Онтологические прогулки

Ошибка – атрибут жизни, что совсем не означает будто жизнь – это ошибка. Жизнь – это дар. Дар свободы, за который, правда, – со времен грехопадения Адама и Евы – простым смертным приходится расплачиваться всю жизнь. Мы то и дело ошибаемся, потом исправляем то, что еще можно исправить, и при этом совершаем новые ошибки. И так до самой смерти. Так что ошибка – это далеко не только гносеологическое понятие, как, например, заблуждение. В первую очередь – это, как и истина, понятие онтологическое и, как следствие, – нравственно-практическое.  Заблуждение – это неверные представления, а ошибка – это  неверные действия и поступки.

Во всякой ошибке есть необходимость и случайность, часто нелепая и даже трагическая. В ошибке всегда обнаруживается сшибка объективной, порой очень жестокой необходимости и человеческой свободы, своеволия человека и его желаний (нередко самых низменных). Непоправимая же ошибка становится нашей мукой, нашими цепями, становится необходимостью, с которой мы не можем не считаться.

Ошибка – это сплав человеческого ума и человеческой же глупости, невежества, легкомыслия, беспечности, пьянства, невнимательности, равнодушия, эгоизма, сладострастия, алчности, гневливости, спеси, зависти и тщеславия. Уберите всё это, и от ошибки самое большее останется заблуждение – исторически или индивидуально обусловленный потолок в постижении истины. Недаром в старину говорили: «На лице – следы ошибок молодости» – это про сифилитиков, а еще ошибкой молодости называли ребенка, рожденного вне брака. Но куда ж от этого денешься: человек – не компьютер и тем более не ангел. Без ошибок только покойник «живёт». Не зря говорят, не ошибается только тот, кто ничего не делает.

В ошибке, если она не позорна и не трагична, есть даже какое-то очарование. «Как уст румяных без улыбки, без грамматической ошибки я русской речи не люблю», – писал А.С. Пушкин.

А вот ещё из Пушкина:

Тут ошибка – условие нашего опыта, нашего познания и нашей мудрости. На ошибках учатся, или как пел Булата Окуджава:

Чтоб, ошибившись раз, не ошибиться снова…

Ошибка – условие науки как таковой. Карл Поппер не случайно (наряду с верифицируемостью) выдвинул, как обязательное требование ко всякой научной концепции, её фальсифицируемость (опровергаемость). В противном случае она будет либо религией, либо философией, в которых ничего невозможно ни доказать, ни опровергнуть. Можно лишь, сделав какой-то выбор, принять или отвергнуть.

Ошибка – непременное условие воспитания и обучения человека. Если бы ребёнок, ученик или студент не делал никак ошибок, наставник ему был бы просто не нужен. Достаточно было бы информатора. На ошибках не только учатся. На них формируется характер, воспитывается воля и чувство стыда, которое Владимир Соловьев, отсылая к христианскому мифу о грехопадении, называл главной отличительной особенностью человека как такового. Только от таланта и ума родителей и педагогов зависит, как воспитать эти качества и при этом не сломать психику воспитуемого.

Вместе с тем, право на ошибку – это условие свободы. Тогда как страх перед ошибкой может вообще парализовать человека. Есть целые психолого-педагогические исследования и за рубежом, и в нашей стране на тему «Позволим себе ошибаться»  Правда, «свободолюбивый» пафос некоторых из них меня настораживает. Воспитать просто «незакомплекованного» человека – это еще полдела. Куда труднее достичь того, о чем так точно написала Юлия Друнина в стихотворении «Наказ дочери»:

Без ошибок не прожить на свете,
Коль весь век не прозябать в тиши.
Только б, дочка, шли ошибки эти
Не от бедности - от щедрости души.

За ошибки нам выносились порицания, и мы научились сами себя беспощадно порицать за них. Наверное, каждый, кто прожил на свете не один десяток лет, знает о своем «скелете», но не в шкафу (это о преступлении), а в памяти, которая с годами не стирается, а становится всё мучительнее.

Об ошибках говорят и в политике: «Это больше, чем преступление. Это ошибка». Для «нормального» человека звучит дико, ведь ошибка – это то, о чем можно только сожалеть (пусть даже очень горько), а преступление требует наказания. Но политика – не сфера морали и нравственности. Тут всё, как в королевстве кривых зеркал: преступление во все времена было важнейшим инструментом политики. А вот ошибка для политика – это крах, политическая смерть.

Впрочем, и у политиков бывают «ошибки обыкновенные». Когда Киссинджер стал помощником президента Никсона по национальной безопасности, журналисты ему задали вопрос: «Вы совершите ошибки, которые совершали ваши предшественники?» Он сказал: «Ну конечно, нет, мы совершим свои ошибки».

Наконец, ошибка – понятие метафизическое. Августин Блаженный в книге «О Граде Божьем» писал: «Я не боюсь никаких возражений относительно этих истин со стороны академиков, которые могли бы сказать: „А что если ты обманываешься?“ Если я обманываюсь, то уже поэтому существую. Ибо кто не существует, тот не может, конечно, и обманываться: я, следовательно, существую, если обманываюсь».

Для Августина ошибка – это неизбежный попутчик и преодолеваемое препятствие на пути к Богу и к своей мечте о философском созерцании Бога в обществе друзей. Путь, которой он так подробно и ярко описал в своей знаменитой «Исповеди». Путь, лежавший через детские проказы и «позорную любовь», похвалы за «искусную ложь», через обольщения и разочарования и неистовую полемику со вчерашними кумирами.