Жизнь как есть

А в 1927 г. поженился. 8 июня 1927 года зарегистри­ро­ван брак. Тогда я по­сле женитьбы остался работать и жить в деревне, занима­лся сельским хозяйст­вом до октября месяца, а в октябре снова ушёл зарабаты­вать деньги, взя­тые у хозяина на свадьбу; у него было взято под расписку (по­век­сельно 250 руб.). Проработал я у него 3 месяца, и он сказал: «Хватит рабо­тать, остальные я про­щаю», тогда я снова вернулся в деревню. Тогда в деревне мы с братом Ильёй Васильевичем помогали отцу катать валенки по зимам, а в летнее время занима­лись сельским хозяйством. Нас было всего 3 брата: Иван, Илья и я, Афанасий. Брат Иван после пожара отделился, взял свой надел и по­строил отде­льный дом, но мы тоже, с братом Ильёй и отцом, построили дом и заготовляли ещё лесу на дом. Но я смотрю, что у нас делать больше нечего, так как был по­жар, да ещё брат Иван отделился; я решил уехать из деревни на заработки.

Таким образом, 1-го января 1930 года я уехал в г. Нижний Тагил и поступил на курсы каменщиков, которые были организованы окружной биржей труда, учёба началась с 20 февраля 1930 года, по 20 мая 1930 года; длительность обу­чения была 3 месяца. А жена осталась тогда дома, в деревне, работала в сельс­ком хо­зяйстве. После окончания курсов нас направили работать в Верхнету­ринский завод на Урале, там мы построили пожарное депо и заложили фунда­мент паро­возного депо. Там я проработал до 1 сентября 1930 года в качестве ка­менщика, и в первых числах сентября 1930 года я был вынужден рассчитаться и выехать на родину для призыва в Армию. В сентябре месяце 1930 года прошёл военный призыв, но меня в армию не взяли, так как у меня у правой руки в 1928 году сильно болел указательный палец и в первом суставе не гнулся, поэтому меня зачислили во вневойсковую часть. Таким образом, призывной сезон кон­чился, подошёл ноябрь месяц 1930 года. Тогда я заявил папе, маме и брату Илье о том, что я уезжаю совсем из деревни на Урал в г. Нижний Тагил, так как де­лать у нас было нечего, хозяйство наше было бедное. Тогда папа и мама отдали нам с же­ной лошадь, корову, телёнка, шерсти на валенки дали и овчин на шубу и тулуп, муки мешок. Тогда мы с женой Александрой Константиновной в нояб­ре месяце 1930 года покинули навсегда свои родные места и деревни.

Приехали в город Нижний Тагил, устроились временно на квартире у Сыр­цева Григория Васильевича⁵, хотя и он сам был квартирант; спали мы на полу некото­рое время. Я устроился работать каменщиком в трест «Тагилстрой», а жена тех­ничкой. Потом жили на квартире у шурина Георгия Константиновича, а потом сняли отдельный дом. Хозяйка дома не жила, у неё были 2 сына, они тоже не жили дома – вот мы и жили в отдельном доме, у реки на берегу, на улице Ба­лагуровке. Был у нас и огород, имели лодку для переезда через пруд. И тогда мы уже держали квартирантов, хотя сами квартиранты. Сначала мы жили хорошо, а потом стало хуже со снабжением.

В 1931 году поступаю учиться на курсы инструкторов каменщиков, учусь март, апрель, заканчиваю их и работаю инструктором каменных работ. Наращи­вали военкомат на один этаж и строили известковый завод, строили школу и ряд других объектов. В 1931 году, в июле месяце, я брал отпуск и поехал домой, на родину. Тогда ещё папа и мама были живы, когда я приехал домой, в деревню Белую. Тогда брата Ильи дома не было, а маме жилось с братом Ильёй и его же­ной Александрой Гавриловной плохо, тогда моя мама очень охотно собралась со мной ехать жить пожизненно в Тагил. Собрала все свои небогатые пожитки, сложили их в сундук и увезли до города Вятки. Вёз нас на лошади 50 километ­ров папа. Когда он поехал из города домой, в деревню, и прощался с мамой, то заплакал. Приехали мы с ней на станцию, и билетов нет. Были только мягкие, я тогда не растерялся, взял 2 билета на мягкие места, отдельное купе до г. Перми, тогда мама была очень довольна и рада, что так мы с ней едем хорошо. Тогда в г. Перми всегда были пересадки, в Перми пересели и до Тагила доехали хорошо. Маме моей очень всё понравилось, и она, бедная, прожила у нас один месяц и скоропостижно померла. В тот день, когда я пошёл на работу, она сидела, пряла шерсть вручную. Я ей последние слова сказал: «Мама, хочешь позавтракать? Садись, покушай». Тогда была стряпня из белой муки. Она мне ответила: «Я кушать не хочу». Я пришёл с работы, а она уже скончалась. И так я свою маму похоронил в г. Нижний Тагил в августе месяце 1931 г. А мамаша моя, то есть тёща, померла в феврале месяце 1932 года тоже в г. Нижний Тагил. Положили их на одном кладбище.

В те годы паёк давали мукой и давали 3 раза в месяц на 10 дней. И стало получаться так, что 10 дней прошло, а муку за них не выдают. Тогда мы с женой стали голодать. Тогда решились ехать на Дальний Восток на золотые прииски в г. Бодайбо⁶. Тогда нас собралось 4 семьи: 1 – я с женой, и был у нас пацан⁷; 2 – шахтёр с женой; 3 – одинокая женщина; 4 – и был у меня друг и жил у нас на квартире с женой, и был у него брат. В детстве мы росли вместе и в школе учи­лись вместе, и жили с ним очень дружно и хорошо. Тогда всё собрали, и багажу у нас было 2 больших сундука. На проданную мною лошадь, которую мне дали отец и мать, я купил гармонь, а на проданную корову купили с женой ей нож­ную швейную машину. Это всё мы забирали с собой, а когда пришли на желез­нодорожную станцию в Тагиле брать билеты, мой друг отказался ехать на при­иски, а я не отступил. Я взял 2 билета до г. Иркутск, а он 2 билета до г. Вятка. Вот как меня подвёл друг. Тогда я был вынужден оставить часть багажа в г. Нижний Тагил. Один сундук оставил у Сырцевых, один взял с собой и один, не особо большой, оставил у шурина Маркова, у которого всё воры утащили. Во время отъезда я один большой сундук сдал по билету в багажный вагон, кото­рый должен был идти этим же поездом, но получилось всё наоборот.

Приезжаем мы в г. Свердловск, а нас 5 человек, едем все вместе. Народу на вокзале очень много, а в Свердловске пере­садка. Пассажиры есть, сидят по не­деле и больше, билеты закомпостировать не могут. Тогда и мы сидим день, си­дим два, сидим три, а хлеб на базаре очень дорогой. Что делать – билеты взяты до г. Иркутска, а закомпостировать никак не можем. Тогда я на 4-й день утром рано, ещё солнце не взошло, беру билет и выхожу на станцию. По станции на перроне расхаживает начальник станции, я к нему подошёл и попросил его по­мощи как уехать. Он говорит подождать, придёт поезд Москва-Владивос­ток, ты, говорит, договаривайся с проводником. Через 15 минут прибывает поезд, я к 3 проводникам обращаюсь – и все женщины, а к 4-му обратился – мужчина. Гово­рю: «Вот, нас 5 человек. Я плачу тебе по 100 рублей за билет, только посади нас», он говорит: «Хорошо. Я в эти двери буду делать посадку, а вы подходите к другим». Я быстро прибежал к своим товарищам, говорю: «Быстро собирай­тесь». Подошли к другим дверям, он нас, 5 человек, пустил, очередь за ним бро­силась, он тогда дверь закрыл, и посадки ещё не было 10 минут, и дорогой он нам закомпостировал билеты, а я отдал ему 500 рублей.

Приезжаем в г. Иркутск, предъявляем квитанции получить багаж, а его нет, и мы на станции исскитались, ждали всё багаж целый месяц. Как день, так надо 30 рублей, что-то надо продать на хлеб. Появились у нас и вши. Тогда я прихо­жу к начальнику станции и говорю: «Как так, почему нет багажа?», а он мне от­вечает, говорит: «Мы делаем так – пассажир едет туда, а багаж мы посылаем в другую сторону». И дали нам пропуска, мы ходили, смотрели по складам, нет ли наших сундуков, но ничего не нашли, а некоторые сундуки стоят по 3–4–5 и 6 месяцев, и никто их не забирает. Это нам объяснил кладовщик. Тогда приезжает вербовщик, вербует временно на покос (от Иркутска 25 км). Тогда мы с женой уезжаем, она остаётся в деревне совхоза, а я еду ещё 10 км на покос и работаю на покосе 10–12 дней, а потом поехал проверить, пришёл ли багаж, а жена чуть жива, совсем стала дистрофиком. Но потом я получил расчёт за покос, и багаж пришёл, получили. Кое-что продали и немного ожили.

Тогда я сходил, в г. Иркутске завербовался на прииски сроком на 2 года, получил денег, часть продовольствия, пропуск. Тогда через реку Ангару в Ир­кутске был мост на понтонах, и вода была большая. Понтоны были разведены – нам опять не повезло. Пришлось со своим багажом переезжать реку Ангару на пароходе, и от г. Иркутска до пристани Качуг⁸, до реки Лены 250 км ехали на от­крытой машине. А с пристани Качуг до пристани Витим плыли вниз по Лене реке. Проплыть надо 1000 километров, вот мы и плыли больше месяца, доплыли до пристани Витим. А река Витим впадает в реку Лену, и тогда нас на пристани Витим посадили на пароход и повезли вверх реки Витим на Ленские прииски в г. Бодайбо.

В г. Бодайбо отдел кадров меня направил на работу на вновь начинающееся строительство электростанции «Энерготеплострой». Тогда нас снова погрузили в пароход, и поехали по реке Витим вверх течения от г. Бодайбо 70 километров. Тогда уже была глухая осень, когда мы приехали на строительство «Энерготеп­лострой». Высадили нас на берег реки, тогда был уже вечер, и мы с женой ноче­вали на берегу реки под сеном, а утром встали – снегу до колена. Первое время жили в палатке, нас было 6 человек, топили железную печь день и ночь, а потом жили в общих бараках семей 50–60–80. А потом жили только те, кто не имеет детей (пацан наш там помер), а потом имели отдельную комнату.

Работал я там сначала печником, а потом помощником пекаря 2 недели, а потом снова печником, а потом плотником долгое время. По вечерам ходил учиться на мастера-строителя в течение 5-ти месяцев, последнее время работал начальником конного парка. Всего там прожили 1 год 8 месяцев, снабжение там было хорошее. В 1933 году у нас народился сын, которого мы назвали Аркадий⁹. В 1934 году в марте месяце наше строительство законсервировали и всех рабо­чих и служащих перевезли на прииски. Я угодил на успенские прииски. Там мы с одним товарищем выделывали дом, пилили продольной пилой лес, сосну, ли­ственницу на пол, на потолок и на другие дела. Дом мы в течение 3-х месяцев выделали. На этих приисках была драга¹⁰ трёхэтажная, на ней тогда ходило 133 ковша, в каждый ковш почти кубометр брала породы и промывала золото, рабо­тала она в речке небольшой в глубину. После работы я ходил вручную мыть зо­лото, разрешалось в старых отвалах. На наших приисках золото попадалось, на­пример, как рис, клопы, тараканы, более крупное. У меня было намыто и сдано государству на 44 рубля золотом.

В июле месяце 1934 года срок вербовки у меня кончился, и мы тогда реши­ли выехать с приисков. Получили расчёт, приехали в г. Бодайбо. Посадили нас на пароход, провезли по реке Витим, потом вверх по реке Лене до пристани Ис­кут. Нас приехало 500 человек, да с г. Якутска пришёл пароход, на котором при­ехало 600 человек. Всех высадили на берег и всё, дальше пароходы не шли, так как на перекатах реки Лены воды было местами 40–45 см. Тогда дальше двига­лись, кто как может. Мы с товарищем (его звали Иваном), он с женой и я с же­ной, и у нас был сын Аркадий, которому был только год, купили мы лодку за 250 рублей. На борта нашили по доске, у нас у обоих было багажу примерно 13–15 пудов. Лодку тянули бичевой, один идёт берегом, тянет верёвкой, а взади один сидит и рулит, а на больших перекатах и быстром течении в 4 человека вылезали и поднимали лодку вверх течения. Две ночи ночевали в тайге на бере­гу реки Лены, но там комаров и мошки – невозможно смотреть, деревня от де­ревни очень редко, есть местами до 50–60 километров. Всего расстояние мы прошли 350 км за 10,5 дней. Вышли мы на пристань Тигилово, там лодку прода­ли, наняли грузовую машину и доехали до г. Иркутск. В городе Иркутске сдали документы золотоскупа, получили марки как деньги, по 15–20–50 коп. и 1 руб. На эти на все 44 руб. купили продуктов и мануфактуры на костюмы, на рубахи, на платья. Билеты сумели купить только до г. Омска, а там пересадка. И в Омске опять проводнику пришлось дать 50 рублей, чтобы пустил в вагон, так как у нас на двоих было 6 мест. Говорит, что это не положено, а когда взял 50 рублей, то всё положено.

Приехали в г. Вятку в 1934 году в начале августа месяца и уехали к брату в деревню Белая отдохнуть. В деревне я оставил жену, а сам в начале сентября месяца ушёл на работу в г. Вятку и оформился на работу в контору «Вяткомст­роя» 15 сентября 1934 г. в качестве каменщика. Работаю на строительстве Се­верной бани, прачечной у Центральной бани, на школе по ул. Розы Люксембург и Октябрьского проспекта, вёл на ней кирпичную кладку, ложил печи, слал метлиховскую плитку. Строил дома облисполкома на ул. Коммуны на берегу, сначала и до конца строил школу на ул. Свободы между Энгельса и Степана Халтурина, ложил стены, слал плитку, наливал цементные подоконники, ложил большую дымовую трубу, строил детский сад на ул. Ленина и Мопра. И на дру­гих объектах до 1 января 1937 г.

В начале октября 1934 г. приехала жена из деревни в город, жили мы у её брата Егора Константиновича на квартире на ул. Блюхера и ул. Володарского на углу. В марте месяце мы переехали на квартиру в деревне Соловьёвская слобо­да, занимали отдельную маленькую комнату, отгороженную в один слой досок. В деревне Соловьёвская мы там прожили один год и 3 месяца. Потом выделали баню на ул. Коммунистическая между ул. Володарского и Свободы, сейчас она сломана, за выделку бани мы заплатили 2 тысячи рублей. На 1 тысячу руб. под­писал мне заявление управляющий трестом в счёт зарплаты с вычетом в месяц 100 руб., а на вторую тысячу продавали свои небогатые вещи. Тут мы жили с 1936 г. до 1 января 1938 г. В данном флигеле¹¹ (баня) нас воры обокрали. Пер­вый раз в августе месяце 1936 г., унесли верхнюю одежду, демисезонные пальто, костюмы. Тогда я пустил квартиранта из нашей деревни Василия Алек­сеевича Шихова, молодой парень, неженатый, да в 1937 году приехал к нам жить моей жены брат Иван Константинович (Симин¹² отец), что-то не ужился со своей же­ной. И вот летом в 1937 г. мы все одевались хорошо, ходили иногда все трое вместе, ну а на дворе жил вор (барахольщик). И вот 4 ноября 1937 г. днём взломали замки и забрались снова воры, мы трое были на работе, а жена ходила на базар за молоком и хлебом. В этот момент забрали у Ивана Константиновича 2 чемодана, у Василия Алексеевича костюм, пальто, часы ручные и остальные наши вещи, оставили нас, в чём были на работе. Данных воров поймали в Перми в золотоскупе, их судили, я был на суде. Двоих присудили к расстрелу, двоим по 8 лет, некоторым по 5 и недороскам по 2 года, а через год мой квартирант Василий Алексеевич получил ручные часы обратно от воров, они их носили на руке. Данный флигель я был вынужден сменять и вот выменял комнату на ул. Свободы, д. № 116, кв. № 3 (тогда была, сейчас там кухня), и с 1 января 1938 г. проживал там до 28 апреля 1956 г.

С 15 ноября 1935 года учился на строительных курсах десятников без отры­ва от производства до 15 мая 1936 года, имеется удостоверение за № 1-14 от 15 мая 1937 г. В 1937 г. были организованы курсы без отрыва от производства при «Кирстройтресте» в течение 6 месяцев. В том, что он сдал государственный эк­замен по техминимуму, удостоверение № 86159 выдано 10 января 1938 года. В 1937 году с 1 января переведён в десятники строителя. Работал на строительных объектах, строил детские сады, ясли, школы, жилые дома.

В 1938 году меня забирают на военную подготовку в лагеря на 1 месяц. От­правляют в Ишкиль¹³, там мы занимаемся лесопилением на шпалорезке как са­пёр в простые дни, а в выходные дни в лесу шишки заметаем метлой. В армии спать зря не дадут, это дело было в июне–июле месяце. С 1 ноября 1938 года до 1-го мая 1939 года меня берут учиться на танкиста на 6-тимесячные курсы без отры­ва от производства, каждый день по 4 часа, и сдал практику, ездил на тан­кетке¹⁴ положенные часы по программе.

Комментарии

⁵ Сырцев Григорий Васильевич. Семья Сырцевых, проживавшая на Урале, была в дружественных отношениях с семьёй Марковых, к которой принадлежала Алек­сандра Константиновна, жена Афанасия Васильевича. И сам Афанасий Василье­вич дружил с Сырцевыми. Автор настоящего труда видел Степана Григорьевича Сырцева, сына Григория Васильевича, упомянутого в тексте «Автобиографии». Помнит, как в детстве с папой, Анатолием Афанасьевичем, и сестрой, Екатери­ной Анатольевной, ездил в гости к Степану Григорьевичу, бывшему уже пожи­лым, в Свердловскую область. Во время поездки мы также посетили Свердловск (ныне Екатеринбург) и Первоуральск, город в Свердловской области.

⁶ Бодайбо – город в Иркутской области, расположенный на правом берегу реки Витим, у впадения в неё реки Бодайбо, в 1095 км к северо-востоку от Иркутска. Витим – одна из крупнейших рек Восточной Сибири, правый приток Лены.

⁷ Пацан – то есть сын, скончавшийся в детском возрасте, о чём сказано ниже.

⁸ Качуг – пристань в посёлке Качуг. Качуг – посёлок городского типа в Иркутс­кой области, расположенный на обоих берегах реки Лены.

⁹ Аркадий – второй сын Афанасия Васильевича и Александры Константиновны Колотовых, скончавшийся в детском возрасте, как и первый.

¹⁰ Драга (от англ. drag – тащить, чистить дно) – комплексно-механизированный горно-обогатительный агрегат, работающий по принципу многоковшового цеп­ного экскаватора, установленный на плавучую платформу. Имеет многочерпа­ковый рабочий орган для подводной разработки. Используется для разработки россыпей, извлечения из них ценных минералов (чаще всего – золота, серебра) и укладки шлака в отвал. В России драги широко применяются на россыпных зо­лотых приисках Урала, Восточной Сибири и Дальнего Востока.

¹¹ Флигель. «Флигель, флигеля, мн. флигели–флигеля, м. (нем. Flugel, букв. кры­ло) – жилая пристройка сбоку главного здания или отдельно стоящая дополни­тельная постройка; дом во дворе большого здания. На дворе во флигеле» (Д. Н. Уша­ков). Естественно, 2000 рублей заплатили за флигель, а не за саму баню.

¹² Симин отец. Серафима Ивановна – дочь Ивана Константиновича Маркова и племянница Александры Константиновны.

¹³ Ишкиль, то есть Вишкиль – село в Котельничском районе Кировской области, расположенное на берегу реки Вятки в 2–3 км севернее устья реки Вишкиль. В 1929 году рядом с Вишкилем был создан военный лагерь. Он функционировал с мая по октябрь, а с начала войны – круглогодично. Здесь шло обучение новоб­ранцев и формирование воинских частей, переподготовка танкистов, артиллери­стов и кавалеристов. Солдаты занимались строевой подготовкой, изучали тех­нику лыжной ходьбы, совершали переходы на большие расстояния. Учения ве­лись в лесном массиве и на полях между деревнями. Для проведения учений имелись ближние и дальние полигоны, которые тянулись вдоль реки Вятки. Для обеспечения продуктами питания на территории лагеря располагалось подсоб­ное хозяйство, где выращивали овощи.

¹⁴ Танкетка (что-то меньшее, чем танк) – лёгкая боевая одно- или двухместная броневая машина 20–30-х годов XX века на гусеничном ходу, массой до 4 тонн, которая предназначалась для подразделений моторизованной пехоты вооружён­ных сил. Повышала тактическую подвижность пехоты (непрерывная поддержка её движения огнём), а также обеспечивала снабжение (подвоз) боевыми припа­сами во время боя.

(Продолжение следует)