Проза

Начало

Продолжение

Сплетницы

В школе было тихо, шли уроки. Еле слышно из классов раздавалась монотонная речь учителей, кое-где приглушенный смех учеников.

Готов подходил к слегка приоткрытой двери учительской, но остановился, услышав, как женский голос произнес его фамилию. Он неслышно подобрался к двери и посмотрел одним глазком в щель.

В учительской сидели женщины и откровенно сплетничали.

– Вы знаете, – сказала Житных, – Готов такой отвратительный тип. Недавно заявляет, что французский и немецкий языки преподают зря. Видите ли, весь цивилизованный мир на английском разговаривает. А я, стало быть, не по праву свое место занимаю. Я, говорю, что английский и преподаю, а он все равно: гнать, говорит, вас поганой метлой надо. Каково, а?

– Я девочки думаю, – подхватила Ермакова, – в шею его гнать надо. В других школах так и сделали бы. Повезло ему, что у нас директор алкоголик. Но ничего, слух прошел, что Смирнова скоро под зад и того… а на его место Сафронову, она давно метит… Вот тут-то Готову не поздоровится со своими шуточками.

– Кобель ваш Готов, – нервно заявила молодая аспирантка Кольцова. – Глаза постоянно вытаращит и пялится, и пялится. Прическу поправляет, штаны подтягивает: посмотрите какой я хороший. Проходу не дает…

– Влюбился, влюбился, – засмеялись Житных с Ермаковой, – глаз на тебя положил.

Кольцова обиженно отмахнулась:

– Да, идите вы. Нужен он мне больно. Просто бесит. Ладно если б нормальный, а то урод, да еще и псих.

Ермакова, смеясь, сказала:

– Смотри, Оленька не промахнись, вдруг это твой шанс. Годы то идут, в девках останешься. Ха ха ха!

– Не останусь, – на полном серьезе сказала Кольцова, – я летом замуж выхожу.

– Правда? – всполошились собеседницы. – За кого? Чего раньше молчала? Кто он, расскажи.

– Он инженер. Молодой, перспективный. Очень меня любит…

– Инженеры сейчас много не зарабатывают, – задумчиво произнесла Ермакова, – а любовь нынче…

Она не успела договорить, Кольцова гордо перебила:

– Так он у меня инженер нефтянник. В Лукойле работает, не как попало. И не Готов ваш.

Готов сжал кулаки со всей силы и прошипел: «С с сучка, я ж тебе подарок купил…».

– Кстати о Готове, – вспомнила Ермакова. – Что учудил-то. Шульц рассказывала. Стоит, говорит, у школы, не у входа, а с другой стороны, достал причиндалы свои и мочится на стену. Рядом ребятишки бегают. Она подумала сначала, что ошиблась, а ближе подошла: точно он. Не дурак ли?

Житных задумчива произнесла:

– Не судите вы так строго. Он просто больной человек… с психическими отклонениями…

– Если псих, то пусть лечится, а не детей учит, – подытожила Кольцова.

Готов также тихо, как и подкрался, отошел от двери. Лицо стало красным от злости, очки запотели, губы что-то шептали.

Через два урока, на перемене Готов заглянул в кабинет иностранного языка. Житных увлеченно делала записи в журнале, потеряв связь с окружающим миром.

– Добрый день, Ольга Анатольевна, – крикнул Готов.

– Ой! – встрепенулась она. – Как вы меня напугали. Хоть бы кашлянули для приличия.

Готов сделал озабоченный вид:

– Не до приличий, Ольга Анатольевна. У меня к вам важнецкий вопрос.

– Задавайте, слушаю.

– Вам не кажется, Ольга Анатольевна, что я такой отвратительный тип.

– Не понимаю, – всепонимающими глазами она дала понять, что попала в неловкое положение.

– Не стоит прикидываться шлангом, вы все прекрасно поняли. Может, я больной с психическими отклонениями.

Учительница пожала плечами и беззвучно пошевелила губами.

– Зачем… – теряла ход мысли Житных, – я так… не в том смысле…

– Подумайте на досуге. Мы еще вернемся к этому разговору, – сказал Готов и гордо вышел.

Еще через урок в коридоре он догнал географичку, взял под руку и сравнялся с ней в темпе шага. Ермакова приветливо улыбнулась. Готов затараторил:

– Вероника Олеговна, я понял… до меня, наконец, дошло… допетрил, тупая башка… Меня надо в шею гнать из школы. А я-то думал, почему меня здесь держат, согласитесь, в других бы школах давно выгнали… и дошло: оказывается директор у нас алкоголик. А завуч на его место метит и в ГорОНО стучит. Но ничего, Смирнова скоро под зад, а меня Сафронова…

– Что вы такое говорите? – рассмеялась Ермакова.

– То и говорю. Вся школа, с подачи Шульц, знает меня как человека с оголенными причиндалами, который ссыт за школой.

Ермаковой стало неловко. Она покраснела, одернула руку и бросила недобрый взгляд на Готова.

Учитель выставил руки перед собой:

– Стойте, стойте, только не подумайте, что я подслушивал. Вовсе нет, я не настолько опустился. Мне Ольга Семеновна все рассказала. Мы давно с ней любовники. Я каждый день ее дома…

Готов продемонстрировал похотливые движения тазом. Ермакова дернулась и пошла прочь.

Довольный разоблачением, учитель потер ладони и направился к себе в класс.

Из-за угла вышла Кольцова с кипой тетрадей. Они столкнулись. Тетради рассыпались.

Готов, помогая собирать, сказал:

– Как хорошо, что я вас встретил. Ольга Семеновна, не поймите меня неправильно. Но… но… не знаю как сказать… Короче, я кобель.

Кольцова взяла из рук Готова тетради и сделала большие глаза.

– Да, я кобель, – повторил Готов. – Похотливый кобель. Вот посмотрите, я вытаращил глаза. А вот подтянул штаны. Хотел подарить вам цветы и маленький подарочек. А сейчас шиш.

Кольцова рассмеялась ему в лицо:

– Засуньте вы себе этот подарочек…псих!

– Я не псих, я только учусь. Как там ваш женишок лукойловский поживает? Что, брак по расчету?

– Отстаньте от меня!

Кольцова попыталась обойти Готова, но он преградил ей путь.

– Оленька, – умоляюще заскулил Готов, – брось его. Зачем тебе этот технарь, мы же оба с тобой гуманитарии. Давай я тебе стихи буду читать и тыркать перед сном…

– Хотите знать, что я о вас думаю? – спросила Кольцова.

Готов кивнул.

– Вы… вы… – она шипела, как змея, – вы импотент. Жалкий, убогий импотент.

– Неправда, у меня стоит!

– Вы урод! Таких убивать надо! Неудачник. Если вы еще хотя бы посмотрите на меня, мой лукойловский женишок вам все ребра переломает.

– Шалава! – огрызнулся Готов.

– Подлец! – бросила.

– Ты ничего не знаешь о подлости, Оля, – сказал ей в след Готов и издал звук, похожий на звук выпускания газов.

 

После работы

На автобусной остановке Готов стоял один. Близ стоящие деревья мешали видеть дорогу, и учитель вышел на обочину посмотреть, не идет ли автобус. Мимо, на скорости около 100 км/ч пролетела иномарка, окатив Готова, с ног до головы грязной водой из лужи. От неожиданности Рудольф Вениаминович открыл рот, кисть разжалась, дипломат упал на мокрый асфальт. С шепота учитель постепенно перешел на крик, глядя вслед удаляющемуся автомобилю: «Ах ты, козел… скотина… я не понял, что произошло? А-а-а-а-а с-у-у-у-у-ка… иди сюда… камон…гад, гад… кто это все стирать будет»?

Готов два раза сильно пнул по луже. Брызги попали в проезжающий самосвал. Прохожие удивленно смотрели на человека в шляпе, а человек в шляпе истерично прыгал в луже, выкрикивая проклятия в адрес обидчика, скрывшегося с места преступления: «Я тебя запомнил! Ты за это ответишь! А-а-а-а, ненавижу! Сволочь! Мне сегодня катастрофически везет! Понаставили здесь луж!».

Истерику прервал водитель автобуса, просигналивший Готову. Учитель истекая водой поднялся в транспорт и протянул кондуктору мелочь.

– Один билет.

– Что с вами случилось? – спросила кондуктор.

– Не делайте вид, что вам интересно. Товарищи! – обратился Готов к пассажирам, – представляете, меня какой-то козел на иномарке обрызгал.

– Гонят, как чокнутые… беспредел… стрелять надо за это, – отозвалась толпа.

– Вот я про тоже. Не знаю как, но я этого гада найду.

Мокрый и злой Готов зашел в продуктовый магазин прикупить чего-нибудь к ужину. Подойдя к прилавку, он снял шляпу и изобразил просящего подаяние.

Юная худая продавщица равнодушно смотрела на Готова. Густой макияж, покрывавший её лицо, тем не менее, не мог скрыть великое множество веснушек. Она вертела на указательном пальце левой руки связку ключей и изрядно зевала.

– Мне, пожалуйста, бутылочку пива, минералку, колбаски, ну и еще что-нибудь из закуски, – со смаком произнес Готов.

Продавщица тяжело вздохнула:

– Теперь давайте разбираться. Какого пива? Какую минералку? Сколько колбасы?

– Да сами посмотрите там…

– Что смотреть-то тут. Палку возьмете?

– Нет, это очень дорого.

– А икры на закуску?

– Нет, я пока не миллиардер.

– Определитесь сначала, чего вы хотите.

– А кто это вам позволил так со мной разговаривать, – закричал Рудольф Вениаминович, – я вам такого разрешения не давал. Ишь, дожил. Под старость лет заказ в любимом магазине сделать не могу. Понабрали тут молоденьких. Где жалобная книга.

– Мужчина перестаньте хулиганить, я позову охрану, – сказала веснушчатый работник торговли.

– Посмотрите на нее, – не унимался Готов, заполняя высоким голосом пространство продуктового магазина, – я прихожу купить пожрать, а меня травят как загнанного зверя. Фашисты. Я не уйду отседова, покамест меня не отоварят должным образом.

Готов оскалился и ударил кулаком по кассовому аппарату.

– Я жду!

Тем временем подоспела вневедомственная охрана (в лице двух здоровенных парней в камуфляже) и заломила учителю руки. Готов заорал еще сильней:

– Ах ты сидоровая коза!!! Ментов вызвала?!! Успела на кнопку нажать?!! Попалась бы ты мне в сорок первом под Берлином!!!

Один из охранников обыскал Готова, извлек из его кармана паспорт и передал документ напарнику.

– Отдайте мне мой молоткастый и серпастый, а не-то кое-кто и в кое-какой должности узнает об этом инциденте, – потребовал учитель.

– Заткнись, – сказал охранник и стал вслух читать содержимое паспорта, – так… прописка понятно… военнообязанный… фото… о, Рудольф Вениаминович Готов. Ха-ха… к труду и обороне.

– Моя фамилия Готов, – возмутился Рудольф Вениаминович.

– Неважно. Давай его на улицу. Связываться еще с психами не хватало.

– Вот я и дома, – вздохнул Готов, открыв ключом дверь квартиры. – Никто не встречает. Тоска сине-зеленая, кошку, что ли, завести или бобика? Нет, бобика не надо, его гулять три раз на дню водить. За свет опять забыл заплатить… Что за жизнь…

Готов приготовил еду, отнес в комнату на журнальный столик и включил телевизор. Шел бразильский сериал, «захватывающие» сюжеты которого очень нравились учителю. Как он говорил: «Сериал помогает мне расслабиться».

Поужинав, вымыл посуду и лег на диван. После сериала началась передача о разоблачении криминальных структур. Мысли стукнули изнутри по черепной коробке: «Живут же люди, преступников ловят, занимаются делом – настоящим делом. Правильно говорят: выбрал профессию дерьмо – мучайся. А с другой стороны, разве я мучаюсь? Я не мучаюсь, мне моя работа нравится… Ага, шиш там, нравится… Устал, как я устал… Да я слабак, ну и что? Зато я не трус – не боюсь себе в этом признаться. Хочется жить, как жили великие… ну, хотя бы известные… например писатели. Давно я за книгу не брался. Настоящие писатели знают, что их напечатают, а кто напечатает меня? Что делает их великими? Великие люди ведут дневник, ежедневно делают записи. Для чего? Приучает мозг к дисциплине, развивает способность анализировать. Точно! Перечитал дневник, лет эдак через десять… ба, вся жизнь как на ладони. Я же начинал вести когда-то, терпения не хватило. Так, так, так, где моя тетрадка, не хрен лежать…

Всплеск мотивации привел Готова в вертикальное положение. Он быстро нашел тетрадь, в которой лет пять назад начинал вести дневник и сделал запись.

15 ноября.

Сегодня я пришел в школу раньше всех. Техничка Тихоновна сказала, что я «молодец, пришел первый». Из того факта, что она заставила колебаться воздух, сказав «молодец», следует, что я был не первым, а, по крайней мере, вторым, т. к. Тихоновна уже находилась в школе, а, насколько мне известно, сторожем по ночам она не работает.

Первый урок прошел под знаком уныния и обиды: Ольга Семеновна со мной не поздоровалась, отвернула свой прелестный носик. Наверное, обиделась за «шалаву». Не верю, что у меня никаких шансов. А то, что она трепалась про жениха богатенького – это пустяки, жених не муж, отобьем.

Мелкий паразит и пакостник из 7 «А» Будилов опять чуть не сорвал урок. Но он не дождется, я не стану рыдать и бегать жаловаться директору, как неврастеничка Вероника Олеговна.

В обед купил в школьной столовой два беляша. Съел и запил компотом. Интересное сокращение «компот» – коммунистический пот. Стоит поразмыслить. NB. Поискать исторические предпосылки.

Беляши и компот послужили толчком к тому, что через час я пугал унитаз. Сколько раз зарекался: не жрать в школьной столовой. Бедные дети, чем вас кормят? Гастриты, язвы… Успокаивает одно: кто-то из вас станет преступником и поэтому не жаль если загнетесь.

Готов остановился, несколько минут смотрел в потолок, зачеркнул написанное, перелистнул страницу и начал заново.

Пишет вам педагог, активист, ученый, поэт, да просто хороший человек – Рудольф Вениаминович Готов. Волею судеб пришлось мне преподавать и влачить жалкое существование в одном паршивеньком провинциальном городишке (каких по стране сотни). Я плохо питаюсь, за три дня не съел ни одного банана. Мне здесь очень скучно, грустно и одиноко. Раньше я учил детей в различных школах областного центра, но интриганы и завистники постоянно вставляли мне палки в колеса. Злые, проворовавшиеся директора увольняли меня с работы, третировали и угнетали. Хотя всего-то чего я хотел – это учить. Я только недавно понял, что нести знания людям подобно Прометею, со своим огнем, мое призвание.

Сейчас в нашей школе творятся чудовищные вещи. Коллеги за глаза засирают меня. Хоть бы раз в учительской предложили попить с ними чаю. Директор и завхоз растащили склад и полбиблиотеки. Ученики меня ненавидят. А ведь я добрый, порядочный и глубоконравственный человек.

Я знаю, что политический и экономически кризис в России не ваша вина, господин президент. Вы, как и я стали жертвой интриг и черного пиара. Не обращайте внимания, люди просто завидуют, что вы стали президентом, а они никто. Они чернь, суть плебеи, плебисцит. Признаться, порой, и я вас ругаю, но так, в шутку, по пьянке.

Теперь о серьезном. Ни для кого, не секрет, что в данный политический момент, необходимо серьезно и основательно пересмотреть те тенденции, затрагивающие все сферы жизнедеятельности народа. Надо научится четко формулировать и не менее четко объяснять гражданам задачи той или иной реформы. Мы должны уметь планомерно и основательно проводить в жизнь те реформы, которые необходимы в данный момент. В свете возросшей угрозы мирового терроризма мы обязаны усилить роль правоохранительных органов и других силовых структур. Развитие и, я бы даже сказал, возрождение сельского хозяйства ставят перед нами поистине сложные, но не невыполнимые задачи, которые, в свою очередь, требуют разумного и принципиального подхода. Нельзя недооценивать значимость и других социальных аспектов, таких как медицина, образование, культура, спорт. Важнейшими, на мой взгляд, факторами являются экономические, экономико-политические и политические факторы. Развитие топливно-энергетического комплекса, а также развитие отрасли по добыче драгоценных и редкоземельных металлов в будущем не должно быть приоритетным по отношению к развитию малого и среднего бизнеса. Честность, порядочность и безграничная преданность гражданам своей страны это те качества необходимые как членам правительства, так и непосредственно президенту. Хочу подчеркнуть: как непосредственно, так и опосредованно.

Надеюсь, что мы поняли друг друга господин президент. Возьмите меня работать в правительство. Обещаю, что я смогу стать самым преданным Вашим другом и соратником. Необязательно, конечно, меня делать министром, я и сам этого не очень-то хочу, но где-нибудь там, чтобы в кулуарах власти. Можно пока, например, тайным советником, или кем-нибудь по международным вопросам. Когда я немного освоюсь, войду в доверие к вельможам, обзаведусь знакомствами, я могу с кем-то из них, допустим, поехать на дачу, там забухать и выведать, что плохого говорят они про Вас. Буду задавать им провокационные вопросы, и говорить типа того, что сам не во всем согласен с президентом. Они под этим делом разговорчивые, а я тонкий психолог, хорошо разбираюсь в людях, чуть что не так – сразу на карандаш и на следующее утро после опохмелки в Кремль с докладом. Чуть не забыл, мне нужна в Москве квартира, лучше, четырехкомнатная и тачка с водителем. Сделаем так: как получите письмо, сразу мне звоните, вечером я всегда дома. Договариваемся, в какой день вы присылаете за мной машину, чтобы я успел уволиться и собрать манатки. Еще просьба: пусть московскую квартиру сразу мебелью обставят, и одну из комнат оборудуют под кабинет (компьютер там и все такое, стол итальянский, ну, у вас должны люди знать). Вот, пожалуй, и все. Писать больше не о чем. В основном, все у меня нормально. Жду Вашего звонка, только побыстрей, не затягивайте.

Радиоузел

Дверь радиоузла была приоткрыта. Готов, доедая булочку, заглянул, а затем и вовсе просунулся внутрь.

Небольшая комнатушка была заставлена различной аппаратурой: магнитофоны, усилители музыкальный центр, микшерский пульт, осциллограф и другие приборы непонятного предназначения. В углу стояли две гитары и бас, (участники школьного ансамбля приносили сюда инструменты на хранение). На полках лежали микрофоны, шнуры, кассеты и диски. Паяльник висел на двух гвоздиках.

По середине комнаты, в кресле, сидел старшеклассник в наушниках и разгадывал кроссворд. Готова он не заметил. Учитель слегка похлопал его по плечу. Парень встрепенулся и снял наушники.

– Ты кто? – спросил Готов.

– …Лёха, – ответил старшеклассник.

– Это что за профессия: «Лёха»? – Готов вытянул лицо, – интересный термин «Лёха». Аббревиатура что ли?

– Зовут меня так.

– Так ты Алексей получается, сразу бы сказал, а то Лёха, Лёха. Рассказывай давай, чем ты здесь занимаешься.

Лёха выключил магнитофон и положил наушники на стол:

– Слежу за аппаратурой. Иногда объявления делаю. А что?

– Да нет, ничего. Иду, смотрю, дверь открыта. Дай, думаю, зайду. Вообще-то классно у тебя тут. «Грюндик», – погладил музыкальный центр Готов.

– «Сони», – поправил Лёха.

– Вижу что «Сони», «Грюндик» это так, для поддержания разговора.

Готов внимательно рассмотрел все предметы. Поигрался с паяльником, дернул струну бас гитары и надел наушники:

– Давай, Алексей, включи мне музон.

Лёха включил магнитофон и Готов ритмично задвигался, напевая фальцетом.

– Круто! Е э э э, – воскликнул Готов, – рэп это круто. Алексей у тебя есть, что-нибудь потяжелее? Такой, трэшняк, мясо чтобы.

Леха поставил другую кассету.

Готов взял в руки электрогитару, стал прыгать, трясти головой и выгибаться, встав на одно колено.

У у у у! – взревел он. – Пошло говно по трубам. О о о о! Армагеддон.

Лёха улыбался, глядя на учителя истории близкого к состоянию экстаза.

– Как называется эта группа? – спросил Готов, освобождаясь от головных телефонов.

– Sepultura, – ответил Лёха.

– Недурно. А как радио школьное включить?

– Вот этот тумблер.

– Какой?

– Этот.

– А куда говорить?

– В микрофон.

– Давай что-нибудь, скажем, – предложил Готов.

– Нельзя, – отклонил просьбу Лёха. – Сейчас уроки идут.

– Разумеется, разумеется… А что ты встал? Собрался куда-то?

– Я на обед, домой, хочу сходить, – виновато объяснил Лёха.

– Надолго?

– На час примерно.

Лёха мялся в дверях и вертел в руке ключ.

– Я тебя здесь подожду, – сказал Готов. – Иди, кушай.

– Ага! А если директор вас здесь увидит? Мне попадет.

Готов чавкнул и похлопал парня по плечу:

– Не ссы. Давай мне ключ я изнутри закроюсь. Пообедаешь, постучишься три раза. А я буду тихо сидеть. Как мышь. Музыку в наушниках послушаю. Что я, маленький? Лады?

Лёха нехотя отдал ключ и сказал напоследок:

– Только никому кроме меня не открывайте, а то у меня проблемы будут с дириком.

– Само собой, – пообещал Готов.

Оставшись в одиночестве, он расстегнул брюки и заправил майку в трусы. Еще раз внимательно осмотрел помещение, порылся в кассетах и дисках, потренькал на электрогитаре, покрутил ручки осциллографа и сел в кресло.

В кресле Готов представил себя командиром космического корабля. Голосом имитировал звук работы фотонных двигателей. Щелкал по кнопкам музыкального центра, меняя курс корабля и уклоняясь от астероидов. Несколько раз переключался на скорость света. В микрофон отдавал приказы звездной команде:

– Второй пилот, взять курс на Проксиму. Бортмеханик, проверить топливо. Медик, доложить о готовности криокамер. Не хватает энергии для скачка в гиперпространство? Перевести всю второстепенную энергию на гипергенератор. Второй пилот, ты дурак?! Я что, тебя учить должен?! Второстепенная энергия это все что второстепенно: освещение, связь, оранжерея, отопление, искусственная гравитация. Ничего, не замерзнешь. Доложить о готовности! Включаю гипердвигатель!

Для включения гипердвигателя Готов воспользовался тем самым тумблером, что показал ему Лёха.

Из всех динамиков школы зазвучал голос Готова, искаженный до голоса Левитана:

– От советского информбюро. Сегодня на курском направлении наши войска потерпели сокрушительное поражение. Фашистами уничтожено около тысячи единиц бронетехники. Около миллиона советских солдат и офицеров попало в плен. Врагами захвачено самое грозное оружие Советского Союза – Царь Пушка. Безвозвратно утерян осколок Царь Колокола. Сбито триста дирижаблей. Ура, товарищи.

Голос изменился, стал по-детски веселым:

– Это была армян шутка от соответственно армянского радио. С вами Рудольф Вениаминович Готонесян. А сейчас по многочисленным просьбам радиослушателей на волнах армянского радио звучит песня «Миллион алых роз» в исполнении Аллы Пугачевой.

Пусть сбиваясь и фальшиво, но Готов допел песню от начала до конца и продолжил радиовещание.

Тем временем в школе царила неразбериха. Вместо того, чтобы спокойно сидеть в классах и вместе с учениками получать эстетическое наслаждение от готовского выступления, подавляющее большинство педагогов носилось по школе в поисках директора или завуча. А вообще, кто знает, быть может жизненный принцип «больше всех надо» есть хорошая черта для школьного преподавателя? Хотя вряд ли.

Собравшись в стайку, под предводительством Сафроновой, коллеги направились штурмом брать радиоузел.

Сафронова постучала по двери кулаком:

– Рудольф Вениаминович откройте. Мы знаем, что вы там.

Голос в динамиках стал тревожный и прерывистый:

– Друзья, возможно, это мой последний эфир. В студию ворвались вооруженные люди. Я слышу, как они ломают мою дверь. Это хорошо обученные, натасканные, на убийство коммандос. В данной ситуации для них не существует ничего – только приказ и цель. Это бездушные существа, если хотите роботы, киборги, терминаторы… Друзья! В час, когда Россия переживает трудные времена, времена ненависти, отчуждения, недоверия, я призываю вас к добру и милосердию. Только тогда когда мы вместе, скажем: «прочь от нас свои грязные лапы», восторжествует демократия. Выходите на улицы. Не дайте танкам пройти. Готовьте «коктейль Молотова», стройте баррикады…

Коридоры на перемене опустели. Школьники, заливаясь от смеха, слушали учителя истории и с нетерпением ждали развязки событий (всем было известно, что Готов заперся и не открывает).

Педагоги продолжали просить Готова выйти. Возникали различные на этот счет предложения: выбить дверь, отключить электроэнергию, вызвать милицию, позвонить директору на сотовый, раз его нет в школе.

Готов продолжал веселить публику. В репертуаре были: обращение экс-президента Б.Н. Ельцина к народу, звуковые сигналы, сообщающие о точном московском времени, песни из популярных советских кинофильмов, рецепт приготовления глазуньи, несколько советов как бороться с похмельем, радио-версия телепередачи «В мире животных».

– Попов! – крикнула Сафронова, завидев Лёху. – В чем дело? Почему внутри посторонний? Ты где шатаешься?

– Я на обед пошел, а он уходить не хотел, – оправдывался Лёха. – Сказал, что музыку послушает.

– Тебе доверили радиоузел, а ты… – вмешалась Житных.

– Где ключ, – поставила руки на поясницу Сафронова.

– У него. Он сказал, что когда приду постучаться три раза…

– Стучись.

Парень постучал, но дверь не открылась – Готов никак не мог оторваться, ведь он же в эфире.

– Позови его, – скомандовала Сафронова.

– А как его зовут?

– Рудольф Вениаминович. Имя учителя запомнить не можешь? Давай скорей. Ну, Попов, ну, Попов…

– Рудольф Вениаминович, – позвал Лёха, – откройте, это я. Откройте Рудольф Вениаминович. Выключите тумблер. Вас на всю школу слышно.

Радиовещание прервалось экстренным сообщением:

– Молодой человек Алексей, любезно предоставивший студию, наивно полагает, что мне неизвестно о том, что вы слышите меня, друзья мои. Итак, продолжим. В ходе археологических поисков удалось выяснить…

Сафронова нервно подергала дверь за ручку.

– Где второй ключ, – накинулась она на Лёху.

– На вахте наверно, – предположил тот.

– Чего же ты ждешь? Беги!

Лёха убежал на поиски второго ключа, а Готов исполнил арию «Мистера Икс» из оперы «Принцесса цирка» тем самым, положив начало концерту по заявкам радиослушателей:

– Степан Будьздоровенько из города Харькова просит поставить песню «Червона рута» в исполнении Софии Ротару. Мы приносим извинения Степану. Дело в том, что в нашей коллекции отсутствует такая песня. Но вместо нее прозвучит другая. Стихи Николая Добронравова, музыка Александры Пахмутовой – «Надежда». Светит незнакомая звезда. Снова мы оторваны от дома-а-а…

Лёха повернул ключ, вбежал в радиоузел и, с видом как будто спасает Готова от неминуемой гибели, выключил тумблер. Готов такой наглости стерпеть не смог. Он схватил Лёху за грудки и заорал:

– Ты что, гад, делаешь? Электронщик хренов. Думаешь, я сам не разберусь куда тыкать?

Педагоги оттащили Готова от Лёхи и выволокли в коридор. Словесную экзекуцию начала Сафронова:

– Вы что себе позволяете?! Вы понимаете что натворили?! Вы сорвали уроки! Может это у вас там, в области так принято, а у нас, извините, в районе нормальные школы! И я не позволю… Слышите?! Не позволю!

– Он же плюет на нас. Посмотрите, даже разговаривать не хочет, – сказала Селезнева.

– Вам нестыдно? – строго поинтересовалась Донец.

Они долго читали нотации Готову. Допытывались о причинах побудивших сделать «это», взывали к нравственности, угрожали чем-то весьма неопределенным, говорили, что если так и дальше пойдет, то… и постоянное «ответьте», «ответьте», «ответьте».

Готов стоял в окружении коллег с закрытыми глазами и улыбался, млея от только что полученного удовольствия.

«Здоровые зубы»

В рамках муниципальной программы «Здоровые зубы» в одном из классов школы оборудовали стоматологический кабинет. Целью стоматологов было проверить и по возможности вылечить зубы всех школьников.

– Сегодня зубки будем лечить, – радостно сообщил Готов 5-му «Д». – Ох, повеселимся.

Страх перед грядущей встречей с бормашиной заставил уголки ртов школьников опуститься вниз. Впрочем, учитель сам побаивался зубных врачей и, наверное, поэтому так радовался: чтобы приободрить, не испугать пятиклассников.

– А у меня все зубы здоровые, – воскликнул Верещагин.

– Молодец Верещагин, так держать. Только не думай, что я освобожу тебя от осмотра ротовой полости. Чаша сия не минует никого. Не забывайте вы еще дети. У вас помимо коренных и молочные зубки. А с молочными что делают? Правильно, выдирают.

Учитель потер руки и злорадно высунул язык. Ученики перешептывались: перспектива зуболечения мало кому казалась привлекательной.

– А сейчас не больно лечат, – сказал Амиров, по большей части успокаивая сам себя.

Готов рассмеялся:

– Ты так считаешь? Ошибаешься, молодой человек. Не больно лечат только с помощью современного оборудования, в Москве или у частников. А здесь, извините меня, бормашины допотопнейшие. Перфораторы, а не бормашины. Боль будет страшенной. Закройте глаза и представьте. У вас кариес. Стоматолог просит открыть рот. Вы открываете. Врач металлическим крючком по больному зубу скребет… и ой ой-ой… что такое… больно… задет нерв… как серпом по… Надо сверлить. Старый аппарат зловеще зарычал. Сверло вошло в рот, коснулось зуба, шары на лоб, челюсть ходит ходуном. Ай ай ай, пустите, больно – кричите вы. Нерв на бор намотался. Медсестры держат ваши руки и голову. Стоматолог беспощаден, – Готов вытер рукавом вспотевший лоб. – Дело плохо, придется чистить канал. Вы визжите как недорезанный кабанчик. В зуб вставляют иглу. Врач в раздражении бросает инструмент на стол. Почему? Оказывается зуб не спасти – прогнил начисто. Вырывать. Клещами плоскогубцами. Брррр. Мурашки по коже.

Он поежился и продолжил:

– Я, к счастью, лечу зубы в частной поликлинике. Лазером. Совершенно безболезненно. Даже приятно. Жаль вас дети.

По школьному радио объявили: 5 «Д» по три человека в пятнадцатый кабинет.

– Пришла пора! – заликовал Готов, – Первая тройка по списку шагом марш, Амиров, Безматерных, Бобров, готовятся Верещагин, Иванова, Колегов.

Трое школьников вышли. Готов начал урок.

Через несколько минут ребята вернулись. Учитель отправил следующую тройку и спросил пришедших:

– Больно было?

– Не –а, – хором ответили они.

– Повезло. А страшно?

– Страшно, – признались веселые ученики.

– Хорошо, Коновалов, Коростелева, Кулаев готовность номер один.

Спустя время вернулись Иванова и Верещагин.

– Где Колегов, – удивился Готов.

– Мы не знаем, – ответили ученики.

– Как не знаете, он ведь с вами уходил?

– Он сказал, что пошел в туалет…

– А зубы-то он с вами лечил?

– Нет.

Готов с силой тряхнул стол и сжал кулаки:

– Сбежал стервец! Коновалов, Коростелева, Кулаев быстро зубы лечить, готовятся Лялин, Мельникова, Осипенко.

Выбежав из класса, Готов немного растерялся: в какую сторону бежать? Где икать беглеца со сдавшими нервами? Сперва учитель заглянул к стоматологам. Врачи подтвердили опасения Готова – сбежал. Затем он проверил туалеты, даже в младшем блоке. В вестибюле учитель шепотом спросил, сидящего на подоконнике с журналом «XXL» старшеклассника:

– Не видел, здесь пацаненок, такой рыжий с наглой мордочкой, не пробегал?

Старшеклассник оторвался от чтения ухмыльнулся и указал пальцем на одежду в гардеробе.

Дверь в гардероб оказалась закрыта (меры предосторожности из-за участившихся случаев кражи). Стало быть, Колегов пролез в окошко, через которое технички принимают-выдают одежду.

Готов, ногами вперед, протиснулся в окошко (почему не закрывали его – загадка) и встал на четвереньки. Как и следовало ожидать, Колегов сидел под висящими пальто и куртками.

Колегов увидел крадущегося к нему учителя и взвизгнул:

– Я не пойду! Не хочу… не имеете права меня заставлять.

Готов не слушал:

– Попался гаденыш?! Все, теперь тебе не жить. Зубные врачи не любят когда с ними вот так поступают. Ты совершил ошибку. А ну, вылезай быстро.

Когда вылезли, мальчик заплакал. Готов взял школьника за руку и повел в пятнадцатый кабинет, пугая по дороге:

– Сейчас, Колегов, сейчас. Зубники с тобой разберутся. Дай только срок. Я лично попрошу, чтобы пару резцов тебе выдернули или десну скальпелем разрезали. Подставил ты, Колегов свой класс, а меня сильно обидел. Трус.

У пятнадцатого кабинета Колегов попытался вырваться, но Готов сильно схватил за шиворот и впихнул внутрь.

– Привел вам беглеца, – сказал Готов. – Колегов садись вон в то кресло.

Молодая медсестра погладила мальчика по голове:

– Почему мы плачем? Не бойся. Это не больно. Доктор просто посмотрит твои зубки. Садись вот сюда.

Колегов сел. Седовласый стоматолог попросил мальчика открыть рот.

– Можно я буду его держать? – вмешался в зубоврачебный процесс Готов.

– Не стоит, – отрезал стоматолог.

– Ладно, тогда я рядом посижу, вдруг он опять сбежит или палец вам откусит.

С двух соседних кресел встали Коростелева и Кулаев. Учитель отдал им распоряжение, посылать следующих.

Зажужжала бор машина. Готов не выдержал:

– Сделайте ему больно! Не давайте наркоз! У него резцы плохие и клык, рекомендую выдрать! Можно я посверлю?!

Стоматолог не обращая внимания, продолжал лечить. Медсестра приготовила ватные тампоны и пломбу. Запломбировав зуб, врач попросил Колегова в течение двух часов ничего не кушать. Готов надул губы:

– Доктор умоляю вас, только не говорите что все.

– Все, – ответил стоматолог, – остальные зубы здоровые.

– Так нечестно, – разочарованно сказал Готов и вышел вместе с Колеговым.

В классе учитель стер с доски тему урока, написал большими буквами «КОЛЕГОВ СОПЛЯК» и сказал:

– Сегодня Колегов нас всех очень подвел. Вы знаете где я его нашел? В гардеробе под шубами!

Дети засмеялись,

– Писнул в штанишки мальчишка. Я обращаюсь к совету класса. Как мы накажем этого, страшно сказать, трусишку зайку серенького?

Иванова подняла руку:

– Говори, – одобрил Готов.

– Давайте вызовем его родителей, – со всей детской наивностью предложила Иванова.

– Ты Иванова соображаешь, хоть немного? На кой мне сдались его родители? Не годится. Следующее предложение… Так, давай Садыкова.

– Повесим его на стенгазету, – сказала Садыкова.

Готов усмехнулся:

– Ну, ты Садыкова палач. Тебе его не жалко? И вообще как ты его собралась вешать на стенгазету, в Колегове килограмм тридцать пять будет. Никакая стенгазета не выдержит. Бред, Садыкова, бред.

Чагин Слава выкрикнул:

– Давайте его из класса выгоним.

– Не говори глупости. До конца урока, м м м да маленько осталось. Что толку. Вижу дельных предложений от вас не дождешься. Так, короче. Все встали, собрали манатки, кто зубного прошел может идти домой, кто не прошел построится у пятнадцатого кабинета. И в порядке живой очереди… Только тихо там. Ой, утомили вы меня. Пшли.

 

Уборщица

В тихом коридоре школы уборщица средних лет мыла, монотонно возюкая тряпкой, пол. Готов заложил руки за спину и неспешно прогуливался по свежевымытому.

Уборщица сняла тряпку со швабры, прополоскала в ведре и вновь нацепила на швабру. Учитель остановился и строго взглянул на нее.

– Лучше, мой, – сказал он.

Уборщица молча продолжала работать. Готов несколько раз обошел вокруг женщины:

– Вон там плохо вымыла… не здесь, а там… не везде мокро… у батареи сухо. Распоясались…

Женщина проигнорировала, а Готов присел на корточки и спросил:

– Я тихо говорю? По-моему громко. Я что сказал? У батареи сухо. Плохо работаешь. Бистро, бистро руссишь партизанэн… Халявщица. Нет, вы только посмотрите на нее… Разговаривать не хочет.

– Не мешайте, – сердито сказала уборщица.

Готов состроил недовольную гримасу:

– Ух ты, цаца какая. Наглая же ты баба. Нет, это что-то новенькое… Может мы, все-таки будем знать свое место? А? Кто ты, а кто я? Разницу чуешь?

Уборщица выжала тряпку, размахнулась и попыталась ударить ей Готова, но не попала. Учитель успел отпрыгнуть и отбежать на почтительное расстояние.

– Ты что, охренела? – крикнул Готов, стряхивая с пиджака капли грязной воды. – Дура, дура… тупая дура.

Уборщица медленно переложила тряпку в другую руку и двинулась на учителя.

Готов пробежал несколько метров по коридору и остановился у входа на лестничную площадку в готовности убежать. Уборщица не останавливалась. Готов помахал ей обеими руками:

– Ха, тупая корова… Что, поймала?! Безмозглое чудовище. Сучка! Вот это видела?!

Он повернулся к ней задом и похлопал себя по ягодицам.

Женщина воспользовалась тем, что Готов отвернулся, ускорила шаг и почти было настигла тряпкой, но обнаружив нападающую учитель от неожиданности испугался и резко рванул в дверной проем, вскользь ударившись головой об косяк. На лестничной площадке Готов поскользнулся и упал. Уборщица сделала еще одну попытку огреть учителя истории тряпкой. Попытка увенчалась успехом – хлесткий звук означал соприкосновение тряпки со спиной Готова.

Учитель вскочил, но снова оступился и кубарем покатился вниз по лестнице. От удара сбилось дыхание. Готов схватился за живот и хрипло застонал.

– Живой? – озабоченно спросила уборщица.

Готов медленно встал, сделал жест рукой: «оставьте меня в покое» и стал спускаться вниз.

Убедившись в том, что педагог жив, уборщица отправилась домывать пол. С первого этажа донесся истошный вопль Готова:

– Су у у чка!!! Я тебя ненавижу!!!

(Продолжение следует)