Комментарий | 0

Русская философия. Совершенное мышление 210. Философия в потёмках

 

 

 

     Если обратить внимание на движение размышлений в циклах "Совершенное мышление" и "Феноменология творения", то оно представляется довольно хаотичным, часто меняющим свой предмет и отвлекающимся в сторону. Однако если кто-нибудь потрудится и рассортирует размышления по предметам, то ему предстанет вполне последовательная работа по созданию и освоению горизонта современной философии, работа, в ходе которой обнаруживается взаимосвязанность всех философских проблем, от самых частных до недосягаемо всеобщих. То есть необходимым условием любого философского исследования, каким бы предметом оно ни занималось, является удерживаемая вниманием исследователя вся широта горизонта философии, позволяющая рассматривать исследуемый предмет в его максимальном освещении этим горизонтом.

     В философии нет малого и частного, существующего самого по себе, только в себе и для себя, как нет и всеобщего и целого, в котором бы малое и частное растворялось бы без остатка. Поэтому исследователь должен уметь не только выделять/реконструировать свой предмет, но и одновременно удерживать во внимании весь континуум его существования: песчинка должна рассматриваться как песчинка вселенной, промелькнувшая мысль как фотон мыслимого мира. И наоборот: философ должен уметь реконструировать предмет своего исследования как максимально полный, как единичную целостность, как атом в пустоте: песчинка становится вселенной, а промелькнувшая мысль — заполненным до краёв феноменальным миром.

     К сожалению, ничему подобному в университетах не учат, поэтому, чтобы стать действительным, настоящим философом, а не человеком, получившим философское образование, требуется постоянная, многолетняя работа, решающим содержанием которой является настройка и удерживание направленного внимания, которые, если повезёт, приведут к формированию намерения мыслить. Сформированное (не человеком, но в соответствии с его усилием и терпением) намерение мыслить "работает" как работает речь или рука: направляешь внимание — срабатывает и речь, и рука, и мышление. Срабатывает само, но в том направлении внимания, которое его сформировало. У ребёнка уходят годы, чтобы сформировалось намерение речи, движения, восприятия; чтобы сформировалось намерения мышления, требуются десятилетия направленного и удержанного в этом направлении внимания, десятилетия самостоятельного, ничем и никем не заместимого усилия; намерение мышления требует слишком тонкой и слишком объёмной настройки внимания.

     Легко стать профессором философии, стать философом почти невозможно.

     Почти невозможно потому, что стремительный, впрочем, как и ковыляющий бег повседневности разрушает настройку внимания мыслить, замещая её иллюзиями, подобиями мышления. Например, настройка внимания на обучение философии практически всегда замещает настройку на собственно мышление, поскольку ориентирована и актуализирует другой горизонт внимания. Вследствие этого можно стать "прекрасным" знатоком философии и в то же самое время не уметь мыслить.

     Намерение невозможно "обмануть".

     Настраиваешься (как инструмент) на обучение философии, — будешь разбираться в истории и проблематике УЖЕ существующей философии, сможешь её преподавать другим или даже исследовать, но это не будет собственно философской работой, решающее значение которой заключается в формировании намерения мыслить или — в индивидуации мышления. Для этого необходимо соответствующим образом настроиться, превратиться в настроенный инструмент, "собранный субъект" по М. Мамардашвили, сформировать горизонт внимания, полностью вычищенный от других модусов существования. Это "оккамовское" вычищение, достижение "восточной" пустоты, становление "лейбницеевской" монадой, у которой окна закрыты от сквозняков жизненных драйвов, представляет собой, пожалуй, одно из самых сложных условий в формировании намерения мыслить. Именно в этом и заключается мудрость философии, мудрость настройки внимания, результатом которой должно стать освоение намерения мышления.

     Формирование намерения — решающая возможность, открывающаяся перед современным человеком, его видовое отличие и преимущество, которое до сих пор находится если не вне его внимания, то точно — не в фокусе, а на периферии. Внимание и намерение — единственный и решающий ресурс современного человека и современной цивилизации, пока явно уступает связке "сознание" — "осознание". Причин такого замещения много, как объективных, так и субъективных, из которых можно выделить несколько: во-первых, бросается в глаза явная незрелость и современного человека, и современной цивилизации; во-вторых, налицо относительное мировое доминирование западной цивилизации, формирующей матрицей которой является предметность, выпуклость предметных взаимодействий в ущерб их единству; в-третьих, разобщённость и разрозненность философов.

     Однако есть и позитивные сдвиги, из которых прежде всего стоит выделить интенсивное и экстенсивное освоение единого информационного пространства (интернет и мобильная связь), значительные достижения в науках и технологиях, появление и реализация первых действительно мировых проектов (в науке, освоении космоса, технологии связи), постоянное повышение динамики межкультурных и межцивилизационных взаимодействий, широкое распространение таких современных феноменов, как литература, музыка, кинематограф, спорт и т.д. У философов появляется возможность интенсивного дистанционного взаимодействия как между собой, так и с представителями других видов деятельности, возможность более активного участия в общих проектах. Это ещё не реальность, но уже и не только перспектива; хотя, конечно, "уже не только перспектива" может так и не стать реальностью.

     Внимание и его результат, намерение, — решающий ресурс современной цивилизации, на что именно будет направлено внимание цивилизации, то и станет предметом намерения: если на разделение, значит будет разделение и неизбежная в этом случае война; если на взаимодействие, значит будет взаимодействие и как возможное следствие — целостность человечества. Если внимание и намерение будут по-прежнему находиться в тени "сознания-осознания", движение человечества будет хаотичным, поскольку его направленность и характер будут определять сиюминутные драйвы. Сегодня от философии остались лишь лохмотья, которые ещё кое-где прикрывают человека, позволяя ему принимать себя за "человека разумного", но скоро (а, может быть, уже и сейчас) оставят его наедине с самим собой перед зеркалом, в котором ему предстанет он сам — обнаженный незнакомец, в котором он может увидеть что угодно -  "птицу без перьев", "мыслящий тростник" или "венец творения", или узнать кого угодно — Сократа, Да Винчи или Гитлера.

     В последних размышлениях более детально проявилась методологическая неряшливость трансцендентальной философии, которая предположила как само собой разумеющееся и предполагает до сих пор переход от любой частной индивидуации (на ее языке — когитации), например, восприятия или мышления, к целостности человека. То есть в трансцендентальной терминологии вполне правомерен переход от Я к Я, например, от "Я мыслю" к любому другому "Я делаю" или Я вообще, просто Я; правомерность такого перехода для трансценденталиста обеспечивалась тождеством "Я" самому себе в каждой из индивидуаций (когитаций). Даже осторожный Кант обосновывал корректность какого-либо утверждения возможностью его соединения с представлением "я мыслю". Однако тождественность "Я" самому себе или собственно трансцендентальность основывается на предположении однородности такой целостности как человек, однородности, позволяющей переходить от одних когитаций к другим, поскольку они конгруэнтны друг другу. Вот тут-то и пригодилась связка терминов "сознание-осознание" (в русском языке они вообще близнецы-братья), особенно — термин "сознание", расширение значения которого до значения термина "внимание" создаёт иллюзию однородности человека и, соответственно, иллюзию возможности свободно "плавать" в океане сознания.

     Чего не сделаешь ради хорошей концепции! За одним скрытым допущением следует другое, уже вполне открытое и представляющееся достоверным, за одной невинной иллюзией — целый ворох других, среди которых найти первоначальную не представляется возможным. Скрытно предположив однородность человека или — предустановленную гармонию его внутреннего мира, стало возможным построить вполне однородную и последовательную концепцию трансцендентализма, неизбежной вершиной которого стало саморазвитие абсолютного духа у Гегеля. Можно задать простой вопрос: стал ли трансцендентализм, во всех его модификациях, концепцией, которой удалось объединить различные направления исследования человека (социологию, психологию, физиологию и т.д. Нет, не удалось. Почему? Потому что человек неоднороден, континуум его внутреннего мира настолько сложен, что не может быть прослежен одним видом индивидуации (когитации), например, когитацией "я мыслю" или "Я есть Я". Каждый достигнутый вид индивидуации, например, мышление, или каждая реализованная когитация, например, восприятие тепла, формирует свой собственный континуум человека, так что матрицы индивидуаций и когитаций неконгруэнтны, не имеют прямой и контролируемой координации, позволяющей плавно переходить от одной из них к другой.

     Человек слишком сложен, представляет собой вселенную, к исследованию которой мы только приступаем; осветить эту вселенную фонариком можно, но строить на основании увиденного грандиозные концепции значит оставаться в потемках.

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка