Падшие. Окончание
Без Времени
Чавак, держа топор с замахом, медленно подошел к маленькому комочку.
Детские глаза без страха посмотрели ему в самое сердце. Ручки
доверчиво протянули золотой шарик...
....................................................................................
....................................................................................
...Дверь приоткрылась. Встрече глаз двух командиров помешало высоко
поднятое табельное оружие человека в гражданском. Боец номер один
и два одновременно выстрелили по ногам лейтенанта, заглушив что-то
недопроизнесенное вслух. Падая в открытые двери детской, лейтенант
нажал на курок. Девятый калибр разорвал кадык майора, держащего
в руках только квартирный ключ. Номер пять и шесть открыли огонь
на поражение...
....................................................................................
....................................................................................
...Братан не видел сдерживающего движения, чистого детского взгляда.
Обойдя Чавака, он взял протянутый золотой шар и инстинктивно прижал
его к животу. В тот же миг его черно-серая аура разлетелась мириадами
блестящих осколков...
....................................................................................
....................................................................................
...Уронив вскочившую к нему женщину, лейтенант выпустил пол-обоймы
в бронежилет номера девять и шею номера шесть и уже бездыханный
упал на нее сверху. Стоящий в коридоре патрульный вел беспорядочный
огонь поверху тела командира бойцов. Номер семь упал...
....................................................................................
....................................................................................
...Голубые лучи, исходящие из рук комочка, вцепились в шею бьющего
топором. Прерванная подача кислорода не остановила опускающийся
вниз металл...
....................................................................................
....................................................................................
...Номер три добил раненого патрульного в коридоре одиночным выстрелом
в надбровье. Никто не слышал кричащей женщины, и никто не видел
прилипшего к полу кухни милиционера, отбросившего оружие и раскинувшего
руки с растопыренными пальцами...
«..............»
— Нам нужна Ваша помощь.
Мужчина смотрел на стоящего перед ним человека в форме без признаков
понимания происходящего. В тот миг, когда ему воткнули шприц в
руку, он перестал молиться и понял, что что-то беспощадное окружило
его со всех сторон.
— Нам нужна Ваша помощь. Ваша помощь нужна Вашей жене. У Вас нет
права уходить в себя. Ночью в Вашей квартире «наши» «наших» постреляли.
Ваша жена в безопасности, но наследника у Вас нет. Она у Вас очень
стальная женщина. Сейчас ее везут в пригород на опознание.
Затуманенное сознание не сразу поняло смысл слова «опознание».
Немой вопрос в глазах мужчины заставил замолчать офицера...
....................................................................................
....................................................................................
Непонятно, какие силы передвигали ноги отказавшейся от помощи
женщины...
Ужас туманил ей взор. Мрак заглушал звуки оперативных разговоров
по рации. Смерть указывала ей дорогу. Два трупа с пеной у рта
улыбались ей оскалом нелюдей...
....................................................................................
....................................................................................
Криминалист, снимающий видеокамерой, остановил пленку, когда к
женщине подошел щуплый мужчина...
....................................................................................
....................................................................................
...Ангелы держались за руки. Судорожные трепыхания переливающихся
радужным светом крыльев заменяли любые слова... Они не верили
в послесмертную жизнь...
....................................................................................
....................................................................................
...Мужчина положил руку на плечо женщине и развернул ее к себе.
Он смотрел в глаза, которым признавался в любви... Он прощался
с глазами... Он прощался с любовью... Он прощался с жизнью...
Испытывая неловкость от подслушивания немого диалога, оперативники
отводили глаза...
....................................................................................
....................................................................................
...Мама-Ангел таяла... Время остановилось... Они плакали настоящими,
мокрыми слезами... Слова проклятий зарождались в его сердце...
Он перестал осязать руки своей любимой...
....................................................................................
....................................................................................
...Женщина все поняла. Попросив движением руки отсрочку, она повернулась
и что-то прошептала неживому комочку... Ее глаза последний раз
обняли мужа... Мужчина спокойно, но очень быстро взял топор...
....................................................................................
....................................................................................
...Предательски прозрачный воздух заполнился нечеловеческим ревом.
Обратив свой взор вверх, движением, выражающим брезгливую ненависть,
Ангел срывал свои крылья. Эхо отделяло его от всего неземного.
В месте разрыва появилась алая жидкость. Жидкость, так похожая
на человеческую кровь, мгновенно вскипала и уже черной массой
растекалась по всему белоснежному телу...
И не было гордыни в его глазах...
Эпилог
Зона... Мужики... Блатные...— все мертвые, все хотят спать. У
всех мерзкая жизнь позади, у всех мерзкая жизнь впереди. Время,
когда сегодня — уже вчера, и на один день сидеть уже меньше. Уже
нет теней, уже нет звуков, уже нет жизни, уже движения нет...
— Деда, расскажи сказку
Совсем другой голос, совсем из другого места.
— Деда, расскажи...
— ...сказку, деда
— ...расскажи...
— Деда...
— Деда...
— Деда...
Народ просит, народу не отказывают.
— ...
— ...
— Ша, деда говорить будет.
Неромантичная, немотивированная, с разными сроками — публика ожила.
Сегодня еще не вчера, сегодня — это еще сегодня. Шамкающий рот
беззубого старика, сироты по матери, по отцу, по жене, по братьям,
по детям, отбывающего пожизненное в связи с преклонным туберкулезным
возрастом, начинает откашливаться. Вволю откашлявшись, деда слегка
приподнимается... Теперь он не полусидит, теперь он не полулежит...
Теперь деда начинает:
— Был у меня корешок, жутко актуальный урка. В семидесятые потрошил
хрусталь — четыре года. Восьмидесятые — потрошил рэкетиров да
цеховных дел — семь лет. Девяностые — банкиры, нефтяники, депутаты
автономий — пристрелили на месте... Говорю, актуальный был. И
вот бывало, рассказываю ему чего-то, а он мне в ответ говорит:
«Неактуально». Говорит: «Сахаров не с нами баланду жрет». Вот
так всегда говорит. Все у него не актуально. Я ему города, имена,
а он: «Неактуально» мол...
Деда не менял интонаций, деда не повышал голос, шамкал и закашливался.
— ...нет корешка моего.., а у меня как раз для него очень актуально
есть, что сказать. Ну вот, когда мне за полгода до смерти вольную
дадут, соберу чужих внуков. Посажу вокруг себя кучно, и буду им
рассказывать актуальную сказку, которую корешок мой уже не узнает:
Сказка
Зона ... Далекая... В промерзлой земле, для особо опасных, усиленная
режимом природы.
Кабинет типичного, с претензией на понимание уголовного мира,
ограниченного в своем восприятии внешнего, психологически защищенного,
почти без ярко выраженной ущербности, начальника.
Тепло. Стол. На столе бутыль с разбавленным спиртом.
Двое...
— ...это не по моей части, это по твоей. Ты должен знать, а не
я. Мне зэка прислали, я его распределил, а эти тонкости — для
себя оставь.
— Слушай, хозяин, вот скажи, тебе разве не интересно?
— Нет.
— Хозяин, у тебя так и так будет мокруха.
— И что ты хочешь этим сказать?
— Да ничего, смотри, ставки сделаны, между прочим, можешь и сам
что-нибудь поставить.
— У тебя что, совсем мозги отмерзли? Ты попробуй урок добровольно
сдать, что-нибудь, а тут пожалуйте, тотализатор.
— А че, все, что денег не принесет, спишем по оперативной работе.
— Слышать не хочу. Тоже мне, совместное предприятие с учредителем
кумом и двумя в законе.
Двое зло чокнулись и залпом опрокинули по полному стакану.
— Вот смотри,— кум пристукнул одним стаканом по столу, и тут же
его наполнил,— этот у нас уже пару лет. Известно, что ни сказал
еще ни одного слова, крепкий орешек. Про жену, про ребенка все
известно, вызывает сожаление. А этот,— второй стакан тоже пристукнул
перед наполнением,— случай особый. Когда-то здесь уже был, его
еще помнят — дерзкий до потери понтов, тоже просто так не расколешь.
— Я его тоже хорошо помню.
— Значит, этот,— первый стакан, поддерживаемый левой шестипалой
рукой и ловящий взгляд пьяного кума, завис в воздухе, притягивая
внимание хозяина.— Все время, что сидит здесь, думает. Оперативная
информация говорит — медитирует. А этот,— второй стакан, тоже
ловящий взгляд кума и тоже поддерживаемый шестипалой рукой, но
уже правой, завис в воздухе.— Начитался Достоевского и пришел
с повинной.
Двое выпили. (Вот пишу и мечтаю о лицензии на отстрел, двоих в
год, больше не надо.., извини , что перебил деда).
— Ну и к чему ты все это, великий опер?
— А к тому, что очень интересная психотроника получается. Задача
для консилиума аналитиков уровня президентской команды. Вопрос
первый: кто ищет, что... (нее, не на двоих лицензия, а на троих...
Я бы в этого... две пули всадил. Прости, деда). Вопрос второй:
кто из них больше смерти хочет?
Хозяина еще не заинтересовала психология двух зэков, на которых
вся зона после усиленной рекламной компании ставила ставки.
— Вопрос третий: будет два трупа или один?
— Они у тебя в одном бараке?
— Хуже.
— Что значит — хуже?
— Я их в мешке закрыл.., двоих.
— Ну и...
— Один молчит, другой тоже не из разговорчивых, и оба не знают,
кто есть кто.
— ...
— ...
— Давно?
— Давно.
В комнату без стука вошел молодой, мечтающий о повышении в смысле
перевода на работу в тюрьму областного центра где-то в средней,
желательно южной России, непьющий лейтеха. Подошел к столу. Налил
себе полный стакан. Выпил. Налил еще, еще выпил, застегнул воротничок,
выглядывающий из-под тулупа формы. Встал по стойке смирно, глядя
куда-то, не в глаза начальству, и голосом человека, затягивающего
на своей шее петлю, сказал:
— Чэ. Пэ.
Хозяин с кумом в пьяный унисон пропели:
— Кого убили?
— Никого.
— Как никого,— кум аж привстал.
Лейтеха налил полный стакан, выпил и опять застыл по стойке смирно.
Хозяин тоже встал.
— Что случилось, сынок?
— Побег.
— Какой побег, кто побег,— хозяин протрезвел моментально,— все
в порядке, сынок, рассказывай.
— Двое из мешка.
— Как из мешка,— хозяина начинало лихорадить.
— Караульный привел.
— Куда привел?
— К нам, на пост, в теплушку.
Кум начал натягивать шапку:
— Где караульный? Кто такой?
— Караульный лежит в теплушке, признаков жизни нет, точнее, есть,
в коме он.
Хозяин доопустошил бутыль в стакан, сам поднес лейтехе и влил
внутрь.
— Они пришли втроем. Караульный говорил, что попросили его открыть,
вот он и открыл. И пошел за ними. На улице минус двадцать восемь,
а они босиком. Вокруг голов сияет, и сами как в скафандрах, только
прозрачных. Подходят и спрашивают: «А что, большой Будда еще стоит?»
Лейтеха в предистерике сжал до упора зубы. А я им не знаю почему
и говорю: «Вы чего, ребята, с луны? Нет его давно, террористы
взорвали. Там сейчас вообще американцы с НАТО». Лейтеха держался
на последней стадии, слова сквозь зубы практически были непонятны.
— Говорю, а самому плакать хочется, предохранители не выдерживают.
Тогда они между собой стали разговаривать. Один другому говорит:
«В Югославии тоже НАТО, Иерусалим — НАТО. Куда же мы пойдем?».
Говорят так спокойно, как будто не замечают, что с ними. Я один
остался, все пацаны лежат. Я им говорю: «В Иерусалиме не НАТО,
в Иерусалиме — ООН». Тогда тот, другой, говорит: «Тогда пойдем
в Иерусалим». Я им говорю: «Куда ж вы босые пойдете»? Они посмотрели
друг на друга, как будто только что заметили, что босые, говорят:
«А нам не холодно». И вроде бы удивиться должны, а не удивляются.
Тогда тот, который первый говорить стал, спрашивает: «А русские
в Иерусалиме есть?». «Нет»,— говорю. А он говорит: «А украинские?».
«Нет».— говорю, а он: «А славянские?». «Нет»,— говорю. Тогда он
тому, второму: «Слушай, нам тогда в Тибет, может там что осталось».
А тот ему: «А если не осталось?». А тот ему: «Тогда под землей
искать будем».
Лейтеху вроде бы попустило, только появилась какая-то новая мимика.
Человека, который только сейчас стал что-то понимать.
— Тогда один меня и спрашивает: «А ты чего все время крестишься?»
В общем, открыл я им ворота, и они пошли.
Человек, который только сейчас стал что-то понимать, окончательно
что-то понял, и приобрел блаженный вид, таки сгорели предохранители...
Таки сгорели..
Кум расслабился и говорит хозяину:
— Пошли, начальство, на трупов посмотрим.
..........
...........
............
Далекую зону, в промерзлой земле, для особо опасных, усиленную
режимом природы, оглушил рев кума:
— Где трупы!??! Где трупы, падло Булгаковское!!! Я вам покажу
Воланда!!! Я вам покажу мастера!..
Деда от души прокашлялся... Помолчал. И известное всем окончание
произнес на глубоком, хриплом выдохе:
— Кто такие эти трое, понятия не имею.., на этапах не встречал...
...Деда вроде бы заснул. «Внуки» тоже... Зона... Ночь... Тела...
Звуки поднимающегося человека... Тень прошаркала через пол-барака.
Подошла к деду... Они встретились глазами. Тень и труп. Не зная,
что разговаривает с мертвым, тень сказала:
— Деда, сказка хорошая, но неактуальная.
30.05.2001
Берлин
Необходимо зарегистрироваться, чтобы иметь возможность оставлять комментарии и подписываться на материалы
