Онтологические прогулки

На мой взгляд, не существует такого человеческого возраста, когда
индивидуум способен адекватно высказать свои политические либо
жизненные убеждения - тем более не существует того
возраста, когда приходит пора для подобных высказываний. Всякая
сентенция, хватаясь за эмпирику или преодолевая ее, остается
только гипотетическим шлаком, оставляемым вовне для подобия
“социальной коммуникации”. И все мы давно и основательно
заражены этим и подсажены на это.

Я глубоко убежден, что настоящее личное убеждение, если такое
действительно есть, полностью и достоверно высказать не удастся.
Об этом убеждении можно лишь судить по оставляемым им
наружным следам, по мелочам-антуражу-деталям, но его выражение не
лежит в области вербального, не поддается никаким речевым
актам. Проще говоря, всякое действие менее лживо, чем любое из
слов.

“Однажды Рита привела Романа на квартиру подруги, где должна была
состояться вечеринка вскладчину. На проигрыватель кто-то
поставил истертую пластинку с песней Михаила Васильевича
Исаковского и Матвея Исааковича Блантера “http://www.mp3search.ru/search.php?q=%CB%E5%F2%FF%F2+%EF%E5%F0%E5%EB%E5%...
">Летят перелетные птицы”. И
когда хорошо знакомый певец запел “А я остаюся с тобою,
родная моя сторона, - не нужно мне солнце чужое, чужая земля не
нужна”, Рита зарыдала. Заплакали и другие девушки,
покинувшие Советскую страну. Кто-то поспешил сообщить об этом
городским заправилам сионистской молодежной организации. Началось
форменное следствие.”

В этом отрывке, звучащем в наши времена “новой искренности” и
“нового сентиментализма” со слегка сорокинскими интонациями, можно
видеть непреодолимую дистанцию между происходящим и
описываемым - если, конечно, происходящее не выдумано автором от
начала до конца. А это тоже вполне вероятно. Автор - Цезарь
Самойлович Солодарь (1909 г.р.), а отрывок взят из его книги
“Темная завеса”, 1982 года. Солодарь - член союза писателей
СССР и лауреат премии ленинского комсомола, посвятивший себя
изобличению язв капитализма и особенно - идеологическому
противостоянию с сионизмом. У него в самые рассоветские времена
была возможность ездить по множеству стран мира, с разным
успехом встречаться с разными представителями загнивающих
государств и после пополнять своими сочинениями библиотечки
пропагандистов и агитаторов. Сочинения его отличаются
обличительной кондовостью и не слишком обширным словарным запасом...
Не знаю, жив ли Цезарь Самойлович сейчас, но просто
интересно, был ли он в пору своих вояжей связан с КГБ, выполнял ли
какие-то их задания, на чем базировалось это сотрудничество и
как проистекало.

По книгам типа “Темной завесы” сейчас явно видна нестабильность и
условность всяких “убеждений” и “идей” на фоне перманентно
горячих и рефлекторно-безусловных “мировых событий”. Цезарь
Солодарь, на своих страницах жарко сочувствующий палестинскому
народу и грозно заступающийся за притесненных арабов, вполне
мог сохранить свои “убеждения” до глубокой старости, но
теперь смотрелся бы в совершенно ином виде и уж не так выгодно
и ярко, как например Проханов. Международная обстановка по
своей сути всегда - напряженная, поскольку лучше и удобнее
всего ее рассматривать как комплекс проекций различных родовых
травм и ранних психосоматических аффектов у создающих эту
обстановку хомо сапиенс. И это тоже - вполне гипотетическое и
невесомое высказывание.

В забавной книге Солодаря бежавшие из Советского Союза в Израиль, а
из Израиля в Европу молодые евреи, доведенные меркантильной
агрессией международного сионизма до психо-физиологического
отчаяния, мечтают вернуться на Родину “жить хоть на Крайнем
Севере, хоть на Дальнем Востоке, но на советской земле”.
Миновало всего-то около десятка лет, и вот прозябающим в Европе
уже и некуда возвращаться.

Наверное, это не плохо, что тема покидания родных краев сегодня по
большей части плавно отдрейфовала от идейных берегов к
берегам экономическим. По крайней мере, меньше психологических
зажимов и болезненного ажиотажа. К счастью, я не могу разделить
точки зрения или встать на позицию ни либералов, ни
консерваторов в их нынешнем обличье. В любом из их обличий.
Нынешние традиционализм, консерватизм, либерализм и прочие
“формирования” устроены так, что сами собой являются картами в чисто
экономической игре. Подозреваю, что не только нынешние, но
и исторически любые. И, если субкоманданте Маркос, при всей
возможной моей симпатии к нему, заявлял при помощи обычных
слов, что “средства - наша цель”, то я при любом варианте
перевода на русский восприму слово “средства” исключительно в
экономическом ракурсе. У каждого из нас - своя война, амиго
Маркос. Традиционалисты забывают, что “жизнь невозможно
повернуть назад, и время ни на миг не остановишь...”,
консерваторы желают удержать пирог в устраивающем их состоянии,
либералы хотят пирог несколько перераспределить, подкроить,
леворадикалы стемятся подкроить и перераспределить очень сильно. И
все они так и пляшут вокруг противня. Приговаривая и
проговаривая слова.

Так вот, о покидании краев. Можно закрепить за т.н. глобализацией
изобретенный Р.Уилсоном и Т.Лири “анально-территориальный
нейроконтур”, а за антиглобализмом зафиксировать обычную
ксенофобию. Это не изменит ни ситуацию, ни оба движения, ни того,
кто может размышлять обо всем этом непотребстве. Более важно
для разумного существа, закупоренного, как говорят на
Востоке “в бабушку Кали”, избежать элементарного развода - развода
на возникновение и культивирование неких “убеждений”.
Лучший вариант - каким-либо способом убедиться в том факте, что
изначально во всех нас уже заложено, закупорено некое
убеждение. Не важно - органическое оно или какое-нибудь
морфогенетическое. Высказать его по настоящему нельзя. Но его можно
хорошо наблюдать на поведении поколений. На напряженной
международной обстановке... Предположим, я не разделяю ни позиций
условно “негативного” международного глобализма, ни позиций
условно “позитивного” антиглобализма. Не знаю, как насчет
убеждений, но я точно знаю, что всякий человек способен и может
перемещаться по поверхности земли, куда ему
заблагорассудится. И все условные политические границы - это прежде всего
границы в сознании граждан; не только границы, отделяющие
правое полушарие от левого, но и границы, отделяющие железно
убежденного хомо сапиенс от работающей творчески разумной
сущности. Когда-то живущих разделяли на кочевников и оседлых,
затем люди оказывались “по разные стороны баррикад”, ныне - по
разные стороны прилавка. Никакая смена топоса не приведет к
качественному изменению модуса, потому что человек - это
статус. Кто бы где ни проживал свои жизни - нет людей,
покинувших или предавших Родину. Считать так - значит быть
рассеченным надвое тем самым терминатором, состоящим из сплошных
терминов. Это все равно что быть сцементированным собственной
однозначностью, как например Цезарь Солодарь в политическом
отношении, и в то же время быть шизоидом-Солодарем в
отношении этническом. Что бы ни глаголили социологи, следует
рассматривать каждый отдельный человеческий случай. Кроме того,
полезно помнить спетое когда-то Егором Летовым: “эта Родина -
смерть”. И я не разделяю ни одной из идеологических или
экономических платформ периода Кали-Юги не потому, что я не
определился по своим убеждениям, а скорее по той же причине, по
которой очень просто, но точно когда-то спел Виктор Цой: “мне
не нравится то, что здесь было и мне не нравится то, что
здесь есть”. И - ни в коем случае я не буду спорить с
возникающим из бездн памяти “товарищем Сааховым”, возмущенно
восклицающим: “Аполитично рассуждаешь, слушай!”, потому что на
самом деле товарищ Са... ах, какой товарищ - это актер Этуш, по
роду своих занятий и по множеству иных признаков как раз
более склонный к аполитичности. Вообще-то, как мое внутреннее
ощущение ни назови - аполитичностью ли или агностицизмом,
название это будет говорить в лучшем случае о степени
исторической психо-травмированности человеческого общества. О моем же
убеждении, если кому интересно, возможно узнать, не взирая
на словеса, из моего поступка - в данном случае написания
всего вышеизложенного.