Проза

С. Ч.

Однажды две девочки играли в подъезде.

Площадка третьего этажа заставлена колясками с куклами, на батарее
развешены игрушечные платья. Лестница следующего этажа – скучная
и страшная – там три высоких окна, а в квартирах живут старые
люди. Но пока у кукол тихий час, пока мама готовит суп, а бабушка
жарит блинчики, туда можно быстро подняться, пусть это «как будто
мы пошли на работу, а дети спят».

Девочки взялись за руки. Одна, две, три ступеньки. Когда дошли
до девятой, закатный свет разлился по всему подъезду. И на противоположной
стене все три окна отпечатались розовыми полотнищами. Девочки
стояли и смотрели на стену, на свои тени – длинные силуэты, две
взрослые женщины, взявшись за руки, переживают один закат и существуют
вечно. Они заметили две детские тени и узнали себя. Мгновение
– и квадраты посветлели, солнце ушло за соседний дом, видение
на стене растаяло. А девочки ушли будить кукол.

***

Я читаю твое письмо. Я люблю послания от прошлых людей. Странно
звучит: прошлые люди? Ну, не обижайся, я имею в виду только то,
что часть твоего прошлого впиталось в мою жизнь, а кое-какие кусочки
моего детства найдутся и у тебя.

Пишешь, что мы давно не виделись – конечно, почти десять лет.
Вот соберусь писать тебе ответ, обязательно спрошу, как ты их
прожила. Наверное, это насыщенные, богатые годы. Как и у каждого
человека, независимо от того, куда смотрят окна наших домов –
на Мариенн-пляц или на автобусную остановку.

Двое детей? Подумать только, ещё вчера мы сами варили игрушкам
каши и заплетали куклам косы. Интересно, они играют в наши игры?

Восемнадцать раз в письме ты начинала строки со слов: «а помнишь?»...
Помню, дорогая, помню. У нас двери – напротив, а с балконов друг
другу можно махать руками. А у твоей мамы на плите суп. Только
бабушки уже нет. Но когда ты меня навестишь, я сама нажарю блинчиков,
как тогда это делала для нас она.

Дорогая, на самом деле ничего не изменилось, чего же ты плачешь?
Другие дети, другие куклы, другие блинчики. Ведь мы это знали
с тобой всегда, правда? Мы это видели однажды. Тогда, на стене…

30 марта 2005 г.

Киев