Обезьяна и Паук
(миниатюры)
«О том, как снег пошел, пока Паук шахматы расставлял, а Обезьяна вино разливал по бокалам»
Паук поцарапал лапкой пешку, подышал на нее, протер тряпочкой:
– Вот, – сказал он, – теперь как новая!
И поставил на доску. Обезьяна не глядя на Паука машинально протирал
бокалы. Поднял, посмотрел на свет, увидел сквозь бокал, что
пошел снег, вздохнул:
– Опять пошел снег, – и снял указательным пальцем слезу с левого глаза.
– Да не может того быть, – буркнул Паук. Отпрыгнул всеми лапками от
шахматной доски, взлез по бутылке на ее самое горлышко,
вытянулся в пучок.
– Вот, сам посмотри, – сказал Обезьяна, сглатывая слюну, ставя бокал
на подоконник. – Мелкий, тощавый, но – снег. Факт, который
не требует доказательства. Очевидная вещь-в-себе.
Обективная. Даже не наши чувства о ней, а сам по себе, короче: снег
блядь и никуда не деться. Если идти за второй, то это уж ты
Паук, а то у меня горло, гланды, тонзалитис, короче – пиздец.
– Пиздец точно! – взорвался Паук. – Снег! Ебаный стос! В конце апреля-то!
– Он тебе и в мае еще покажет себя, знай наших! – сказал Обезьяна, и
подставив палец, предложил Пауку сойти с горлышка винной
бутылки: Дай-ка я наполню...
– Да, конечно, – сказал Паук, задумчиво переползая на палец
Обезьяны, продолжая возбухать потихоньку:
– Я просто не понимаю, – шипел он, – конец апреля – ну какой снег?
Уже купаться надо!
– Да когда ж это было-то в последний раз, чтоб люди в апреле-то
купались, Паук? Припомни! Я – никак не припомню!
– Было – лет восемь назад, когда ты себе ногу сломал, ты сидел пил
пиво, а мы все купались. Кто там было-то?.. Я, Черепаха,
Сизый...
– Да, а теперь холод собачий, пива не попить!
– Ой, Обезьяна, молчал бы уж со своим пивом! Чуть что, сразу –
пиво!.. пиво! не попить! Как будто свет клином на твоем пиве
сошелся! Вино вон стынет, наливай!
– Погоди! – посерьезнил Обезьяна. – Это задевает чувства. Ты
нерассчетливо меня обижаешь, Паук! Я понимаю – тебе не терпится
выпить, но надо ж и уважать своего собеседника! Или ты вот
когда выпьешь, тогда уважать начинаешь? А это между прочим
алкоголизм называется!
– Обезьяна, о чем ты?
– Я о пиве, – строго сказал Обезьяна. – Пиво между прочим мой образ
жизни! – сказал Обезьяна Пауку, выкатывая на него
возмущенные глаза. – Моя культура и моя философия!
– Бог ты мой! Пиво, чипсы и шайбу-шайбу! Замяли, Обезьяна! Вино
стынет – наливай!
– Нет, постой, это уже дело принципа – сказал твердо Обезьяна,
ладошкой обозначив образовавшуюся между ними стену. – Я должен
кое-что тут объяснить – раз и навсегда. О пиве, о футболе...
И вдруг он начал орать, реветь, кричать, ударяя кулаком по столу:
– Таков мой образ жизни! Паук! Ты понимаешь? Такое мое восприятие
мира! И я никому не позволю глумиться над моей жизнью! Над
моими привычками и обычаями! Это моя культура! На этом я стою,
Паук, понимаешь?! И всякие бляди в мой огород нос сувать не
смеют! Сувать ладно, сунул нос, так уважай! Не нравится –
уебывай! А пить со мной мое вино и подпездывать – никому не
позволю! Заруби это на своем махровом носу, Паук, заруби
блядь, раз и навсегда!
Паук сглотнул и пожевал жвалами, смаргнул всеми глазами, подобрал
под себя лапки, будто готовясь к катапультированию, сглотнул
еще раз и произнес тихо:
– Ладно-ладно, Обезьяна, наливай, – сказал он притихши, поправляя
сдвинувшиеся от ударов кулака по столу фигуры, – а то я уж и
шахматы вот тут расставил...
– Я во всяком случае, – тихим голосом, слегка как будто сорванным,
проговорил Обезьяна, наполняя бокалы, не глядя на Паука, как
бы виновато, – во всяком случае, не выпускаю стоны из жопы
по поводу погоды тринадцать раз на дню!
И сел за стол. Паук двинул им очищенную от присохшей козявки пешку.
Обезьяна поднял бокал. Паук тоже взялся за бокал. Оба
посмотрели в окно.
– Снег блядь, – сказал Обезьяна.
– Эх-хе, – вздохнул осторожно Паук, – снег…
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
