Проза

Красная шкатулка. №10. Узы бытия

(28/03/2004)

Узы бытия

Злой город напоминал дыру, и Степанову не было его жалко. Как
человек, присланный сюда по казенной надобности, он быстро признал
в нем врага, а дальнейшее было делом техники. Степанов валил город
из РПГ и из пулемета, но чаще высверливал его из автомата, доставляя
себе этим несказанное удовольствие. Благодаря усилиям Степанова,
город медленно умирал. Вместе с городом умирали его постоянные
и временные обитатели. Их трупы жрали собаки, сбежавшиеся на войну,
как на пир. Степанов не отгонял собак, как это делали другие.
Зачем, трупы тоже должны приносить пользу.

На сегодняшний день в его жизни ничего не было, кроме города.
Однако и город пройдет... Степанов вычистил хлебом котелок, кинул
четыре сержантских куска сахара в кружку с чифирьком вытащил из
пачки сигаретку.— Темирбаев, огня.— Солдатик-башкир услужливо
щелкнул перед его лицом зажигалкой. Степанов отвалился тяжелой
спиной в кожаное кресло и выдохнул в потолок кольцо дыма. Отделение
расположилось тут же в квартире недавно занятого дома. Было тепло.
На кухне горели все четыре конфорки. На одной из них булькал в
кастрюле суп из пакетов, найденных в шкафу. Вагнер умудрился раздобыть
в соседней квартире картошку с луком и рыбные консервы. Видно
было, что жильцы покидали дом второпях. Осталась кое-какая мебель,
книги и даже еда.— Много не ешьте,— сказал Степанов,— попадет
в живот и аллес капут! — И тут же изменив тон.— Себенцов, свяжись
с пятнадцатым, скажи, квартал прошли, сидим в девятиэтажке, она
тут одна, на третьем этаже, скажи, духи на девятом, пусть помогут
техникой, скажи, мы пойдем ровно через пять минут после отбоя,
и чтоб после ни одного снаряда! Усек? — Ефрейтор-связист с усталым
лицом и перевязанной головой молча кивнул и ушел на кухню. Хлыст
антенны случайно задел шторку на окне, и это привлекло внимание
снайпера. Осколки стекла и шлепки пуль по стене напрягли общее
внимание.— Какого черта?! — Крикнул Степанов.— Долбанный город,
он все еще стреляет! Никого не задело?

Девятиэтажка вздрогнула, снизу раздался откатный удар.— Оперативно
они,— сказал Степанов и засучил руку с часами. Башня снова вздрогнула.—
Два, щас вдарит третий,— сказал Степанов.— Эх, «шилкой» бы их
погонять.— И словно в ответ на его слова снизу заработал КПВТ
и грохнул третий удар.— Молодцы пушкари, четко работают! — После
четвертого удара наступила тишина. Бойцы помолчали, покурили.
Степанов глянул на часы и скомандовал.— Пора! — Отделение поднялось
и полезло на верхние этажи, высвечивая фонариками и зажигалками
«растяжки».— Аккуратней, молодежь,— шептал Степанов,— берегите
погремушки, вам еще детей делать.

Никогда лестничные марши не казались такими длинными. Четвертый
этаж, пятый. На шестом сделали короткий передых, глотая пыльное
крошево, что висело в воздухе после обстрела. Заработала рация.
Себенцов пригнулся и несколько раз мотнул головой. Повязка на
ней выглядела словно нимб над угодником.— Что там еще? — шепотом
спросил Степанов.— Ничего не понимаю, товарищ сержант,— Себенцов
подался вперед,— вроде как перемирие объявлено. На десять часов.—
Степанов обвел глазами бойцов.— Что за хрень?! — Солдаты стояли,
готовые в любую секунду выполнить приказ. Степанов забрал у Себенцова
«систему» и сам вышел в эфир.— «Пятнадцатый», я «шестой», какого
хрена? Что?! Какое на хрен перемирие? На десять часов?! У меня
тут война... Понял. Понял таищм... Есть отставить зачистку.— Шумилин
отлепился от стены и поставил ногу на ступеньку, но Степанов придержал
его за руку.— Отставить. Объявлено перемирие на десять часов,
чтобы собрать трупы и вытащить раненных с обеих сторон. Спускаемся.—
Бойцы не шевелились.— Два этажа осталось, товарищ сержант. Два!
— Сказал чуть не плача Бойченко.— И Степанов, покурив, принял
решение.

На восьмом этаже они услышали какое-то пение. Ударом сапога Степанов
высадил дверь и ворвался в квартиру.— Русский, русский не стреляй!
— Донеслось из темноты. Фонарик высветил четырех боевиков, сидящих
на полу. Все они были живы-здоровы. В окне, вывалив рыло на улицу,
остывал пулемет. Снайперская винтовка и три автомата лежали рядом
на полу. Степанов наступил ногой на СВД и направил автомат в грудь
одному из боевиков.— Не стреляй, русский, перемирие объявлено.—
Сказал боевик, показывая на рацию в кармане камуфляжной куртки.—
Мы тут сидим вас ждем, чтобы пустили убитых вынести. Не стреляй!
— Степанов, все еще не веря своим глазам, снял ногу с винтовки.
Боевик подтянул оружие к себе и поднялся. Он был высок, также
высок, как Степанов, но вальяжней и уже в плечах. Он подал Степанову
руку, сверкнув улыбкой.— Я Яхъя... Перемирие, понимаешь, брат?
— Степанов не пошевелился.— Никакой я тебе не брат,— ответил он
тоном победившей стороны, и тут же осведомился, много ли у них
потерь? Оказалось, двое убитых и один раненый и все на девятом
этаже.

Оставив в квартире с боевиками Вагнера и Темирбаева, и взяв с
собой двух других, Степанов поднялся наверх. Разбитый снарядами,
усыпанный паркетинами и битым стеклом, этаж представлял собой
апофеоз войны. Дыры в стенах, бинты, сгустки крови и везде помет
отстрелянных гильз. Там, где раньше была кухня, лежали трое. Двое
были иссечены осколками, третий, голый по пояс и еще живой, имел
пулевое ранение в правый бок. Ранение было тяжелым, обломки ребер
торчали наружу частоколом. Степанов несильно пнул раненого сапогом,
и тот застонал.— Надо было, чтоб еще и восьмой этаж отработали,
что ж я не догадался? — Подумал Степанов и, повернувшись к боевикам,
сказал.— Хрен с вами, забирайте.— Боевики засуетились. Первым
вынесли раненого пацана, его голова болталась как детское ведерко.
Он стонал на одной ноте, и этот стон раздражал Степанова. За живым
последовали мертвые. Боевики, повесив оружие на шею, и закинув
тела товарищей за спину, спускались первыми. На третьем этаже
они остановились, привлеченные запахом супа.— Эй, командир,— сказал
Яхъя,— угости супом, двое суток не ели.— Степанов не долго думая,
махнул рукой.— Оружие оставьте здесь и можете поесть.— Боевики
сложили тела товарищей и оружие на лестничной площадке.— Спасибо,
командир,— сказал Яхъя,— ты добрый человек.— Степанов сплюнул
сквозь зубы.— Да не добрей других.

Боевики по очереди ели прямо из кастрюли, споро орудуя ложками.
Кастрюля быстро опустела, и все четверо благодарно уставились
на Степанова.— Курите.— Сказал Себенцов, и вынул из кармана пачку
солдатской «Примы».— Яхъя отрицательно помотал головой.— Мы не
курим, у нас джихад.— Вагнер посмотрел на Темирбаева.— А вот у
Нарика тоже джихад, только против вас, и он курит, скажи Нариман?
— Степанов поправил ремень автомата и шагнул к выходу.— Отставить
разговоры. Пора гостям и честь знать.— Боевики поднялись.— Это
вы здесь гости. Незваные.— Сказал Яхъя, проходя мимо Степанова.
Степанов хотел было ответить, но сдержался. Он лишь перекинул
автомат под руку и щелкнул предохранителем.— Молись своему Аллаху,
что живой ходишь.— Яхъя покачал головой.— Не порть картинку, командир.
Ты лучше, как война кончится, приезжай в гости — 8-я линия, дом
14. Я за этот суп для тебя трех баранов зарежу. Неделю гулять
будем...

Боевики ушли, волоча за собой убитых и раненого. Город словно
сжевал их в сумерках. Мертвый обезличенный, он все еще жаждал
крови. Степанов где-то слышал о таких городах-призраках, которые
поглощали целые народы, меняя лицо истории. Злой город, похоже,
был одним из них. Его необходимо либо стереть с лица земли, либо
отдать. Но отдавать было поздно, слишком много обид накопилось...
Смертельных, несмываемых обид. Степанов подобрал с пола книжку
под названием «Ранний буддизм» и стал листать ее, чиркая зажигалкой.
Отмеченный карандашной галочкой абзац, он перечитал дважды и забросил
книгу в угол.— Наверное, русский учитель здесь жил или преподаватель
института, какой...— Подумал Степанов, вслушиваясь, как Себенцов
вызывает пятнадцатого. «Пятнадцатый» приказывал выдвигаться на
блок-пост, что в районе кинотеатра. Прикрытие и замену уже выслали.
Степанову снова захотелось перечитать интересный абзац из книги.
Однако вместо того, чтобы дотянуться за ней, он попросту напряг
память. «Повсюду имеется место для омрачений, поэтому они делают
много вреда душе. Но при отсутствии места не будут рождаться омрачения.
Благодаря отсутствию омрачений не будут появляться кармы. Благодаря
отсутствию карм не будет рождений, а отсутствие этого есть освобождение
от уз бытия».— Кучеряво завернуто,— решил Степанов, интуитивно
улавливая значение слова «карма». А вот, что такое «узы бытия»,
он знал на собственной шкуре. Снизу донесся рев двигателей. Степанов
увидел в окно БТР и БМП, развернувшую ствол на пустующий по соседству
дом.

Вместо отделения Степанова девятиэтажку занял взвод старшего лейтенанта
Шацких. Люди рассредоточились по этажам — на первом гранатометчики
и связь, на пятом стрелки и пулеметный расчет, на шестом и седьмом
по снайперу. Шацких принял доклад Степанова, и пожелал ему хорошей
дороги. Отделение мгновенно облепило броню и машины, урча движками,
двинулись в сторону центра. Город погружался в сумерки. Голые
тополя, посеченные осколками, черные окна домов, стаи собак, мертвые
солдаты со свекольными от мороза лицами, гарь, тлен... На мосту
через реку им преградил дорогу грузовик «МЧС». Похоронная команда
из солдат складывала в кузов трупы. Одеревеневшие, в странных
позах, в каких застала их смерть, они с тупым стуком падали на
дно грузовика. Здесь же рядом собирали своих убитых чеченцы. Было
заметно, что «наколоченных» у них несравнимо меньше. То, что боевики
своих не бросают, стремясь похоронить их до захода солнца, в войсках
знали все. Знал это и Степанов. Теперь он, покуривая, наблюдал
за работой обеих команд. Небрежность по отношению к мертвым у
«своих» вызывала досаду. Чеченцы же, напротив, в отношении убитых
проявляли максимум внимания, трупы поднимали аккуратно, не валили
как бревна в кучу, а складывали рядком, что называется «плечом
к плечу». Первобытный страх перед душами мертвых, заставлял проявлять
благородство при жизни. Впрочем, и это тоже были «узы бытия».

Мост расчистили. Механик-водитель тронул бронированную тушу, облепленную
солдатами, и картинки по бокам снова стали меняться. Президентский
дворец, руины гостиницы «Кавказ». БТР свернул на улицу к кинотеатру.
Вот и долгожданный блок-пост. Здесь они переночуют, а утром двинут
на «Северный», чтобы влиться в камуфляжную массу войск.— Себенцов,—
доложи о прибытии.— Сказал Степанов, разгибая онемевшую на ветру
спину. Себенцов не двигался, вцепившись в антенну БТР-а.— Себенцов,
братка! — Степанов толкнул бойца и тот завалился на бок. Снайперская
пуля чисто вошла ему в затылок под шапку. Рана была совсем свежей.—
Твою мать, суки! — Степанов выхватил из рук Вагнера ПК и, дернув
предохранитель, принялся разряжать ленту по стеклам соседних домов.—
Перемирие, поверили, как же! Ну, гнилой народец...— Отделение,
глядя на командира, открыло беспорядочный огонь по окнам и подъездам.
К бойцам Степанова подключились ничего не понимающие солдаты с
блок-поста. Шквал огня теперь напоминал свинцовый дождь, поднятый
бурей.— Я тебе горло вырву, долбанный город! Я тебя ур-рою! —
Кричал Степанов, расстреливая дома из пулемета.

Точку в этом бою с тенью поставила БМП, дважды ударившая по окну,
откуда моргнула ниточка трассера. Оглушенные выстрелами пушки
солдаты, вдруг опомнились. Истерика прекратилась также быстро,
как и началась. Себенцова бережно сняли с брони и перенесли за
бетонные плиты блок-поста. Там его положили на лист фанеры, связали
на груди руки и оттерли с лица кровь. Себенцов быстро остывал.—
Степанов взял «систему» и сам вышел на «пятнадцатого».— Не поддавайтесь
провокациям, перемирие не закончилось. Потери имеются? — Спросил
«пятнадцатый» перекрикивая помехи.— Степанов выдержал паузу.—
Один «двухсотый», убит десять минут назад...— От суки! — Произнес
голос на другом конце провода.— Что случилось, фугас, снайпер?
— «Узы бытия», таищм..., никак не вырвемся из кармы...— Сказал
Степанов.— Какие еще узлы, какие краны, что у вас там происходит,
черт бы вас драл?! — Выкрикнул раздраженно «пятнадцатый». Степанов
сделал вид, что не расслышал.— Есть докладывать обстановку через
каждые два часа, таищм...— Он отключил эфир, подозвал Темирбаева
и попросил сварганить чай. До окончания перемирия оставалось пять
часов.

Последниe публикации автора:

Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы

Поделись
X
Загрузка