Библиотечка Эгоиста (под редакцией Дмитрия Бавильского)

• Продолжение
• Продолжение
• Продолжение
• Начало

Текст содержит ненормативную лексику.

Не всегда выходит с первого взгляда просечь, в какой глубокой жопе ты оказался.

Вроде бы все начинается прикольно, и всё в норме, и вообще ты не
имеешь привычки загружаться, а потом вдруг — бамс! — и жизнь
ударяет тебя по башке своей тяжелой дубиной. А, едва
очухавшись, ты начинаешь собственным рылом расхлебывать сваренный при
твоем личном участии кисель, и делаешь это до тех пор, пока
не сблюешь кровью и до тебя не дойдет, что вот он и
наступил — тот самый пиздец. Это я так, к слову, а вообще
рассказывать надо по порядку.

В общем, собрались мы всей бригадой — я, Леха, Саня и Диман — к
Женьку на дачу — типа оттянутся на природе. Взяли с собой, как
водится, два ящика пива, и уже по дороге здорово начали
поддавать. За рулем сидел Леха, который терпел-терпел, а после
гаишного поста тоже дернул за компанию. Собственно, по
проселочной дороге мы уже ехали как-то криво, а потом и вовсе
рванули прямо по полю, по ржи или там ячменю и, ясен корень, путь
не срезали, зато застряли по самое не могу. Короче, пока
добрались до места, стемнело конкретно.

Женек нас издалека заслышал, да и не только он, надо думать. Всех,
бля, дачников мы перебудили, когда врубили музон на полную
громкость. В общем, Женек отпер ворота, и, едва увидел наши
веселые хари, воспрял и первым делом сообщил, что передышки не
будет. Типа, нечего в четырех стенах париться, надо ехать
шашлыки жарить. Ну, то есть, в натуре, пока мы дрочились во
ржи, он тут уже мясо замочил и все дела. Без базара, шашлыки
так шашлыки, сначала, правда, решили в деревню заехать,
подцепить там девчонок для компании.

— Тогда для разгона нужно самогона,— это Диман заявил.

И самогон, кстати, в тот раз попался отличный, мягкий такой. Приняли
мы, значит, на грудь и, распевая во весь голос что-то в
духе «Раммштайна» на безбожном немецком, двинули процессию —
Лехин «Форд Скорпио» раздолбанный и Женькин «Москвич» — нах
ост, что называется. Заезжаем в деревню, а там дым коромыслом,
по всей округе какая-то голимая попсня разносится. В клубе
молодежь гуляет, что называется: субботний вечер, дискотеку,
бля, привезли. При ближайшем рассмотрении расстановка сил
следующая: пацаны местные передрались, часть лыка не вяжет,
часть на земле валяется в кровище. Возле самого входа стоят
девки небольшой группкой, семечки полузгивают. Конкуренции не
предвидится. Ну, мы, не будь дураки, подъехали к ним
вежливо:

— Привет, девчонки! Чего скучаете? Познакомимся, что ли?

Кобылы были что надо, они нам покивали по очереди, как матрешки, и
представились, как сейчас помню, Наташей, Леной, Ирой и
Светой. Было им, каждой, лет по шестнадцать-семнадцать, не
больше. И все, что характерно, на одно лицо, но на блядей вроде не
похожи, если только состоянием души. Загрузились они к нам
в тачки, сидят, хихикают. Ну, мы такие городские мачо все из
себя, спортсмены, им с нами за счастье прокатиться. Женек
мне на ухо шепчет: «Вы хоть гандонов-то с собой прихватили?».
Вот уж чего-чего, а гандонов-то мы и не взяли. «Ну ладно, я
знаю, здесь найт-шоп есть в десяти километрах. Сгоняем если
че». Похоже, есть такая маза, что ночью скучать не будем.
Одна только нестыковка: нас пять, а баб четверо. Как делить
будем?

До места добрались, костер раздули, разложились, оттягиваемся:
квасим, анекдоты травим, разные там случаи из жизни. Саня
вспомнил, как он в Крым в том году без башлей съездил. Девки сидят,
прикалываются. Пока все культурно. Я потихонечку стал к
Свете приставать, она ближе всех сидела. Приобнял ее нежно за
талию, она не дается, вырываться начала:

— Ну, ты, это, давай, полегче на поворотах, грабли не распускай!

Ну, хули, от женщины логики ждать без мазы: самой хочется, а без
того, чтобы выкобениваться сначала — ни хера не выйдет. Ну,
ничего, еще два раза дернули по стопке, и она уже размякла,
сама целоваться лезет. Через час уже все бухие, лежим на
поляне, тащимся. Тут какой-то хрен приспичило Женьку поехать
просвежиться, а заодно и резинок прикупить. Встал, орет благим
матом:

— Бля буду, не хочу без гандонов трахаться! Красивые, поехали кататься!

Девчонки над ним уссываются, одна ему кричит в ответ, самая
отвязная, вроде как Леной звать:

— Да сядь ты, успокойся, куда на пьяную голову собрался. Еще кресты
сшибешь, тут кладбище неподалеку! — и три пачки
презервативов достает, перед рожей вертит.— Хватит, что ли, тебе, ебарю?
Кого трахать-то собрался? — и ржет себе.

— Давай сюда свои гандоны занюханые! Я тебя за это первой отпиздрячу!

— А ты лучше стриптиз покажи! — подначивает.— Или слабо?

— Хуя слабо! Диман, врубай «Раммштайн» на полную!

Ну, и пошло-поехало. Ди Зонне, короче, в натуре. Женя уже пируэты
выписывает, до трусов разделся, девчонки разошлись — пищат,
визжат, Света сама к моей ширинке потянулась. А когда Женек и
трусы под аплодисменты скинул, так прямо расстегнула мне
молнию, член достала и за щеку его себе засунула. Это она,
можно сказать, первой ласточкой стала. А переросло все в
неслабую групповуху. Я такое раньше только в кино видел. В общем,
как Женек наши перемещения усек, бросил свои кривляния и
занялся настоящим мужским делом: с моей Светы брюки стащил, и
пока она мне отсасывала, впендюрил ей сзади по чесному, безо
всяких вражеских гандонов. Она и стонет, и млеет, а все на
нас зырят, как в телик, и тащатся. Дурное дело не хитрое: еще
я первый раз кончить не успел, как все вокруг, смотрю, уже в
чем мать родила: кто сосется, кто ебется, а Саня так даже
жопой Лене на морду сел и дрочит. Тогда я еще пожалел, что
камеры нет: вещь бы порнуха получилась — «Калигула», только
покруче. Ну, а чего взять с молодого дурака: острые ощущения,
блядь, превыше всего, а уж если сперма в голову ударила, то
всё, прощай, голова на плечах!

И часа четыре мы вот так вот зажигали на свежем воздухе: поебемся,
бухнем, в речку окунемся, партнершами поменяемся, и опять все
то же самое по кругу. Когда я шестой или седьмой раз
кончил, слез с Иры, что-то меня придавило не по-детски. Что
творится то? Вот Леха, еще диплом не защитил, а уже в банке
работает, батя у него помер два года как, так надо мать и сестру
обеспечивать, ну и что сейчас: рожа тупая, лежит на какой-то
бабище потной и то ли отжимается, то ли приседает на ней:
ать-два, ать-два, ать-два, ать-два, ать-два! Санек — мой
корефан с детства, я еще его помню, когда он под стол пешком
ходил, мы с ним вместе огонь, и воду, и медные трубы прошли,
жизнь, без пизды, друг другу спасали: распластался на траве,
как бревно, а над ним голая баба повисла и лижет член ему;
она, дура, хочет, чтобы он набух, а на хуя ей это, скажите,
надо? и причем здесь член? да и что это вообще такое — член,
хуй, писька?! У неё вот нет члена... Бля, да это же могучий
прикол, это же не въебаться, пиздец просто! Человек без хуя
лижет хуй человеку — человеку с хуем!!!

Еще хуй есть у Женька и Димана. Женек, конечно, известный распиздяй,
и хуй знает, что из него по жизни выйдет, но умный чувак,
книжки читает, фэнтези, и мне он друган, я за него, если что,
в отмах пойду. А еще у него, приколитесь, есть хуй, и он
обязательно найдет такую щель, куда его вставит! Но не просто
вставит: сначала он у него заторчит, потом он его вставит, а
потом начнет ритмично покачиваться: наклон вперед — и хуй
входит в щель до предела, откат назад — и хуй возвращается в
первоначальное положение. Всё это он делает молча, но бывает
так, что щель, куда он вставил свой хуй, начинает
похлюпывать. Или поквакивать?.. Все эти вещи делает не только Женек.
Так поступают все, у кого есть хуй: взять, к примеру,
Димана. Диман — по своей сути правильный, служит в таможне, бабок
у него немеряно, и он щедро делится ими с друзьями. Еще он
копит на квартиру. Для двадцати пяти лет нормально, по-моему.
Когда он купит квартиру, он приведет туда бабу, уложит ее
на кровать, достанет свой хуй, засунет его в щель и начнет
толкать до упора. А пока у Димана нет своей квартиры и своей
бабы, он заталкивает свой хуй, где придется и кому попало.

Все, кто заталкивают в щель хуй до упора, раньше или позже кончают:
на кончике хуя ведь тоже есть своя дырка, из которой иногда
брызжет белая тягучая жидкость, называемая молофьей, или
спермой. И если молофья попадет в щель...Да ведь от этого же,
блядь, по идее, дети рождаются — новые люди, с хуем и без
хуя! Те, кто с хуем, когда он у них подрастет, тоже рано или
поздно засунут его в какую-нибудь щель, потом у них из хуя
брызнет белая жидкость, и снова родятся люди — с хуем, без хуя
ли, какая на хуй разница?! На любой хуй, практически, своя
щель найдется, и из любого хуя рано или поздно брызнет в
любую щель молофья...

И залез я на дерево, смачно поссал на всех моих друзей, копошащихся
своими хуями в квакающих мокрых щелях, на всю эту
бессмысленную суетливую возню, и закричал во весь голос, так, что меня
по всей земле, и под водой, и на звездах было слышно:

— БЛЯ-А-А-А-А-А-А-А-а-а-а-а-а-а!!!!!! — блеванул и ебнулся с веток
вниз, а на прощание кровью захлебнулся.

Потом я проспался, голова опухшая, руки-ноги не ворочаются, иде я
нахожусь хэ зэ. Рядом люди какие-то, пиздят, брагу пьют из
банки. Вроде бы я их знаю. Да, точно, Женя, Леха, Саня, Диман.
Как будто и не было ничего... За окном что? Метель? Нет, пух
тополиный. И тогда я высказался: «Нет, ребята, я, конечно,
полнейший мудозвон и не знаю, что я хочу от этой жизни, но
одно я знаю точно: то, что, блядь, мне нужно, это не секс!».