поезд стал набирать ход. Смолянка из последних сил рванулась к нему. Успела ухватиться за поручень. И спустя мгновение вскарабкалась на подножку крайнего вагона.

 

***

Поэт нервно расхаживал по комнате. Курил одну папиросу за другой. В квартиру заходили люди. Домочадцы и просто знакомые приносили новости оттуда.

— Рабочие идут к площади. Несут портреты царя, кресты и петицию!

Повсюду полицейские, солдаты и конные. Неужто начнут палить в народ?

***

Возле моста солдаты выстроились цепью.

Ждали команды на предупредительный залп в воздух. Но его не последовало. Полковник и не думал соблюдать устав. Громко скомандовал: «Пли!».

Смерть, со скоростью пули, полетела в толпу!

Люди закричали.

Приказ повторили.

  Раненые стонали, отползали к обочине, оставляя за собой кровавые следы.

— Штыки примкнуть! Вперёд марш!

 

Весна 1905 года

 

Бывшая смолянка возвратилась домой. Сестринскую одежду не снимала. Собиралась опять проситься в действующую армию. Знакомые уважительно её величали – сестра Маша.

После Мукдена характер девушки изменился. Друзья стали подмечать раздвоенность её мировоззрения. С одной стороны она оставалась ревностной приверженицей христианского милосердия. Однако в ней теперь поселилась и жгучая ненависть к врагам. Мария стала увлекаться анархизмом, читала труды Кропоткина.

На одном из собраний сообщила друзьям.- Я уезжаю и срочно. Иначе меня арестуют. В провинции открою школу для бедноты. Опыт есть. Начну обучать детишек или неимущим помогать. Делами благими, ну и проповедью конечно. Я же верующая, в отличие от многих.

 

Тула.1906 год

 

Жандармы устроили обыск в квартире бывшей смолянки. Нашли запрещённые, в Российской империи книги, политической направленности. Возбуждили уголовное дело. Однако Маше удалось избежать ареста, спешно покинув город. Незадолго до этого случая смолянка познакомилась с Брешко-Брешковской. «Бабушка русской революции», была одной из создателей партии социал-революционеров и её боевого крыла. После продолжительной беседы старая революционерка нежно поцеловала девушку и троекратно перекрестила. Мария посчитала это наградой и авансом для будущих великих дел!

 

Сентябрь 1906 года

 

Вернулась в Петербург. Остановилась у друзей. В доме на Большой Морской улице. Однако столичное жандармское управление даром свой хлеб не ела. Марию выследили и арестовали. Не мешкая, выслали назад, в Тулу. В соответствии с поступившем запросом.

***

Случилось чудо. По иному это назвать никак нельзя. Смолянка вышла на свободу отсидев в тюрьме лишь два месяца! (Годы спустя чекисты учли опыт своих предшественников и подобную «слабину» более никогда не давали!)

***

— Как я рада, что тебя выпустили и ты снова в столице!- Младшая сестра Елена бросилась на шею Марии.

— Я тоже.-Устала ответила Мария.-Приютишь? На Морскую улицу не поеду. Ты же помнишь, меня там и арестовали.

— Конечно. Эй. Извозчик! Давай, родимый. Гони на Васильевский остров.

***

Через несколько недель, в гостеприимной квартире, на Большом проспекте, начали собираться члены подпольного эсеровского кружка.

Знали ли жандармы об этой явке? Скорее всего, да. Но Марию больше не трогали. Полагаю им было известно о её подорванном здоровье.

Девушку всё чаще мучили сильные головные боли, иногда заканчивающиеся обмороками. Но девушка и не думала серьёзно лечиться.

Она вновь записалась на медицинские курсы. Смолянку всё сильнее тянуло в революцию.

***

— Хватит с меня этой «пропаганды!» Неужели я вам не доказала, что способна на большее!- Произнеся эти слова, Маша, не мигая, смотрела в глаза руководителя партийной ячейки.- Я уже прошла и арест и тюрьму. Больше этим меня не испугать!

— Ты имеешь в виду «Акт»! Я правильно понимаю? Однако позволь тебе напомнить, что жизнь террориста, это все-лишь полгода! Получишь задание и вперёд. Выходи на это самый «акт»! Не передумаешь? Не отступишь?

— Нет.- Маша устало опустилась в кресло.- Я для себя всё уже решила. Окончательно.

— Но я один такой приказ отдать не могу. Надо посоветоваться с товарищами.

— Советуйтесь-еле слышно произнесла девушка.-Более мне сказать нечего.

 

***

Смолянка получила первое боевое задание. Долго к нему готовилась, но выстрелить так и не решилась. Отнять чужую жизнь рука не поднялась!

 

Декабрь 1906 года

 

Чернила в осиротевшем дневнике, ещё не просохли и смазались при падении тела.- Детям надо говорить самое главное и нужное..... А после, взять и уйти от всех. Навсегда.

 

Поделись
X
Загрузка