Лаборатория слова

По всем произведениям Беккета разбросано множество доказательств вышеуказанного тезиса, при этом концентрированность высказываемых математических идиом постепенно сгущалась, если брать в расчет полувековой промежуток от сборника “Больше замахов, чем ударов” до самых последних фрагментов письма “великолепно безумного ирландца”, как высказывался о Беккете еще в 40-е годы Ричард Олдингтон, хотя в то время Беккета едва ли можно было назвать таким образом, ведь главные открытия в области прозы и драматургии у него были еще впереди, а сами беккетовские персонажи, по выражению Дилана Томаса, еще принадлежали к “гражданам мира”, плутая, таким образом, если и не совсем в пределах реального, то в мире, сохранившим реалистичные черты и сходным с построениями Франца Кафки с его коридорами-лестницами, заменяя, однако, последние на Дорогу, самый главный и всеобъемлющий образ Беккета.

В бесконечных плутаниях героев обнаруживается значение математических дисциплин, являющихся одним из важнейших элементов в выстроенном Беккетом мире, ключевым словом которого отныне становится “может быть”, напоминающим о теории вероятностей, и, наверное, далеко неслучайно то, что одним из первых ученых, проводивших опыты в этой области, был Блез Паскаль – родоначальник экзистенциальной философии и дилеммы “или-или”. Более того, именно зыбкость и неопределенность мира, провозглашенная научным сообществом XX века, повлияла на его художественное отображение, начиная с конца XIX столетия, и можно согласиться с утверждением одного из героев романа Василия Гроссмана “Жизнь и судьба”: «Я убежден, что в физике, как и в литературе и живописи, есть декаденты и есть так называемая народность».

Нельзя не упомянуть о влиянии Рене Декарта (молодой Беккет написал поэму “Whoroscope”, развивавшую некоторые мысли философа) с его механистичным пониманием математики, отводившим ей ведущую роль в действительно научном познании мира, а также философского метода радикального сомнения с его поисками абсолютно достоверной и логически выверенной истины. Надо добавить, что персонажи Беккета на протяжении многих страниц, собственно, и занимаются достижением недостижимого: поисками Абсолюта, неизменно ускользающего от них, что, естественно, ибо, после провозглашенной Ницше, смерти бога, само понятие абсолютной истины кажется архаичным, в отличие от середины XVII века, когда Декарт именно доказывал существование бога, как можно было бы доказывать теорему, с помощью определенных логико-математических построений.

В случае с Беккетом особенно интересной представляется использование им в своих текстах не только теории вероятностей, но и комбинаторики, использующей для решения поставленных задач комбинаторные конфигурации, основными из которых являются: размещение, перестановка, сочетание.

В романе “Моллой” герой сталкивается с задачей, названной мной “сосание шестнадцати камней”: у него есть указанное количество камней и всего четыре кармана (два кармана в брюках, два – в пальто), при этом он хочет достигнуть такого порядка, чтобы во рту у него оказывался каждый раз новый камень из этих шестнадцати до того момента, пока он не обсосет все камни, после чего все действие повторяется заново.

Поставленную задачу герой пытается решить двумя способами:

I. «Я доставал камень из правого кармана пальто и засовывал его в рот, а в правый карман пальто перекладывал камень из правого кармана брюк, в который перекладывал камень из  левого кармана брюк, в который перекладывал камень из левого кармана пальто, в который перекладывал камень, находившийся у меня во рту, как только я кончал его сосать. Таким образом, в каждом из четырех карманов оказывалось по четыре камня, но уже не совсем те, что были там раньше».

Если изобразить рассуждения героя графически, то получается следующее:

где ЛП И ПП – это левый и правый карманы пальто (соответственно, расшифровка ЛБ и ПБ справедлива для карманов брюк), цифры – последовательность действий, производимых героем.

 Моллой комментирует это следующим образом: «Но это решение удовлетворяло меня не вполне, ибо от меня не ускользнуло, что в результате исключительной игры случая циркулировать могут одни и те же четыре камня», поэтому спустя некоторое время он приходит к другой мысли, позволившей ему достичь поставленной задачи.

II. «Все (все!), что требовалось, это положить, например, начнем с этого, шесть камней в правый карман пальто, назовем его снабжающим карманом, пять в правый карман брюк и пять в левый карман брюк, всего дважды пять десять плюс шесть шестнадцать и ноль в остатке, то есть ноль камней в левом кармане пальто, который на некоторое время останется пустым».

После чего Моллой придумал такую комбинацию: «Я достаю камень из правого кармана пальто, сосу его, прекращаю сосать и опускаю в левый карман пальто, тот, что пустой. Вынимаю из  правого кармана пальто второй камень, кладу его в рот, потом опускаю снова в левый карман пальто. И так далее, пока правый карман пальто не опустеет, а шесть камней, которые я сосал, не перекочуют, один за другим, в левый карман пальто. После этого я делаю паузу, сосредотачиваюсь, чтобы не наделать глупостей, и перекладываю в правый карман пальто, в котором камней больше нет, пять камней из правого кармана брюк, которые заменяю пятью камнями из левого кармана брюк, которые заменяю шестью камнями из левого кармана пальто. Наступает момент, когда левый карман пальто снова пуст, а правый карман пальто  снова полон,  и именно так, как мне требуется, то есть полон совсем другими камнями, не теми, которые, я только что сосал».

 Любопытно, что даже такой эффективный порядок следования камней не во всем устраивает педанта Моллоя, ибо он не может надеяться, что будет сосать камни «в том же порядке, в каком  сосал перед этим, и что, допустим, первый, седьмой и двенадцатый камни первого цикла не окажутся, соответственно, шестым, одиннадцатым и шестнадцатым второго цикла».

Поздняя пьеса “Что где” (1983) является математическим отображением главного творения Беккета “В ожидании Годо”, представляя собой двух актовое произведение (но если “В ожидании Годо” действительно разделена на два действия, то в “Что где” разделение имеет смысловой характер, не оформленный Беккетом непосредственно в тексте), причем первый и второй акты по-существу идентичны, сводя все свое отличие к мелочам, которые при более пристальном взгляде оказываются значительными, меняющими весь ход действия пьесы.

В “Что где” действуют пять персонажей: Бам, Бем, Бим, Бом и голос Бама (Г.), но в обстановки абсолютной условности поздних беккетовских пьес, само слово “действуют” кажется более чем натянутым, что и подчеркивает сам автор, описывая место действия, как “пространство для игры: прямоугольник 3 × 2 метра, слабо освещенный, в окружении теней”, и персонажей, которые “схожие, насколько это вообще возможно”.

В этой пьесе Беккета, как и вообще в ряде его поздних вещей, диалоги между персонажами носят вспомогательный характер, почти никак не влияя на происходящее и оставляя пространство собственно для действия-игры.

1. Первый акт.

         1. Первый акт начинается с небольшой речи Г., главным в которой представляются словосочетания: “сейчас весна” и “сначала молча”, после чего голос Бама умолкает и пространство для игры освещается (Бам на 3, голова поднята, Бом на 1, голова опущена):

 После чего Г. комментирует расстановку персонажей: “Так нехорошо” и гасит пространство действия-игры.

2. “Пространство освещается. Бам в одиночестве на 3, голова опущена”.

Смены времен года по-прежнему не происходит, в чем можно убедиться из монолога Г.: «Так лучше. Я один. Сейчас весна».

3. “Бом заходит через H и останавливается на 1, голова опущена”.

4. “Бим заходит через Е и останавливается на 2, голова поднята”.

5. “Бим выходит через E, за ним следует Бом”.