Комментарий |

Джинсовый король (главы 16-18)

Главы 13-15

Шестнадцатая глава

В которой Карен «уделывает» Шиловского – Жалеет о своей
жизни – Приходит в сад Эрмитаж – И получает ужасную
инструкцию.

Как только начался урок, Шиловский, при поддержке всех девочек в
классе, начал нападать на Карена, задирать его. Зашёл разговор
о группе АС\DC.

– …Вы же ничего не смотрели, – сказал Шиловский с превосходством, –
Даже не знаете, что когда Бон Скотт во время исполнения
«It's a long way to the top» бьёт в камеру хук, а после разводит
руками, как бы извиняясь.

– Нет, – возразил Карен уверенно, вспомнив слова Джинсового Короля,
– Бон Скотт, всё-таки, сначала бьёт. Потом проходит какое-то
время, и клип идёт своим чередом, и только после этой паузы
он разводит руками. Смотреть надо было внимательно.

Шиловский выглядел растерянным. Карен окинул класс взглядом
победителя. Шиловский демонстративно усмехнулся, но это ничего не
меняло. Мальчик проиграл.

После уроков Андрей Николаевич и Карен пошли погулять в сад Эрмитаж.
Если бы Карен писал школьное сочинение на тему «Ваше
любимое место в Москве», он написал бы примерно следующее: «Я
люблю сад Эрмитаж. Потому что он чудесный. Ничего волшебного в
нём нет. Он просто очень уютный. Если ты нервничаешь,
достаточно пройти пару кругов по саду и тебе станет спокойнее. В
саду Эрмитаж есть два совершенно бесполезных театра Эрмитаж и
Сфера. Оба давно пора закрывать, чтобы их глупые афиши не
портили настроения гуляющим. В остальном, Эрмитаж – это
идеальное место для отдыха. Жаль, что там нельзя жить. Жаль нельзя
будет сказать, я родился в Эрмитаже». (За это сочинение
учитель не может поставить меньше тройки).

– Всю жизнь занимался глупостями, – сказал на Карен своей бывшей
собаке на ходу, – Ерундой занимался, вроде поисков Единорога. И
винить некого.

– Ты не умеешь плыть по течению, – ответил Андрей Николаевич.

– По Босфору на маленьком кораблике, – откликнулся Карен.

– Ты не умеешь плыть по течению, – упрямо повторил Андрей Николаевич.

В этот момент Карену на мобильный позвонил Шиловский и неожиданно
пригласил его к себе на день рождения.

– Я на Таганке живу, – сказал Шиловский, – Адрес вышлю СМСкой.

Андрей Николаевич внимательно прислушивался к разговору Карена с
учеником. А когда Карен убрал трубку, Андрей Николаевич сказал:

– Видишь, тебя Шиловский уважать стал. Теперь он тебе про Единорога расскажет.

Они завернули за угол и возле памятника всем влюблённым увидели
Джинсового Короля. Тот сидел на скамейке и пытался починить
дешёвые электронные часы китайского производства.

– Присаживайтесь, – сказал Король, не отвлекаясь от китайских часов,
– Короче, дело к ночи. Единорог теперь у Шиловского на шее.

Карен ничего не понял. Джинсовый Король убрал часы в карман.

– Болтается на цепочке, рядом с крестиком, – пояснил Король, – В виде кулона.

– Он что, так спрятался? – спросил Карен.

Джинсовый Король не ответил, посмотрел на Карена, как на дурака. Но
Карен не унимался.

– Как я кулон-то этот получу. Попробую купить у него что ли?

– Ну, купи… – протянул Король.

Карену это не понравилось, он даже возмутился:

– Ага, купи… А вы знаете, какая у учителей зарплата маленькая?! К
тому же, если он не продаст?

– Тогда тебе придётся его убить, – сказал Король серьёзно.

Карен посмотрел Королю в прозрачные глаза, и понял, тот не шутит.
Тогда Карен обернулся к бывшему Засранцу, в поисках помощи. Но
Андрей Николаевич, неожиданно, поддержал безумную идею.

– Если что, я тебе помогу, – сказал он просто.

Господи, подумал Карен, он же зверь, настоящий зверь. А я с ним, как
с человеком разговаривал.

Карену стало холодно и страшно.

Семнадцатая глава

– В которой Карен объясняет Андрею Николаевичу
элементарные вещи – В которой Шиловский теряет драгоценный кулон –
И Карен остаётся на ночь в бассейне.

– Как ты мог? – спрашивал Карен у Андрея Николаевича. Когда они остались одни.

Андрей Николаевич отводил в глаза в сторону и чуть ли не вилял
хвостом. Вилял бы, если бы хвост у него остался.

– Убить человека! – разорялся Карен, – Ты хоть понимаешь, что это
такое?! С такой лёгкостью поддержать эту безумную… преступную
идею!

– Я не специально, – на всякий случай сказал Андрей Николаевич.

– Ты меня расстроил, – резюмировал Карен, – Очень расстроил. Я в
тебе разочаровался.

На глазах у Андрея Николаевича появились слёзы. Кто бы мог подумать,
что бывший Засранец умеет плакать.

– Я свой, – сказал он, шумно вдыхая воздух, – Я – наш. Честное
слово, я – хороший.

– Верю, – сказал Карен серьёзно.

Андрей Николаевич просил взять его с собой к Шловскому. Карен не
хотел его брать. Но уж очень настаивал его верный пёс.

– Возьми, я тебе пригожусь…

Но Карен устоял.

– Нет. Меня одного приглашали. Будет неудобно.

Бывший Засранец расстроился.

Карен пришел к Шиловскому на Таганку один. Весь класс стоял во дворе
сталинского дома и ждал именинника. Шиловский опоздал. Он
вышел из-за дома весёлый, хмельной, раскрасневшийся. Поверх
шерстяной шапки – маска для подводного плавания.

– Домой не пойдём! – объявил Шиловский. – Будем праздновать в бассейне.

И все толпой отправились в бассейн.

Среди подростков, учеников школы, был и ещё один учитель. Он
преподавал геометрию, звали его Марат Аскатович. Школьники любили
его за то, что Марат Аскатович вместо урока заводил Led
Zeppelin. Особенно учитель уважал песню Black Dog.

Карен и Марат Аскатович стали держаться вместе. Спина к спине. Как
дрессировщики в клетке с тиграми.

Бассейн родители Шиловского выкупили на всю ночь. По кафельному
полу, стараясь не промокнуть, скользили трое запуганных
официантов в одинаковых бордовых курточках.

Школьники моментально разделись и прыгнули в воду. Стеклянная крыша
бассейна едва не осыпалась от их воплей.

Карен заметил на шеё у Шиловского кулон на золотой цепочке.

– Пойду тоже искупаюсь, – сказал он Марату Асатовичу.

– А я нет, – откликнулся Марат, и добавил негромко, – Боюсь не устоять.

Сначала Карен не разобрался, что Марат Аскатович имеет в виду. Но
после, взглянув на визжащих старшеклассниц, поднимающих брызги
и выпрыгивающих из воды, и сам всё понял. Купальники
старшеклассницы, видимо, выбирали себе в магазине для лилипутов.

Карен разделся и немедленно покрылся крупными мурашками. Затряслась
нижняя челюсть, хотя в бассейне было, в общем-то, тепло.
Внезапно выключили свет. Школьники стали орать ещё громче.
Орать и брызгаться. А Карен погрузился в воду по самые уши и
тихонько поплыл к Шиловскому, который, обхватив рукой
пенопластовую дорожку и болтаясь в воде, надувал резинового тигра.

План у Карена был простой: подплыть к Шиловскому, сдёрнуть кулон и
грести к бортику, что есть сил.

– Тоже мне, – думал Карен, – Общество наёмных убийц «Энтузиаст».
Кто-кто, а конкретно я не способен на убийство.

Когда Карен подобрался к Шиловском совсем близко, тот неожиданно
выпустил тигра из рук и тот с печальным свистом заскользил по
воде.

– Блин, – сказал Шиловский, хлопая себя по груди, – Блин, я кулон утопил…

Все стал подгребать к дорожке, на которой висел Шиловский.

– Свет включите! – громко сказал он.

Официант ушел, и скоро зажглись лампочки. Голые люди зажмурились.
Девушка, балансирующая в воде неподалёку от Карена, красивым
движением вытерла ладонью капли с лица и смазала с глаза
тёмную тушь. Тёмная полоска на щеке сделала девушку ещё
привлекательнее.

Шиловский резко нырнул. Мелькнули над водой розовые пятки. Все
ждали, наблюдая, как размытая, искажённая водой фигура в ярких
гавайских трусах.

– Не вижу, – вынырнув сказал Шиловский.

И все бросились нырять, искать кулон. И Карен искал активнее всех.
От хлорки отяжелели веки.

Шиловский принёс маску. По очереди ныряли с маской. Дно было видно
прекрасно. Нашли оранжевый ремешок от шлёпанца. А вот кулона
золотого не нашли.

– Он вообще какой был? – аккуратно спросил Карен Шиловского.

– Красивый. Круглый, а в центре единорог, такой выпуклый, как на печати.

– Ну, правильно… – слабо отозвался Карен.

– Что правильно? – не понял Шиловский.

– Ничего. Я так, о своём.

Договорились нырнуть все вместе. По команде. Даже Марат Аскатович
залез в воду, и улыбнулся Карену враз посиневшими губами.

– Три-четыре, – скомандовал Шиловский.

Карен погрузился в воду. Лишившись звука, мир стал куда симпатичнее.
Толщу воды преодолевали тела разной степени подтянутости.
Руки шарили по дну бассейна. Карен тоже дотронулся до кафеля,
ожидая чуда, что вот, под разбухшей от воды ладонью вдруг
появится маленький кулон с ребристой цепочкой. Но чуда не
случилось.

Воздух в лёгких закончился. Карен вынырнул на поверхность.

– Вы можете идти, – сказал он Шиловскому и его друзьям, – А я
подожду, пока воду сливать будут. Чтобы кулон не украли.

– Вам не сложно? – спросил Шиловский.

– Не, о чём ты? – Карен старался говорить как можно искреннее.

– Спасибо, – Шиловский крепко пожал ему руку. – Спасибо вам, Карен
Георгиевич, я не знал, что вы такой классный!

Шиловский говорил искренне. Похоже, он и вправду раскаивался, жалел
о своём некрасивом поведении.

Карен похлопал его по плечу, мол, всё забыто.

Когда все ушли, Карена пробила дрожь. Он вдруг почувствовал, как в
бассейне холодно. Карен побежал в раздевалку, включил фен.
Согревался, подставляя тело под струю горячего воздуха. Капли
на коже высыхали прямо на глазах. Хлопнула дверь. Карен
автоматически прикрыл феном пах. В раздевалку вошёл громадный и
заспанный солдат. Форму ему, вероятно, шили на заказ у
слепого портного. В складках кителя могла заночевать стая
воробьёв.

– Не бойтесь, – сказал солдат красивым баритоном, – Я здесь служу.

Восемнадцатая глава

В которой Карен беседует с солдатом.

– Что вы там потеряли? – спросил солдат.

– Кулон.

– А что это?

Карен попытался объяснить:

– Ну, украшение такое на цепочке.

– Понятно.

Солдат не смотрел Карену в глаза. И не потому, что скрывал что-то.
Просто он был стеснительный. Большой и стеснительный.

– Там фильтр стоит, – объяснил солдат. – Когда вода сольётся, найдём
ваш кулон. А, может, раньше.

– Спасибо, – сказал Карен.

– Не за что, пока.

Солдат ушёл. Карен сел на лавку возле края бассейна посмотрел на
воду. Не видно было, чтобы она убывала. Хотя шумело
обнадёживающе. Солдат подошёл тяжело сел рядом.

– Я не понял, вода спускается?

– Да, – ответил солдат, – Пока не видно. Потом заметите.

Карен посмотрел на его мятые голубые погоны.

– ВВС?

– Ага.

– А что лётчики в бассейне делают?

– Я до этого в степи служил. На секретном аэродроме. Так там матрос
к нашей части был приписан.

– В степи, матрос?

– Ага.

– А он сам-то как это объяснял?

– Никак. Ему всё по-фигу было. У них, у матросов, штаны без ширинки.
Вот так застёгиваются, – солдат показал две воображаемые
пуговицы по бокам.

Помолчали. Карен слушал, как сливается вода. И где-то далеко звучал
красивый голос солдата:

– У меня девица была из Казахстана. У нас ничего не было. Просто не
успели. Да и вообще, меня к ней как-то не тянуло, но она мне
нравилась. Помню, в метро ехали…

Солдат замолчал.

– И что? – спросил Карен.

– В смысле?

– Ну. В метро вы с ней ехали, и что?

– Ничего, – ответил солдат, – Я стоял, за поручень держался, а она
рядом со мной стояла. Сбоку так. Она ниже меня была. И я на
неё смотрел. И, знаешь, заметил, что она глаза красит
по-особенному, по веку, такой полосой. Чтобы глаза больше казались.
Она же из Казахстана, – напомнил солдат, – Значит, глаза
узкие.

– Раскосые, – отозвался Карен, – Я понял, понял.

– А потом в общежитие приехали к её сестре. Там начали они мне
фотоальбом показывать. Там тоже на фотографиях все узкоглазые. Я
говорю, это ваши мама с папой? А они смутились, и говорят,
нет, это наши знакомые китайцы. Короче, опозорился я.

– Обиделась? – спросил Карен.

– Не знаю, ответил солдат, – Только больше мы не виделись.

И тут Карен заговорил. Почему, с какой стати, зачем, он так и не
понял, но его словно прорвало. Он говорил о том, что мало любви
вокруг, совсем мало и становится всё меньше. Он говорил о
руках, которые ищут в темноте. Он говорил о том, что если
долго плакать, это помогает, но ненадолго. Он говорил о музыке,
которая звучит долго, пока стучит сердце. Он говорил о
верности, которая требует жертв. Он говорил об умных людях,
которые приходят и разрушают, губят всё, что не понимают. Он
говорил о счастье, которое мешает дышать. Он говорил о слезах.
И опять он говорил о слезах, и, кажется, солдат успокаивал и
говорил ему «да ладно тебе, всё будет нормально», и,
кажется, Карен с ним соглашался.

Тем временем, вода ушла из бассейна. Заблестело кафельное, в мелкой
плитке, дно.

Солдат медленно спустился по лесенке на дно бассейна. Чёрные сапоги
странно смотрелись на белом кафеле.

– Нет ничего, – сказал солдат, исследовав мелкую сетку, которой был
накрыт слив.

– Точно?

– Точно. Здесь только крестик чей-то.

– Не, – сказал Карен, – Крестик мне не нужен.

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка