Комментарий |

Бэтмен Сагайдачный

Начало


Всходят звездочки над стишком:

* * * * * * *

мы с тобой из кина пешком, возвращаемся до сих пор, а навстречу – маньяк с мешком, а в мешке у него – топор. Он родился в Череповце, специально приехал в Крым, чтоб настигнуть нас в пункте С: «Добрый вечер. Поговорим?» Мы не долго будем кричать, орошая кровью кусты, и о нас напишет печать, и объявят в розыск менты. А могли бы встретить волхва, и всю жизнь рассказывать, как появились на свет слова, ветер, звезды и наш маньяк. А теперь гадай: из мешка? Из бездонного Ничего? Хорошо, что ночь коротка – бесконечен список его.

ПУНКТЫ

а) Репетитор душу вынимает; б) Репетитор впрыскивает йод. И если человек не понимает – берет линейку и по шее бьет. в) Человек от униженья плачет, рифмует слезы на щеках земли. г) Удобренье – ничего не значит, а потому, что розы отцвели. В.И. Вернадский, ангел ноосферы, квадратный вентиль выкрутит в нули: не потому, что не хватает веры, а потому, что розы отцвели.

* * * *

А мы – темны, как будто перекаты ночной воды по свиткам бересты, и наш Господь растаскан на цикады, на звезды, на овраги и кусты. Затягиваясь будущим и прошлым, покашливает время при ходьбе, поставлен крест и первый камень брошен, и с благодарностью летит к Тебе. Сквозь вакуум в стеклянном коридоре, нагнав раскосых всадников в степи, сквозь память детскую, сквозь щелочку в заборе, невыносимо терпкое «терпи». Вот море в зубчиках, прихваченных лазурью, почтовой маркой клеится к судьбе, я в пионерском лагере дежурю, а этот камень все летит к Тебе. Сквозь деканат (здесь пауза-реклама), сквозь девочку, одетую легко, сквозь камуфляж потомственного хама, грядущего в сержанте Головко. И облаков припудренные лица в окладах осени взирают тяжело, я в блог входил – на юзерпик молиться, мне красным воском губы обожгло. Остановить – протягиваю руку, недосягаем и неумолим булыжный камень, что летит по кругу: спешит вернуться в Иерусалим.

ДРОБЬ

Дорогие ослепшие зрители и дешевые оптом читатели, если утка взлетела в числителе, значит, утку убьют в знаменателе. Всё чужое – выходит из нашего и опять погружается в топь, в дикий воздух, простреленный заживо: поцелуешь – и выплюнешь дробь. От последнего к самому первому ты бежишь с земляникой во рту и проводишь губами по белому – непрерывную эту черту.

* * * *

До библейское, Ре бобруйское, Ми фическое имя ее на ощупь – Фасоль, она ужинает богами и завтракает людьми, она принимает в таблетках чужую боль. Мясорыбное тело ее всплывает из высоты, открывается бронзовый рот – вот и вся тюрьма, подходи поближе, тогда и услышишь ты, как в мешках под ее глазами мяукает тьма. Птицехлебное тело ее погружается в Си мулякр, поскрипывая не смазанной запятой, отдохни, прописная истина на фарси, на горшке с надпиленной ручкою золотой. В бесконечной матрешке, за слоем слой, обрастая нотами, буквами и золой: но, вначале – перьями и чешуей, и внутри меня – Иона, еще живой, что-то пишет кетчупом на стене, если в сердце рукопись не горит, надо мною музыка – вся в огне, а внутри Ионы – последний кит.

* * *

Как церковно-славянская книжица, заповедная роща теперь: от мороза поежилась ижица, в буреломе ощерился ерь. Борода не отросшая колется, и лесник, к снегопаду успев, водит пальцем по снегу и молится, и читает следы нараспев.

* * * *

Спасением обязанный кефиру, в таблетках принимая упарсин, не знаешь ты, как трудно быть вампиру – садовником, певцом родных осин. Не будет, ни прощенья, ни оклада - сплошная ночь, змеиный шелест книг, подкованная, в яблоках ограда, зубовный скрежет лютиков цепных. Покинув коктебельские таверны, бредет людей опухшее зверье, когда портвейном из яремной вены я запиваю прошлое свое. Сомнения скрипящие ступени, и на тебя, Аркадий Дохляков, грядущее отбрасывает тени багровые: от крыльев до клыков. Сии клыки вонзаются в Европу, и в горле – ком, и в Интернете – кал, и только слышно, как по гораскопу - единорогий овен проскакал. .

РОЖДЕСТВЕНСКОЕ

Окраина империи моей, приходит время выбирать царей, и каждый новый царь – не лучше и не хуже. Подешевеет воск, подорожает драп, оттает в телевизоре сатрап, такой, как ты – внутри, такой, как я – снаружи. Когда он говорит: на свете счастье есть, он начинает это счастье – есть, а дальше – многоточие хлопушек… Ты за окном салют не выключай, и память, словно краснодарский чай, и тишина – варенье из лягушек. По ком молчит рождественский звонарь? России был и будет нужен царь, который эту лавочку прикроет. И ожидает тех, кто не умрёт: пивной сарай, маршрутный звездолёт, завод кирпичный имени «Pink Floyd». Подраненное яблоко-ранет. Кто возразит, что счастья в мире нет и остановит женщину на склоне? Хотел бы написать: на склоне лет, но, это холм, но это – снег и свет, и это Бог ворочается в лоне.

ВОЛХВЫ

Ладно, золотце, ладно, смирно, золотце, смирно, разговоры в строю! Повернули обратно, напевая нескладно: «Happy бездна to you, happy бездна to you…»

* * * *

Мы так долго живем, погруженные в чудо, будто в бочку на заднем дворе, к нам приходит подводный апостол Иуда, акваланги его – в янтаре. Говорит, собирайтесь в дорогу, длиною в 40 тысяч мучительных лье, и фонарик включил, и раскрыл предо мною – от Жюль Верна Евангелие. Вы, товарищи, темные в этих вопросах, сомневаться и медлить нельзя, вот вам шахматный хлеб и резиновый посох, вот протоптана мною стезя. Пузырьки выпуская, качалось кадило… Рассчитайтесь на первый-второй! Дефицитное солнце над нами всходило, словно баночка с черной икрой… …до сих пор продолжается это скитанье по следам от раздвоенных ласт. Почему он спросил: Кто из вас на прощанье поцелует меня и предаст?

* * * *

Вот кузнечик выпрыгнул из скобок в палиндром аквариумных рыбок. Я предпочитаю метод пробок, винных пробок и своих ошибок. Сизая бетонная мешалка, а внутри нее – оранжерея, этот мир любить совсем не жалко – вот Господь и любит, не жалея

ЗИМНИЙ ПРИЗЫВ

1. Теперь призывают в армию по-другому: сначала строят военную базу поближе к дому, проводят газ, электричество, тестируют туалет, ждут, когда тебе стукнет восемнадцать лет. И тогда они приезжают на гусеничных салазках, в караульных тулупах и в карнавальных масках. Санта-прапорщик (сапоги от коренного зуба) колется бородой, уговаривает: «Собирайся, голуба, нынче на ужин – с капустою пироги… жаль, что в правительстве окопались враги…» Именную откроешь флягу, примешь на грудь присягу, поклянешься, что без приказа – домой ни шагу. 2. А вот раньше – был совсем другой разговор: тщательный медосмотр через секретный прибор – чудовищную машину, размером с военкомат, чье гудение – марсианский трехэтажный мат, пучеглазые лампы, эмалированные бока, тумблеры, будто зубчики чеснока… …Тех, в чем мать родила – отводили на правый фланг, тех, в чем отец – оттаскивали на левый фланг, и всем, по очереди, вставляли прозрачный шланг: славянам – в рот, ну а чуркам – в задний проход, набирали идентификационный код, вспыхивал монитор, и вслед за бегущей строкой всем становилось ясно: откуда ты взялся такой. О, сержант Махметов, не плачь, вспоминая как, ты сжимал приснопамятный шланг в руках. потому, что увидел казахскую степь, а потом – свою маму – верблюдицу с распоротым животом, перочинным младенцем на снег выползаешь ты, шевеля губами неслыханной остроты: «Говорит, горит и показывает Москва…» Потому тебя и призвали в пожарные войска.

(из цикла «Приборы бытия»)

* * * *

Мне подарила одна маленькая воинственная страна газовую плиту от фирмы «Неопалимая Купина»: по бокам у нее – стереофонические колонки, а в духовке – пепел, хрупкие кости, зубные коронки, и теперь уже не докажешь, чья это вина. Если строго по инструкции, то обычный омлет, на такой плите готовится сорок пустынных лет: всеми брошен и предан, безумный седой ребенок, ты шагаешь на месте, чуешь, как подгорает свет и суровый Голос кровоточит из колонок.

* * * *

Захару Прилепину Файл стерпит больше, чем бумага, под свист щербатых флейт – везет призывника отцовская коняга, а там, в Чечне – delete. Подташнивает Збруеву Надежду, а ей шестнадцатый минует год, так сладко и тепло – внутри и между, она поглаживает свой живот, закуривает и глядит сердечно, как сахар, – растворяется в толпе: прощай, прощай, мой милый, бесконечно, а дальше – БМП и tmp.

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка