Рейтинг публикаций

Он утверждал, что будет живее всех живых, поскольку для остальных людей единственный реальный момент их существования – момент смерти – стирается, уничтожается, и только в его случае этот момент будет закреплен, из собственно момента сделается чем-то продолжительным и постоянным. Ох и замучил же он меня!

Однако зачем удерживать в себе Память? Она есть и в будущем, является нашим настоящим, не надо запоминать то, что и так вечно. Зачем накладывать одно на другое? Мы и так во сне Бога, в череде Его воспоминаний. К чему ремейк пережитого, когда всё время звучит хит настоящего, когда Память свежа и действенна, когда богата вариациями? Бог не помнит всего, Он вспоминает вместе с нами, мы – Его отгадывание Себя и Своего бытия. Память для Него полна тайн, Он живёт Её вечным будущим, Её переходящими лабиринтами и зазеркальем Своего Я.

Души будут вечны, свободно летать, развлекаться в Сети, как в одном таком большом айфоне. Путешествовать, учиться новому, жить вечно. Необходим мощный и почти вечный дата-центр – Великий Дигиталь - и кто-то, кто будет обслуживать возникающие неполадки. Люди или роботы, это не важно. Ведь далеко в будущее, как ни странно, никто не думает. Решили одномоментно цифровать...

...не отрываясь, он смотрел на ее льющиеся шелком волосы, светившиеся в потустороннем полумраке солнечным светом. Подобно Эвридике, принесшей в мрачное царство Аида весеннюю свежесть и шелест цветущих магнолий, она, вся сотканная из душистых трав, казалось, непрерывно осыпала его облаком из васильковых, розовых и вишневых лепестков.

Всё там внутри дышало новизной, первозданной свежестью: холл с небольшим бассейном, широкие лестничные пролёты, зеркальный лифт. Дом был с иголочки.

...все трое еще некоторое время в угрюмом молчании изучали друг друга, находя новые и новые изменения. Сомнений не оставалось: люди, сидевшие за столом, не были прежними Архангельскими.

"...Вы, чтобы двухминутный сюжет сделать – цельный день бегаете с тяжеленным штативом и камерой: снимаете, берёте интервью, нервничайте. А потом ещё надо текст вымучивать, да всё смонтировать и озвучить. Столько мороки! То ли дело у меня профессия: навёл фотик – щёлк – и баран в багажнике. Уже освежёванный! Ещё раз – щёлк – и мешок гречки на гарнир! Уметь надо профессию выбирать, молодые люди".

Все слабости и лень Билли зацвели буйным цветом: «Большой Брат» не требовал от Билли устроиться на работу, кормил утром и вечером и даже в свое отсутствие оставлял в холодильнике — заблаговременно включенном и отмытом — продукты на день, чтобы Билли неповадно было искать новые или хорошо забытые старые кормовые базы.

Трамваи были темно-красными – такого же цвета, как дома вокруг; они имели неровные очертания и выглядели ободранными. Двигаясь вдоль их нагромождения, я увидел, что впереди медленно, грузно шевелится что-то крупное – и с любопытством поспешил вперед, чтобы узнать, что происходит.

...в темноте коридора, отсечённого портьерой, у которой стоял сценарист, появилась женская фигура – нездешняя, молчаливая и великолепная. Облачённая в изумрудного цвета старомодное платье из шифона, с широким нижним колоколом-юбкой, сверкая драгоценностями и чуть ли не фарфоровым личиком, женщина чего-то ждала.

На крыльце супермаркета милиционер задерживается, чтобы покурить. Через минуту к нему присоединяется менеджер. Оба стоят и молча пускают дым.