Комментарий | 0

Приворот

 

 

Проводив Любу до ее подъезда, я вернулся на Кронверкский проспект и не спеша двинулся в сторону размытого вечерним туманом и мелкой изморосью нового здания станции метро «Горьковская», своим силуэтом в большей степени наводящего на мысли о космосе, чем о подземелье.

Вот бы меня забрали инопланетяне в какое-нибудь необыкновенное путешествие и приключение, невольно подумал я, отвлекли бы от серых питерских будней. Каждый день по телику по какому-нибудь каналу рассказывают о счастливцах, столкнувшихся с инопланетной цивилизацией или чем-то потусторонним и таинственным, сидишь перед экраном и тихо завидуешь, хотя понимаешь, что все это бред и выдумка ради повышения рейтинга.

Хоть еще и виднелись остатки былых зимних сугробов, а под ногами то и дело начинал предательски скользить ледок тротуарный, в прохладном воздухе уже явно витал привкус весны. Расслабленный накопленным на недавно закончившемся «корпоративе» хмельком и мелькающими в сознании мыслями о космических мирах я добрел до дверей любимой «Идеальной Чашки» и вплыл в шум ее зала.

Потоптавшись пару минут в очереди за двумя бесполыми существами в мешковатых, приспущенных по моде, джинсах, подцепил за блюдечко чашечку с дымящимся эспрессо и прошел в зал для курящих. Мест не было, зал был заполнен шумной молодежью, пятничный вечер, будь ты неладен!

Увидав мою растерянность, женщина, сидевшая одна за столиком у окна, взяла со свободного стула свое пальто и сумку, переложила их на широкий подоконник и указала мне на освободившееся место.

- Не помешаю? – на всякий случай спросил я.

- Не попробовав, не узнаете, - голос у нее был низкий с чуть простуженной хрипотцой.

Я умостился напротив нее. Пригляделся: на вид лет тридцать пять-сорок, черные волосы, темные карие глаза, яркая помада и родинка в левом углу рта. Перед ней стояла пустая чашка, а в пепельнице струилась дымком недокуренная сигарета. Я отхлебнул кофе и тоже достал курево.

- Позволите? – решил быть галантным, потому как сидеть молча нос к носу было неловко.

Она слегка пожала плечами и кивнула:

- Не мучайтесь. Не надо выдумывать тему для беседы, люди считают, что самая подходящая о погоде.

Я закурил:

- Скоро весна.

- К тому, что там, - она кивнула на окно, - это слово вряд ли подходит. Предпочитаю зелень, солнце и плеск моря.

Она сидела, закинув ногу на ногу, и над столом возвышалась красивая коленка, обтянутая телесного цвета капроном (или как там теперь называется материал, из которого делают то, что так соблазнительно обтягивает женские ножки). Было очень любопытно посмотреть, соответствует ли остальная часть ноги этой коленке. Но для этого надо было бы подвинуть стул или наклониться вправо, а это, наверняка, было бы замечено и неизвестно какую бы реакцию вызвало. Нет, не подумайте, я не бабник, даже скорее, наоборот, в том смысле, что практически постоянно пребываю в одиночестве, но это не значит, что нельзя доставить себе удовольствие, рассматривая красиво-аппетитные фигурки окружающих нас женщин, особенно, когда еще бродит по телу выпитый за здоровье «любимого шефа» коньячок.

Кстати, вспомнил, у меня же, как обычно, во внутреннем кармане куртки лежала плоская фляжечка с любимым армянским. Как показывал опыт всех «корпоративов», шеф хоть и любимый, но жмотистый, поэтому вечно не хватает, вот я и приноровился таскать с собой добавку.

Допив кофе, достал сокровище, хотел плеснуть себе, но заметил улыбку, даже скорее ухмылку, своей соседки и спросил:

- Не желаете?

- Желаю, - и она пододвинула ко мне свою пустую чашку с кофейными разводами, а когда я поднес фляжку к краю чашки, положила на горлышко свой указательный палец с длинным ярко красным ногтем ровно на то время, которого хватило, чтобы оставить меня почти совсем без запаса алкоголя. - Спасибо.

Я вздохнул и вылил остатки себе, дороговато мне обходился свободный стул, но, черт с ним, по-моему, дома оставалась еще пара капель.

Мы чокнулись чашками и выпили.

Блин, все же интересно, что там с ногами. Какой длины юбка. Ведь самое будоражащее – это увидеть несколько сантиметров спрятанных под юбкой независимо от ее длины – будь это мини, или тебе показали только щиколотку. По дурному устроен мужской организм и мужское воображение. Видать вступил коньячок в мои владения! Мысль-то куда потекла, будь ей неладно!

- Вы так не переживайте, - проскользнул поверх моих размышлений своей умопомрачительной хрипотцой голос женщины напротив. -  Не все потеряно, - и она рассмеялась, искренне и дружески.

Она потянулась к сумке на подоконнике, при этом, для сохранения равновесия на неустойчивом стуле, ей пришлось, откинуться назад и поставить ноги одну рядом с другой, чуть выставив их в проход между столиками. Вот тут я смог с полным кайфом оценить, что коленка соответствовала всему остальному. Стало немного жарко, и я скинул куртку туда же, на подоконник.

Тем временем, не обращая внимания на мои манипуляции с одеждой, она достала на свет фляжку очень похожую на мою, но украшенную неимоверно сложным и непонятным вензелем:

- Это моя, можно сказать, домашняя настойка или бальзам, как кому нравится называть.

Она прыснула несколько капель в мою чашку и столько же в свою. Я с сомнением заглянул на чуть прикрытое донышко.

- Попробуйте, может, не понравится, - посоветовала она.

Я глотнул. Эффект был охрененный – сочетание вкусов каких-то неведомых трав и обжигающий гортань градус напитка. Я зажмурился и затряс головой.

- Обалдеть! – наконец выдавил я.
- Я рада, что вам понравилось. Кажется, пора познакомиться. Меня зовут Пассионе, можно кратко – Пасся. Странное, я понимаю, имя, но у каждых родителей свои закидоны.
- Лева, - и я протянул ей руку.

Мы покурили, поглядывая в окно на прохожих. Дождь превратился за это время в мокрые хлопья снега, которые, медленно кружась и живя в воздухе, мгновенно умирали и исчезали, касаясь асфальта.

- Если вам понравилось, и вы хотите еще? – она вопросительно покачала передо мной своей фляжкой.

- Хочу, - согласился я, не осознавая рецепт того, что мне предлагают.

Еще по несколько капель, и она встала, изогнувшись над столиком, чтобы дотянуться до пальто на подоконнике и дать мне в полной мере оценить то, напротив чего я сидел столько времени, наслаждаясь видом всего лишь коленки:

- Пора.

Восприняв это как команду, я вскочил, натянул куртку и последовал за ней в промозглую, надвигающуюся на Питер, весну.

На улице, крепко взяв меня под руку, она перешла на «ты»:

- К тебе?

Как вы думаете, что я ответил?

В моей двухкомнатной квартире на Съезжинской улице, оставшейся мне от родителей, она уверено прошла на кухню и поставила на стол, непонятно как уместившуюся в ее маленькой сумочке, непочатую бутылку моего любимого армянского коньяка.

Да, какое-то время мы еще пили, а потом началось то, ради чего мы пришли сюда, и это было неописуемо и не подвластно разуму.

Мне казалось, что в моих ушах звучала неимоверная симфония, начавшаяся блюзово-саксофоновым томительным вступлением, во время которого моя партнерша превратилась в многорукое индийское божество, ласкающее одновременно все точки моего тела. Затем вступил симфонический оркестр, сквозь который все более явственно проступала фуга Баха, сдобренная рвущей душу Блэкморовской гитарой. Периодически эти звуки стихали, и пространство заполнялось бешенным трэшем «Metallica», перемежавшимся с глубинным голосом Choen, потом опять Бах, опять «Metallica» и так бесконечное число раз. Ритм казался непереносимым, и вот длительный и нарастающий взрыв из «The Wall» Pink Floyd, и убегающая в даль умиротворяющая трель гитары Марка Нофлера с примесью тягучих нот ожидания продолжения Summertime.

Кажется, потом я уснул мгновенно, но это мне точно не известно, потому что, проснувшись утром, я явственно помнил только все, что сопровождало вчерашнюю симфонию, которая, казалось, до сих пор звучит во мне.

Я открыл глаза. Скомканная простыня, одеяло чуть прикрывало мои ступни, немного знобило, но, как это ни странно, не было должных признаков похмелья, организм жил, голова была светла, во рту присутствовал легкий привкус неведомых трав с мятным привкусом.

Я прислушался. Тишина. Сквозь шторы пробивался свет весенне-серого дня, по подоконнику перестукивались ленивые капли дождя, скрипнул на повороте рельсами трамвай – жизнь продолжалась.

В прихожей не было пальто моей гостьи, дверь была заперта. Странно, я специально ставил замки, которые нельзя захлопнуть, не хотелось выступать перед соседями в роли инженера Щукина из «Двенадцати стульев», на всякий случай проверил куртку – ключи были на месте. Но думать, как ей удалось запереть за собой дверь, не хотелось, было лень думать.

Вернулся в комнату, на столе лежал лист бумаги, придавленный моим мобильником, прочитал: «Если забыл, меня зовут – Пасся, мой телефон…». Взял свой телефон, нажал «зеленую трубку» - последний набранный номер соответствовал написанному в записке, понятно, мой номер она захватила с собой.

Пора начинать день, значит, пора пить кофе, я распахнул дверь и шагнул на кухню. Дыхание перехватило, по голому телу побежали мурашки. Окно было открыто и весь, неизрасходованный зимой за последние месяцы, холод скопился на моей кухне. Неужели мы так накурили вчера, что надо было распахивать окно? Надев халат, вернулся к плите и начал колдовать над кофе.

Склонившись над горячим напитком, закурив и сделав первую за день затяжку, которая определяет начало дня и кажется сладкой, возвращающей мозг из небытия сна в реальность, бодрящей и окончательно утверждающей, что ты еще жив и полон сил, а грядущий день принесет что-то незабываемое, я задумался, пытаясь понять, что же вчера произошло, и как я к этому произошедшему отношусь.

Понятно, что произошло – меня откровенно «сняли». Хоть я и не грешил этим занятием в силу своего характера, но наиболее часто употребляемое в мужском разговоре значение этого незамысловатого слова я знал. А потому отдавал себе отчет, последствия чего до сих пор звучат в моем теле и мозгу. Я оскорблен? Нет. Я жалею? Нет. Я в чем-то перед кем-то виноват? Нет. Все эти ответы давали мне возможность расслабиться и насладиться воспоминанием о вчерашнем вечере или ночи.

Чтобы вы не мучались вопросами, объясню.

Я, мужчина, по имени Лев, возрастом в цельных сорок восемь лет, по паспорту и по жизни не женат, работаю программистом в частной лавке, где всего-то сотрудников человек двадцать, и одна из этих сотрудников есть никто иная, как Люба – женщина сорока лет, одинокая, без детей, спокойная, не навороченная (в отличие от секретарши нашего шефа), в меру стройная для своих лет, в меру красивая, в меру следит за собой, но не в меру сводит меня с ума уже, как минимум, лет шесть.

Если вам интересно, а вам интересно, иначе бы вы не дочитали до этого места, у нас с Любой (Любовью Владимировной) был роман, служебный или нет, не знаю. Служебный роман – это что? Когда секс только на рабочем столе? А если в квартире у одного из нас, то это уже неслужебный? Ладно, это все же видать, какое-то похмелье все же есть, потому и занудствую.  Короче, был у нас роман целых, наверное, месяцев шесть, а то и семь. Мы, как полагается, занимались сексом, ходили в кино, в ресторан, выезжали за город, готовили вместе еду и даже сделали ремонт у нее на кухне.

Но вот что было неправильно, это то, что для меня было важно, чтобы наш роман продолжался, а для нее, похоже, он был так, от скуки и одиночества, потому, как следствие, он для нее закончился, а для меня продолжается. Спокойней всего я себя чувствую, когда бывал рядом с ней, например, на работе, и даже неважно, что нет уже между нами ничего, вроде как друзья, благо живем рядом, потому и провожаю ее после пьянки, или, если задержимся, помогаю кое в чем, она не против, но роман, как роман сдулся сам собой, не нужен он ей был. А я? Что я? Когда совсем припрет, я иду к ней во двор, сажусь на лавку под окнами, и мне теплеет: вот она на кухне свет зажгла, значит, ужин готовит, вот тень мелькнула в сторону раковины – посуду моет, вот свет в комнате зажегся, потом погас, мелькает только отсвет – телевизор смотрит, вот все погасло – в ванну ушла, вот в спальне тускло сквозь занавески – торшер – читает перед сном, вот и торшер погас, спокойной ночи Люба, посижу еще немного и поплетусь домой.

Вот есть у меня такая личная жизнь, и, как это не странно или не обидно, но она меня устраивала, и не искал я ничего другого. Выпивка, ну да. Что ж я алкоголик, нет, я так думаю. Вечерком пропустить стаканчик, другой это нормально, я же не напивался, да и бывало, что если какая книга или фильм захватит, так и забывал налить. Наверное, это одиночеством и называют, но у меня-то не совсем оно, у меня Люба есть, вернее не у меня, но и ни у кого другого ее нет, поэтому считаю, что у меня.

И вот вчера…

Что это было? Я изменил Любе? Вроде смешной вопрос, потому что ей-то на это плевать, и знать она не знает, что я у нее под окнами торчу и считаю, что наш роман продолжается. Получается, что вчера «встретились два одиночества»? Но что-то в этой встрече было не так. А что? Если бы я ее снял, то все было бы в норме? Я мужчина – я снял, я удовлетворился.

Что-то еще было не так. Эмоциональность секса и ощущение в памяти, что аж молнии в комнате моей сверкали в процессе, что-то было, что меня смущало, не от скромности, а потому что не соответствовало представлениям о случайной связи.

Возникает вопрос, буду ли я ей звонить? На этот вопрос я не мог ответить в течение всего дня субботы, хотя и возвращался к нему и смотрел на оставленную записку, почти уже и телефон наизусть выучил… Звонок:

- Алло.
- Ты так и будешь в сомнениях капаться? Я уже у твоей двери. Открывай.
Опять за меня решили.
Опять кухня. Опять коньяк, опять ее колени, ноги, грудь, губы, родинка…
- Мне надо будет улететь, - сказала она после очередной рюмки.
- Куда?
- По делам.
- Чем ты занимаешься?
- Это важно? У каждого свои дела. Я же тебя не спрашиваю.
- Надолго?
- Нет.
Были еще какие-то слова, и я точно помню, что был трезв, но вот в уши полился саксофон и, не дожидаясь Баха и трэша, я кинулся к ней…

 

Я проснулся, когда еще было совсем темно, потянулся к мобильнику, нажал какую-то кнопку, вспыхнул экран – два часа тридцать две минуты (это два, а не четырнадцать, чтобы вам понятно стало), а в постели я один. Поворочался, встал, захотелось пить, вышел на кухню, где опять распахнуто окно. Вот, блин, нельзя же до такой степени не переносить накуренность помещения, если сама куришь. Закрыл окно, попил воды и, вернувшись в комнату, завалился спать, засыпая, подумал, куда же она ночью?

 

Разбудил настойчивый звонок в дверь, за шторами просыпалось раннее утро. Накинув халат, поплелся в прихожую, не думая, распахнул дверь. На площадке стояла Пассионе в платье и босиком. От этого зрелища сон улетучился мгновенно.

- Зачем окно закрыл? -  спросила она, проходя мимо в сторону кухни.

Я молча поплелся за ней, впав в состояние полного отключения и прострации.

Она плеснула себе в стакан из недопитой вчера вечером бутылки, вытащила из валявшейся на столе пачки сигарету, выпила, закурила и села на табурет, закинув ногу на ногу так, что стало видно ажурную резинку ее чулок.

- Зачем? -  устало повторила она. - Я же говорила, что мне надо будет улететь. Я же сказала, что ненадолго, не думала, что ты проснешься за это время.
Видимо, мой вид мог объяснить больше, чем вопросы и слова.
И она расхохоталась. Долго хохотала, а потом вскочила, обняла меня, расцеловала, отпустила, опять села.
- Ты так и не понял, что мне надо ненадолго слетать?
- Нет. Ты кто?
- Ну, наконец-то. Да ведьма я, ведьма, ты, как вчера родился, дуралей.
Ноги подкосились, и я плюхнулся на соседний с ней табурет.
- О! Черт! Как с вами тяжело! – затрясла она головой. - Ну, что ты на меня так смотришь? Дела у меня были. По-вашему, человечьему, «стрелка» называется, слет у нас был, вотчины делили. Все, как у людей, все, везде одинаково. Что ты так на меня смотришь? Что-то плохо? Плохо со мной? Отвечай?
- Нет.
- Что, нет?
- Неплохо.

- Неплохо? Да, со мной не просто не плохо, со мной так, как ни с кем у тебя не будет. Только окна не надо запирать, я бы вернулась, оделась и улетела до следующего раза. И все бы было отлично! Все бы было хорошо! Что тебе не спится?

На меня, вдруг, снизошло спокойствие:

- Не психуй! Если улетела, вернулась бы тем же путем.
- Не могу я сквозь стены ходить, ранг не тот.
- Ну и не возвращалась бы. Пальто жалко стало?
- Дурак. Понравился ты мне. Классно с тобой!
- Приворожила бы, никуда бы и не делся.

- Дурак и есть дурак. Ты думаешь, почему ты со мной? Приворожила, еще там, в кафе, в первый вечер. А ты не хрена не понял, дурак, вернее мужик, все вы тупые! Думаешь, это ты меня выбрал и заманил? Все вы так думаете, а выбираем-то мы. Бальзама моего попробовал и поплыл, слабак, тебе ножку покажи и на край света пойдешь, на все плюнешь! Себя владыкой считаешь, ан нет, это тебя выбрали, а не ты!

- Что же ты без бальзамчика не смогла бы?
- Да так проще и быстрее. Сами-то мужики не так действуете? А?
- Ну, победила. Чего бесишься? Что не так? Видно же. Или там, на шабаше вашем, что-то случилось?

- Все там нормально. Грустно мне. Все не в жилу. Я же все понимаю, потому и улетаю под утро. Хуже нет, дождаться, когда ты проснешься после секса, а в глазах тоска и мысль одна: какого хрена ты тут делаешь, когда секс закончен? Все было хорошо, но все кончили, пора по углам. Я же вас мужиков знаю! Самое противное после секса в глазах эту тоску увидеть и молчание услышать, все, мол, удовлетворился, о чем еще говорить? Что бы дальше было бы, если бы ты окно не запер и думал, что я баба простая и трахаемся потому что ты такой крутой? Да все ясно, в ближайшем будущем искал бы со мной встречи каждый день, пока не перестала бы быть в новинку, потом реже, когда я бы тебе стала поднадоедать. Новизна бы прошла. Потом бы объяснял, что занят на работе, устал и вся эта херня…

- А как же приворот?

- Что приворот? Он действует. Но вы же люди еще другое слово для объяснения своей слабости придумали, идиоты, любовь насочиняли, все испортили ей, все! Прекрасно понимаю, что не будет у тебя ни с кем кроме меня такого секса, как у нас был, всю жизнь помнить будешь. Но не будешь, никогда ты не будешь, у меня под окнами без надежды на что-то сидеть, как у своей этой Любви, которая не рыба не мясо. НЕ БУДЕШЬ НИКОГДА!

Даже сквозь закрытые окна в кухню сочилась весна, и я, вдруг, отчетливо почувствовал, что именно в эту минуту проснулась Люба.

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка