Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

Саше Сумеркину

На летний слет музыковедов в город слетались музыковеды. За ними
бегали докучливые школьники, приставали с двусмысленностями,
требовали невозможного.

– Масло для волос, – отмахивались музыковеды, – мы применяем
исключительно в гигиенических целях. Вопросы?

– Par example? – не отставали школьники, ловили сонных стрекоз,
сторонились рано повзрослевших соучениц.

Город набирал обороты. На курсах иностранных языков царило
оживление. Бастовали пекарни и пельменные, в воздухе стоял крепкий
запах полуфабрикатов. Инженеры ожидали реформ, после которых
сразу должно было стать лучше.

– Например, вы еще маленькие например. О Брамсе слышали?

– Абрамсе Абрамсовиче Абрамсоне? – школьники путались под ногами,
зазывали музыковедов на рыбалку, хотя ловить давно было
нечего.

Музыковеды сидели на острых камнях по пояс в грязи, как болотные
факиры. Они прибыли к нам из разных городов: Караганды,
Ленинабада, Кенигсберга. Им прописали грязи, и после цикла лекций в
санатории «Прибой» музыковеды приступили к курсу лечения.

– Столоверчения, – школьники лезли в грязь, чтобы поддержать беседу.
– Зачем вам столько масла, господа хорошенькие? Для гигиены
с тетей Леной, что не вернулась с вражеского плена? Хлопцы,
не смешите наши пипы!

Город кишел новостями: Володя Мулат полюбил Шурика Вранглера и
сделал ему предложение. Шурик заперся на три дня в ванной, на
четвертый выскочил оттуда взъерошенный и мокрый и отказал
Мулату, бросив презрительное: жопник. Олега отчислили из медина
ввиду частых обмороков в анатомичке. Петин папа в Петергофе
поперхнулся пепперони, перепутав Полин патик с тульей Питера
О'Тула. Пока разобрались, наступил август. Мечников звал в
город Сеченова, тот валял ваньку.

Подвалил сентябрь. Сентябрь у нас красивый, город пустеет.

Пришло время разъезжаться и музыковедам. Из ноздрей одного из них к
концу лечения пошел легкий дымок. Его коллеги
забеспокоились. Разве так можно, разве это нормально? Так нельзя. Это
ненормально.

                    Мне невозможно быть собой, 
                    Мне хочется сойти с ума, 
                    Когда с беременной женой
                    Идет безрукий в синема

(вспоминали музыковеды стихи Ходасевича на перроне).

Из уст в уста передавали это и цитировали, и грезили о новом мире,
который опять задерживался.

И вот наступил октябрь.

Школьники, повзрослев, шуршали листьями на Соборной площади,
обсуждали соучениц. Школьники стали забывать своих музыковедов, они
думали почти исключительно об астрономии и других точных
науках. О горошинах, имеющих между собой много общего, но
также много различного, о Менделе, Менделееве и Мендельсоне, и о
том, что масло для волос тоже разное бывает. Так, по
крайней мере, им намекали музыковеды, но музыковеды давно
разъехались по своим городам, и школьники забыли их окончательно.

© 2008 Pavel Lembersky